Кусачий клуб - Рэйчел Кейн

Мирнин направлялся к Ким, когда она взяла арбалет, лежащий рядом на столе, и выстрелила ему в упор в грудь.

Он пошатнулся, пробормотал:

— Только не снова, — а потом упал, с деревом в сердце. Недостаточно, чтобы убить. Но достаточно, чтобы обезвредить его.

Ким опустила арбалет.

— Остановись, — сказал Шейн. Его голос звучал встревожено и печально, и, когда Клер взглянула, она увидела, как он поднимается на ноги. — Стой. Что ты делаешь?

— Мне жаль, что ты пострадал. Они не целились в тебя, — сказала Ким. — Я не хочу убивать тебя, Шейн. Я потратила много времени, думая об этом. Как сделать это правильно.

Ким казалась серьезной и очень сумасшедшей. Клер не знала, за кого она больше всего боялась — за Шейна, раненого, со струящейся кровью по его пальцам, растекающейся вокруг его ног, или за вампира, лежащего совершенно неподвижно, неподалеку.

— Ты чокнутая, — сказал Шейн и имел это в виду. — Если ты ожидаешь, что я люблю тебя…

— Ты любишь меня. — Ким звучала совершенно уверенной в этом: — Это просто потому что она на моем пути.

— Поверь мне, это не так.

— Ты говоришь что не хочешь меня?

— Абсолютно.

Ким вытащила пистолет из кармана ее штанов, и направила его прямо на Шейна. Он не шевельнулся. Может быть, он просто слишком устал.

— Как на счет сейчас? — спросила она. — Ты хочешь меня сейчас?

Шейн вздохнул.

— О, так как сильно, как получить рак. Так что стреляй уже.

Она собиралась — Клер видела это в ее глазах — но потом Фрэнк Коллинз мелькнул в поле зрения всего в футе от лица Ким.

Она завопила в ужасе. Даже сумасшедшие люди могли бы повести себя так, когда призрак с жестоким лицом отца Шейна появился в момент своего триумфа.

— Только не моего сына, — сказал Фрэнк. — Ты не причинишь боль моему сыну.

Шейн вытаращил глаза.

— Папа? — Он казался ошеломленным и не верящим, но он тоже мог это видеть — плоское, черно-белое изображение его отца, прозрачное и парящее между Шейном и его возможным убийцей.

Ким выстрелила, но пуля вышла неконтролируемо, промахнувшись мимо Шейна, по крайней мере, на фут. Клер вскрикнула и побежала так быстро, как она могла через лабиринт книг, разбросанной одежды и стеклянных стаканов. Она перемахнула через стул и приземлилась рядом с открытым шкафом, где Мирнин держал различные вещи, слишком опасные в обращении.

В том числе набор серебряных колов, которые Ева сделала для Клер и которые Мирнин изъял и положил в шкаф для сохранности.

Клер схватила один и отчаянно бросила его, когда Ким попыталась прицелиться снова. Он не убил ее, но основательно ударил ее по голове, врезавшись в череп сбоку, она пошатнулась и опустилась на одно колено.

Френк Коллинз повернулся к Клэр и закричал:

— Наручники, вторая полка! Поспеши, черт возьми!

Она нашла их. Они были серебряными, но работали прекрасно. Она подошла к Ким, когда та поднималась с колен, и повалила ее вниз, чтобы нацепить на нее наручники. Ким кричала, пиналась и ругалась, но Клер удержала ее. Она хотела стукнуть глупую голову Ким о пол, но не решилась, потому что она знала, что не сможет остановиться. Она вся дрожала от ярости.

Она посмотрела вверх и увидела, что Шейн смотрел на них с пустым, перепуганным выражением на лице. Мгновение она не могла понять, почему — это не могло быть из-за Мирнина, поскольку он не волновался по этому поводу. И, конечно же, он не волновался из-за Ким…

А потом адреналиновая дымка растаяла, и осознание того, на что он смотрит, поразило Клер болезненным ударом.

Его отец.

Френк Коллинз.

Черно-белый призрак человека, который, как он подумал, был благополучно и даже героически мертв.

— Здравствуй, сынок, — сказал Фрэнк. Его голос был мягким, но нечеловеческим, когда прошептал из радио и динамиков телефона по всей лаборатории. — Жаль, что тебе пришлось узнать об этом так. Я никогда не хотел, чтобы это произошло таким образом. Я никогда не хотел, чтобы ты знал.

У Шейна из плеча торчала стрела, но, похоже, он просто забыл про нее, потому что эта боль была намного хуже. Он сделал шаг вперед, потом еще, потом, казалось, просто… застыл.

Клер все же ударила Ким головой о пол, всего один раз, но достаточный, чтобы она перестала бороться на минуту, и потом она пошла в сторону своего парня.

Фрэнк Коллинз остался на месте, на безопасном расстоянии. — Не вытаскивай стрелу, — сказал он. — Лучше сделать это в госпитале. Может быть задета артерия.

— Ты мертв, — проговорил Шейн. — Ты мертв.

— Я все еще мертв, — согласился Френк. — Это просто изображение, сынок. На самом деле меня здесь нет.

— Но ты здесь. — Горло Шейна двигалось так, словно он пытался проглотить огромный, не пережевываемый кусок шока и печали. — Он сделал это. Мирнин вернул тебя. Для своей машины.

— Не вини Мирнина. Выбор стоял между мной и Клер. Я предпочел, чтобы это был я.

Шейн покачал головой. Он больше не смотрел на своего отца, или на Клер, или на чтолибо другое, кроме окровавленной ткани его джинсов. Лицо его было бледным от шока, а глаза широко распахнутыми.

— Шейн… Я звоню в скорую, — сказала она. — С тобой все будет в порядке. Всё будет…

— Не будет, — перебил он и посмотрел в ее глаза. Она вздрогнула. — Ты знала. Ты знала. И ты ничего не сказала мне.

— Я сказал ей не говорить, — сказал Френк.

Шейн не обратил на него внимания.

— Ты знала, — сказал он, как будто его сердце разрывалось. Он слегка качнулся и закрыл глаза. — Ты знала, Клер.

Она была напугана и тяжело дышала. Он умирал? Нет, кровотечение было не сильное — он, несомненно, будет в порядке… Конечно же, они будут в порядке…

— Клер. — Голос Мирнина, лишь шепот. — Клер, помоги. Помоги.

Она оглянулась. Глаза его были открытыми, темными и страдающими… такими же, как у Шейна. Это была стрела. Она не полностью прошла через сердце, но достаточно близко, чтобы это было причиняло ему боль.

Но это означало покинуть Шейна.

— Иди, — сказал Фрэнк. — Шейн достаточно стабилен. Проверь Мирнина.

У нее не было выбора, но она знала, что Шейн посмотрит на это иначе.

Она подошла к своему вампиру начальнику, взялась за стрелу и за три чудовищных рывка выдернула ее.

Сейчас Шейн лежал свернувшись, выглядя избитым и побежденным, и, когда вторая стрела была удалена из груди Мирнина, она оставила его и побежала обратно к Шейну. Она обхватила его и сказала:

— Прости меня. Прости. Я никогда больше тебя не покину. Они позвали меня в МТИ, но теперь я туда не пойду — ни в январе, вообще никогда. Я не поеду. Я люблю тебя…