Беспощадная страсть - Дмитрий Щербаков

— Не дури, Север! — повысил он голос. — Какой тебе навар завалить меня, если я все равно успею грохнуть твою девку?!

— Лотерея! — выкрикнул Север нарочито визгливо. — Вдруг не успеешь?! А если погибну я, ты точно ее уморишь! И умрет она в позоре и мерзости! Нет у меня выбора, ты понял?! Ну что, сыграем в орлянку, Газават? Ставка — жизнь!

«Да он и впрямь псих! — внутренне содрогнулся Николай, глядя на исказившееся лицо Белова. — Пожалуй, хватит мне дразнить костлявую!»

— Предлагаю компромисс! — выкрикнул он поспешно. — Ты уйдешь с оружием! Я прослежу в окно, чтобы ты отвалил, а Гюрза пока побудет со мной. Я отпущу ее, когда подъедут мои ребята, а они скоро подъедут. Ты заберешь свою бабу и разойдемся миром!

«Хрен ты отпустишь Милку, по твоей блудливой роже видно», — подумал Север. Истерику он только разыгрывал, чтобы нагнать страха на врага, а сам мучительно соображал, как поступить. Но выхода не находил.

«Что же мне делать-то, Господи?!» — в сотый, пожалуй, раз за последние минуты мысленно восклицал Север.

И тут он заметил, что Милка подает ему какие-то знаки глазами. Осторожно, чтобы не встревожить Газавата, Север проследил за мимикой жены. Убедившись, что привлекла внимание мужа, Мила указала взглядом вниз, себе под ноги, потом скосилась на дуло «Кедра», после чего как бы провела линию вдоль руки Николая, лежавшей поверх горла девушки. Махнув ресницами, она словно отбросила эту руку. И еще несколько раз энергично указала глазами вниз.

Север едва заметно кивнул. Он понял.

— Так что ты мне ответишь? — спросил Газават, выглядывая из-за головы своей заложницы.

— Не знаю… — отозвался Север напряженно. — А что скажет Милка?

— Ты послушаешь бабу? — насмешливо скривился Газават.

— Да, послушаю! — срывающимся голосом крикнул Север. — Она здесь первое лицо! Если б не она, ты у меня давно бы поджаривался на твоем собственном «электрическом стуле»! Дай ей сказать!

«Ой, припомню я тебе этот базар!» — подумал Газават, а вслух произнес:

— Ладно, пусть говорит Гюрза, — он ослабил хватку на горле девушки. — Ну, скажи, Гюрза, своему Сатиру, ты хочешь жить?

Прежде чем что-либо произнести, Мила демонстративно громко и хрипло отдышалась.

Север внутренне напрягся.

— Я скажу… — начала Мила, с трудом выговаривая слова. И тут же закашлялась. Откашлявшись, попробовала снова:

— Я скажу…

Не делая паузы, Мила вдруг всем телом рванулась вниз, пытаясь выскользнуть из-под руки Николая. Голова девушки на мгновение оказалась ниже дула «Кедра». Газават и Север выстрелили одновременно. Но очередь из пистолета-пулемета ушла в противоположную стену, а вот беловская револьверная пуля, прошив ладонь Газавата, выбила у него оружие. Тотчас упавшая на колени Мила резко развернулась всем корпусом назад и профессионально метко врезала Николаю кулаком между ног. Бандит с ревом повалился на пол.

— Ну вот и конец тебе, Газаватушка! — зло произнесла Мила, вставая с колен и поднимая «Кедр».

— Замри, жена! — Север метнулся к ней.

В три прыжка он оказался рядом и вырвал ствол у нее из рук.

— Ты что, Север?! — удивилась Мила. — Этого выблядка давно ждут в морге! Заждались уже! Ты хочешь сохранить ему жизнь?!

— Сначала он мне все расскажет о наркотиках! — скаля зубы, зарычал Север. — Сначала он сдаст мне свой бизнес! И только потом я, так уж и быть, отпущу его на тот свет!

Он подхватил корчившегося Газавата, Дотащил до кресла, назначение которого определил сразу, едва увидел, швырнул в него Николая и пристегнул за руки и за ноги специальными ремнями.

Глаза Милы сверкнули.

— Север! — закричала она. — Неужели после всего, что случилось, тебя еще интересует этот поганый героин?!

— Интересует! — взвизгнул Север. — Героин — это миллионы, это власть! И сейчас я вытрясу из Коляна все, что он знает! Все, что он имеет! До последнего гроша!

— Север! Если ты притворяешься, то прекрати! Немедленно прекрати! — На Милу накатило внезапное озарение: только сейчас ей пришло в голову, что Север, возможно, притворяется, хотя она не сумела бы объяснить, почему так подумала. — Романов нас предал, ты понял это?! Мы ничего ему больше не должны! Мы свободны от всех обязательств! Кончай Газавата и идем! Этот подонок давно заслужил смерть!

— Ну нет! — Север плотно вошел в роль. — Мне не нужна жизнь Газавата. А что Романов предал нас, я понял сразу! Только мне плевать на Романова, всегда было плевать! А Кольке я крепко припеку задницу, если он не расколется!

Север влепил Газавату пощечину.

— Эй ты, шкура блатная! Откуда у тебя дешевые наркотики?! Отвечай, пока тебя добром спрашивают!

— Да пошел ты! — собравшись с силами, выдал Николай.

— Ну держись, сука! — Север обернулся к Миле. — Как эта штука включается, знаешь?! «Электрический стул» этот?!

— Я не скажу! — отрезала Мила. — Я не позволю тебе пытать человека ради сраных баксов! Убей его и идем!

— Ах, не скажешь?! Ладно, обойдемся домашними средствами!

Север вскинул «Кедр» и одиночным выстрелом разнес Газавату коленную чашечку.

— А-а-а, гондон! — дико заорал Газават. — Ну, погоди, отморозок траханый! Сейчас приедут мои ребята и ты получишь по полной программе! Тогда уж я повеселюсь!

Как раз в этот момент со стороны ведущего к особняку шоссе донеслись взрывы и звуки пальбы.

Север осклабился.

— Твои ребята не приедут! Потому что мои ребята их сейчас в аккурат поджаривают! А я поджарю тебя!

Он отбросил пистолет-пулемет и принялся судорожно искать кнопку включения «электрического стула». Наконец нашел, хотя ее и трудно было различить на стене.

— Вот она, родная! — воскликнул Север, дыша свирепой радостью. — Теперь отведай собственного блюда, Газаватушка!

Он пустил электричество. Тело Николая задергалось, забилось в конвульсиях. От воплей бандита, казалось, сейчас лопнут барабанные перепонки.

— Север, оставь его! — закричала Мила. — Что ты с собой делаешь, в кого ты превратился?! Ты же всегда стоял за справедливость, ты даже был добрым! Зачем ты становишься зверем?!

— А в этом мире нельзя быть добрым! — рявкнул Север.

— Раньше ты думал иначе!

— Раньше я был дураком!

— Но ради чего ты мучаешь этого урода?! Неужели действительно только ради того, чтобы стать наркобароном, чтобы наживаться на чужой беде?! Неужели только ради денег?!

— Именно ради них!

— Не верю! — жалко выкрикнула Мила — ее моральные силы были уже на исходе.

— А это уж твое дело, телка! — бухнул Север, словно тупое шило воткнул.

У Газавата началась неудержимая рвота. Его выворачивало и выворачивало, а вскоре вместо полупереваренной пищи он изверг из себя слизь пополам с кровью.

Север выключил электричество.

— Еще сдохнет раньше времени! — прокомментировал он свои действия.

Газават был в сознании. Свинцовыми от боли глазами он посмотрел на своего палача.

— Ничего я тебе не скажу, Север, — произнес бандит почти спокойно. — И знаешь, почему? Потому что, если я скажу, ты меня сразу убьешь. А в загробную жизнь я, извини, не верю. Я очень хочу еще пожить на этом свете. Мои пацаны сюда все равно прорвутся. Я их дождусь.

— Я сделаю тебя полным калекой! Тебе жизнь станет не в жизнь! — взвился Север.

— Ой, напугал! — слабо улыбнулся Газават. — Сейчас хирурги творят чудеса. Пересаживают любые органы. Если я выживу, врачи на Западе так меня починят — стану лучше прежнего. За деньги там все можно. А уж доноров мне братва найдет каких угодно — Россия большая, и в ней много лишних двуногих. Миллионы никому не нужного быдла, которое даже заработать толком не умеет. Так что доноры будут — любые и в любом количестве.

— Ты все равно не выживешь! — заорал Север. — Лучше сразу колись! Тогда умрешь легко!

— Ну нет! — хмыкнул Газават. — Молчать — моя последняя надежда. А боли я почти не боюсь. Мне даже объяснили, почему. Хочешь, тебе объясню?

— Объясни! — Север заинтересовался.

— Как мне говорили, центр боли в мозгу человека находится рядом с центром сексуальности. У меня центр сексуальности очень развит. Видимо, за счет центра боли. Поэтому пытай меня сколько угодно — бесполезно.

— Ты врешь! — Север клокотал. — Ты нарочно затягиваешь базар, чтобы оттянуть начало новой пытки!

— Повторяю: пытать меня бесполезно.

— Говори, откуда героин!

— Не скажу. Пока я молчу, я нужен тебе живым. Так что продолжай свои забавы.

— Север! — опять позвала мужа Мила. — Ты можешь оставить его в покое хотя бы ради меня?

— Тебе его жалко?! — взбесился Север.

— Дурак! Мне тебя жалко! Ты, ты окончательно испоганишь свою душу! Ты не сумеешь больше стать человеком после того, как зверски истязал кого-то ради наживы!