Великая Отечественная катастрофа-3 - Владислав Гончаров

Среди некоторых историков распространено ошибочное мнение, что русским помогали их дороги, пространства, зимние морозы. Немцы якобы не учитывали ни того, ни другого, ни третьего. На самом же деле морозы, дороги и пространства мешали и тем, и другим. Но русская военная машина могла это выдержать, а немецкая — нет. И немцы до войны это прекрасно знали.

«В результате штабных учений отдельных армейских групп, — пишут они, — выявились новые проблемы: проблема обширных пространств и проблема людских ресурсов. По мере продвижения армий в глубь России первоначальный фронт в 1300 миль должен был растянуться до 2500 миль… Многие обращали внимание на трудности, связанные со снабжением 3,5-миллионной армии и полумиллиона лошадей в условиях бездорожья в стране, где ширина железнодорожной колеи отличалась от принятой в Европе».

Более того, немецкие генералы Гальдер и фон Браухич еще в июле 1940 года «пришли к выводу, что будет разумнее поддерживать „дружбу с Россией“ и поощрять ее устремления в направлении проливов (Босфора и Дарданелл) и Персидского залива».

Немецкие генералы были в курсе печального опыта своих предшественников. «Я мог еще надеяться на то, что Гитлер не окончательно решился на войну с Советским Союзом, а хотел только запугать его, — пишет Гудериан. — Но все же зима и весна 1941 г. были для меня кошмаром».

Все трудности предстоящей кампании немцы знали, именно поэтому и планировали быструю войну. Шесть-восемь недель. Никакой войны в холода и распутицу! Война летом, а потом — только оккупация.

Этот план теоретически был вполне выполним. И его почти выполнили: немецкие танки прошли через Минск, Киев и Ростов, остановились в считанных километрах от Ленинграда и Москвы. Почти выполнили — но оказалось, что правильно решенные уравнения были неправильно составлены. Упустили одну константу, не включив ее в систему уравнений, и получили ошибку в 20 километров, из-за чего так и не дошли до Москвы. Не учли, что только в один день 22 июня советские летчики совершат восемь воздушных таранов, а до конца войны — все шестьсот. Немцы, готовясь к войне, ожидали встретить недочеловеков, а наткнулись на больших «арийцев», чем они сами.

Ги Сайер, рядовой элитной немецкой дивизии «Великая Германия», описывая свои мытарства на Украине в 1943 году, не предусмотренные планом «Барбаросса», честно признается, что он узнал много нового о русских за время войны: «Мы тысячами мерли в ту осень в украинской степи, а сколько героев погибло в боях, так и не получив признания! Даже упрямцы понимали, что не важно, сколько сот русских ты убьешь, с какой храбростью будешь сражаться. Ведь на следующий день появится столько же, а потом — еще и еще. Даже слепой видел, что русскими движет отчаянный героизм, и даже гибель миллионов соотечественников их не остановит».

Не за фатальные ошибки в аналитических расчетах, не за какую-то мифическую тупость Гитлера или его генералов заплатила Германия такую страшную цену на Восточном фронте. Заплатила она ее за банальный европейский шовинизм, за презрительное отношение к русскому народу.

В немецких школьных хрестоматиях во времена юности рядового Ги Сайера писали: «Русский белокур, ленив, хитер, любит пить и петь». Но именно русские выстояли тогда, в сорок первом, когда немцам проиграли все. Выстояли, а потом победили, выпили и спели. Если кому-то понадобится еще один урок по той же хрестоматии, русские могут повторить. Поломанная мебель — за счет заведения.

Владислав Гончаров. История или пропаганда?

Спор о причинах поражений Советского Союза и Красной Армии в первый период Великой Отечественной войны еще раз подтверждает старый тезис о том, что история — это политика, опрокинутая в прошлое.

Первоначально причинами поражений были названы внезапность нападения, решающее превосходство нацистской Германии в силах и средствах, а также преступная халатность командования Западного фронта. Нетрудно понять, что такая постановка вопроса снимала ответственность за происшедшее с высшего советского руководства, в том числе и с И. В. Сталина.

В период «оттепели» последний пункт был изменен — теперь в преступной халатности обвинялся сам Сталин, допустивший неготовность страны и армии к немецкому нападению. Опять же вполне понятно, что это снимало ответственность с военных — в том числе и с тех, которые к 1960-м годам заняли руководящие посты не только в армии, но и в государстве.

Ныне, в эпоху плюрализма, историки окончательно разделились на три лагеря. Одни утверждают, что основные причины поражений были чисто военные — слабость и недоразвернутость Красной армии, превосходство противника в техническом оснащении, маневренности и уровне управления. Другие, с цифрами в руках отрицая наличие у вермахта сколь бы то ни было существенного превосходства, главными причинами называют сталинские репрессии, бездарность руководства Красной армии и нежелание советского солдата воевать за «кровавый большевистский режим».

Третья версия на фоне первых двух выглядит наиболее оригинальной — она предполагает, что армия к войне была готова и вполне боеспособна, репрессии только оздоровили ее, а причиной поражения стало то, что Гитлер всего лишь опередил Сталина, ударив первым. Эта версия в одинаковой степени устраивает как «западников» (мы хотели завоевать Европу!), так и «патриотов» (и мы ее чуть было не завоевали!), что и обеспечило ей незаслуженно широкую популярность в массах. Однако по той же причине эта версия оказывается наименее самостоятельной, предоставляя аргументы (как правило, основанные на эмоциональных оценках) то одной, то другой стороне, поэтому как независимое явление ее рассматривать нельзя.

Вернемся к первым двум версиям. Очевидно, что каждая из них не ограничивается анализом событий 1941 года, а выводит из него оценку всей истории нашей страны в XX веке — а также возможных путей ее будущего развития. Ведь ни для кого не секрет, что победа в Великой Отечественной войне до сих пор воспринимается как выдающаяся заслуга Советского Союза и социалистического строя (а опосредованно — и И. В. Сталина). Доказательство того, что при другой власти и другом строе победы можно было достигнуть значительно меньшими усилиями и с меньшим числом жертв (или же этой победы вообще не пришлось бы достигать), одновременно оказывается весомым аргументом в современной политической борьбе.

Подчеркнем — само по себе сложившееся положение вполне естественно, так было всегда и во всех странах, начиная с античных времен. Для историка нормально иметь те или иные убеждения, а тем более естественно любить свою страну и стремиться оправдать или хотя бы объяснить те или иные ее действия.

Ненормальна как раз ситуация, когда историк стремится обличать и клеймить прошлое своей родины, не пытаясь даже разобраться в причинах тех или иных событий, а тем паче называет своих соотечественников «рабами» и «быдлом». Впрочем, и подобная ситуация отнюдь не уникальна, в разное время она складывалась в разных странах, и обычно свидетельствует о глубочайшем политическом и духовном кризисе и расколе в обществе.

Опять же это не значит, что прошлое любой страны в изложении ее историков обязательно должно быть ясным и однозначным. Но следует признать, что историки (как впрочем, и представители других социальных наук) делятся не по политическим взглядам и убеждениям, а по научной добросовестности. Плохой историк станет подгонять факты под заранее сложившуюся концепцию, либо игнорируя выбивающиеся из нее данные, либо заменяя их «удобными», подтверждающими его заранее заготовленные выводы (благо по наиболее острым историческим темам существует массив публикаций, вполне достаточный, чтобы выкопать в нем что-нибудь подходящее). Хороший историк будет стремиться использовать в своем анализе всю совокупность доступных ему фактов, включая даже неприятные — и в итоге корректировать концепцию в соответствии с имеющейся у него картиной.

И в этом плане честныйоппонент всегда предпочтительнее союзника-демагога — ведь он дает не только объективные цифры и факты, но и анализ, то есть пищу для мысли и собственных выводов.

Увы, ситуация «политического заказа» делает соблазнительным использовать в исторической науке методы политической агитации, заменив анализфактов их толкованием. Причем толкованием предельно упрощенным, рассчитанным на «электорат». 11-я заповедь известного американского теоретика нацизма Дэвида Лейна гласит: «Правда не требует долгого разъяснения». Сиречь — чем проще и примитивнее объяснение, тем лучше оно будет воспринято широкой публикой.

Увы, использованием упрощенных объяснений дело не ограничивается. Иногда доходит и до прямых фальсификаций. Наиболее известной является история с речью Сталина, якобы произнесенной им на секретном заседании Политбюро 19 августа 1939 года. В этой речи Сталин откровенно раскрыл план провоцирования новой мировой войны, в которой европейские державы должны были обессилить себя.