Вино грез - Ева Джонс

Он передал им то, что узнал о Пеллиге, и то, как он представлял себе его истинную природу.

— Робот?

— Синтетический человек с множественной личностью?

— Тогда мы не сможем использовать мысленный контакт. Надо будет держать его под визуальным наблюдением.

— Не обязательно, — подумал Вейкман. Он застегнул свой комбинезон Фарли. — Вы можете перехватывать мысли убийцы, но не ждите от них непрерывности. Мысленный процесс может внезапно оборваться. Будьте готовы перенести шок: именно это расстроило ряды Корпуса в Батавии.

— И каждый отдельный элемент имеет свою стратегию?

— Без сомнения.

Этот ответ вызвал всплеск изумления и восхищения.

— Фантастика!

— Найдите его, — с ожесточением подумал Вейкман, — и тотчас же уничтожьте. Превратите его в пепел сразу, как только перехватите мысли убийцы. Не ждите, чтобы он начал первым.

Вейкман сделал последний глоток шотландского виски из личных запасов Риза Веррика, затем защелкнул шлем и подсоединил провода питания. Схватив скорчер, он побежал к одному из выходных люков. Вид бесплодного пустынного пространства привел его в состояние, близкое к шоку.

Вертя ручки контроля за влажностью и гравитацией, он постарался, впрочем, без особого успеха, присоединиться к этой бесконечной неживой материи.

Лунная поверхность была огромной равниной, изрытой опустошенными кратерами и перекопанной испортившими весь вид метеоритами. И ни малейшего признака жизни, ни дуновения ветерка, поднявшего хотя бы легкую пыль. Повсюду те же беспорядочные груды осколков, та же, словно изрытая оспой, поверхность, те же холодные и белые, как кости мертвых, скалы и расщелины.

Лицо Луны было иссушено и потрескалось, кожа и плоть были отделены тысячелетним действием не знающей пощады эрозии. Оставались лишь кости черепа, пустые глазницы и зияющие отверстия рта.

Ощупывая ногами очертания этой мертвой головы, Вейкман осторожно двинулся вперед. Позади него светящимся шаром горела всеми своими огнями станция, удобная и теплая.

Когда Вейкман быстрым шагом пересекал пустынный пейзаж, необузданный ликующий сигнал вдруг толкнул его в мозг:

— Питер! Я заметил его! Он только что приземлился в пятистах метрах от меня!

Не спуская руки с разрядника, Вейкман неловко побежал по каменистой поверхности.

— Не упустите его! — подумал он в ответ. — Помешайте ему подойти к станции.

Посыпались одновременно возбужденные и недоверчивые мысли телепатов:

— Он приземлился, как метеор. Я находился уже в миле от станции, когда получил ваш приказ. Я увидел вспышку и направился посмотреть, что это было.

— На каком вы расстоянии от станции?

— Приблизительно в трех милях.

— Три мили. Пеллиг в трех милях от своей добычи. Вейкман повернул до минимума ручку гравитационной настройки и, как сумасшедший, ринулся вперед. В его мозгу скакали удивительные сообщения от телепатов, видевших Пеллига. Светящийся шар позади него побледнел и исчез. Вейкман задыхаясь, бежал к убийце. Его нога попала в расщелину и он упал ничком Поднимаясь, он услышал бешенный свист вырывающегося наружу воздуха. Одной рукой он вытащил набор для срочного ремонта, другой стал нащупывать оружие. Оно исчезло. Оно упало и лежало теперь где — то среди хаотически нагроможденных осколков.

Воздух выходил быстро. Он оставил мысль об оружии и сосредоточил все свое внимание на дыре в комбинезоне Фарли. Пластиковая замазка мгновенно затвердела и ужасающий свист кончился. Затем он неистово принялся обыскивать хрупкую почву Его настигла новая волна сверхвозбужденных мыслей.

— Он направляется к станции! Он локализовал станцию!

Вейкман выругался и поскакал вперед. Скалистый гребень преградил ему путь, он взбежал на него и спустился с другой стороны. Он очутился в широком, усеянном кратерами амфитеатре.

Мысли телепатов теперь доходили до него сильными и четкими. Он уже должен быть недалеко.

И тут в первый раз Вейкман перехватил мысли убийцы. Вейкман замер на месте.

— Это не Пеллиг! — обезумев, передал он. — Это Херб Мур!

Мозг Мура бурлил в неутомимой деятельности. Не зная о том, что он перехвачен, он отбросил всякую предосторожность. Его вдохновленные и динамичные мысли лились широким потоком и безмерно усилились, как только он заметил светящийся шар, скрывавший в себе станцию Директории.

Замерев, Вейкман сосредоточился на бивший в его мозг поток умственной энергии, извлекая из него все, чего он до сих пор не знал, все элементы информации, которых ему до сих пор недоставало.

Пеллиг был составлен из различных человеческих умов В нем сменялись различные личности соединенные сложным механизмом, выбиравшим их случайно без какого — либо начального плана и в непредсказуемой последовательности. Минимакс, неопределенность, теория игр…

Это была ложь.

Вейкман подпрыгнул от неожиданности.

Под толстым слоем теории Минимакса был хорошо запрятан целый комплекс, состоявший из ненависти, желаний, выворачивающего душу страха, ревность к Бентли, панический страх смерти, сложные комбинации, неопределенная нужда, направленная к одной цели и выражающаяся в виде всеразрушающей амбиции.

Мур не принадлежал себе. Его подавила мучительная неудовлетворенность. И эта неудовлетворенность толкала его на безжалостные козни.

Механизм, выбиравший оператора Пеллига, подчинялся не случаю. Мур его полностью контролировал. Он мог в любой момент сменить оператора, выбирая комбинации исключительно по своему усмотрению. Он был волен сам включаться и выключаться в те моменты, когда хотел. И…

Внезапно мысли Мура сконцентрировались на одной точке. Он заметил преследовавшего его телепата. Тело взмыло вверх, приняло положение равновесия и выпустило по тщетно пытавшемуся спастись телепату луч смертоносной энергии. Ум человека на мгновение взвы/i, а его фиаическая оболочка превратилась в пепел.

Пронесшийся с головокружительной быстротой момент смерти телепата поразил Вейкмана. Он ощутил упорную, но тщетную борьбу ума, не желающего терять свою монолитность, пытавшегося сохранить сознание своей личности после исчезновения вещественной оболочки.

— Питер…

Подобный испаряющейся жидкости, ум телепата безуспешно боролся с неизбежностью рассеяния. Мысли его ослабли и исчезли.

— О, боже!

Его сознание, его существо распалось на беспорядочные частицы освобожденной энергии. Его ум перестал быть чем — то единым. Гемтальт, бывшая человеком, рассыпалась — это была смерть.