Сердце для стража - Артем Каменистый

Иридиане действовали на удивление грамотно: все же не зря ими командовал бывший соратник Конфидуса. Это сейчас он епископ (хоть и непростой), а тогда был одним из лучших наемников северян (а некоторые уверяют, что самым лучшим).

Арбалетчики и лучники расположились на береговом обрыве. С такой позиции пираты видны как на ладони, а если надо будет увернуться от ответного огня, достаточно пары шагов назад. Бойцы ближнего боя разделились на два отряда и приближались к врагам по береговой полосе, полностью ее перекрывая. Таким образом, отбиваться от еретиков придется на два фронта, да еще сверху полетят стрелы и болты.

Хуже диспозиции не придумаешь, особенно если учесть, что на ногах осталось три десятка вымотанных воинов.

Я не питал к пиратам теплых чувств, но заранее сговорился с Татлосом, что будем делать в подобной ситуации: враг почти разгромлен, наше превосходство неоспоримо, но живая добыча, о которой мы предполагали, не пострадала.

А ведь сейчас, в схватке, девушек и детей могут задеть. Стрелки неважные, болты рикошетят о доспехи и камни. Всякое случается. Если есть хоть малейший шанс этого избежать, его надо использовать.

На одной из трофейных лодок подплыл поближе к берегу, закричал готовящимся к смерти пиратам:

— Тому, кто бросит оружие, сохранят жизнь. Я, страж Дан, даю слово. Это не касается только капитанов — Терека, Нара Гердо и его людей из шайки Шнерхов. Если таких не осталось, то сдавайтесь все, никого не убьют. Ну? Чего стоите? Через минуту никого из вас в живых не останется. Посмотрите на обрыв, стрелкам достаточно всего раз пульнуть, а те, кто внизу, потом добьют раненых. Ну?! Чего стоите?! Сдохнуть все до единого решили?! Бросайте оружие и поднимайте руки вверх!

Возможно, мои слова казались не слишком искренними, но жить ведь хочется, причем сильно, а они давали надежду. Сразу двое бросили копья на песок, один прокричал:

— Я сдаюсь на милость стража! Он обещал не убивать! Вы все это слышали! Слово стража!

— Вы что делаете?! — взвыл один из пиратов и, замахиваясь саблей, кинулся на своих слабых духом подельников.

Невзрачного вида «джентльмен удачи» выждал, когда тот развернулся спиной, хладнокровно вбил острие алебарды меж лопаток, провернул в ране, затем бросил оружие, поднял руки:

— Я тоже сдаюсь! Страж обещал! Слово стража!

— Ты скотина! — неожиданно заорал Лотго. — Терек был мой!

Обиделся. Без подарка остался.

На дальнем от нас фланге возникла суматоха, результатом которой явился корчившийся в агонии пират. Видимо, один из вожаков. Пираты наперегонки избавлялись от оружия, громогласно заявляя, что сдаются, не забывая при этом напоминать о моих гуманных обещаниях.

Не уверен, что все они выживут. Есть ведь еще иридиане и тот же Норп. Да и, если подумать, зачем отпускать разбойников? Чтобы вернулись с новыми силами?

Хотя у меня ведь масса вакансий на рудниках…

Скажем честнее: на каторге.

Бредя по воде к берегу, вновь обратился к пиратам:

— Вожаки, капитаны остались?

— Закончились. Ночью многим досталось.

— А купец?

— Да был тут где-то. Вон же он!

Нар Гердо прижался спиной к обрыву, пытаясь прикрыться связанным молодым человеком, почти подростком. Тот бы и без пут вряд ли ушел: к горлу опасно прижимается лезвие кинжала, лицо перепуганное, под глазом налившийся синяк. Во второй руке купец держал заряженный арбалет, лихорадочно наставляя его то на одного, то на другого приближающегося иридианина. Видя, что те не слишком этого пугаются, он визгливо заорал:

— Стоять! Никому не подходить! Я прикончу этого щенка, если подойдете! Он подохнет как баран! Стоять всем! Стоять!!!

Иридиане с явной неохотой замерли, а ко мне подскочил странно взволнованный Татлос:

— Страж, пообещай этому человеку жизнь! Тебе ведь верят! А мы потом сами его убьем, когда он отпустит Татена!

— Так это и есть сын Аратитиса?

— Да. Его схватили, но не убили. Не дай его убить, преподобный этого не переживет. А кто мы без Аратитиса? Что сироты…

Н-да… Нельзя сказать, что я так уж высоко ценю свое слово, чтобы не подарить его ненавистному купчишке. Но почему-то сомневаюсь, что Нар мне поверит. Знает, что не прощу ему ни ноги, ни всего остального. Тот же Норп этого не поймет, как и Ольб. У них к работорговцам лютая ненависть. Но спасать пацана надо. Обязательно надо. Пусть у меня, похоже, нормальные отношения с Татеном, но решает здесь именно Аратитис, а я ведь его даже не видел ни разу. Не пускали к больному. Если он будет мне обязан за сына, то переговоры о переселении здешних иридиан в Межгорье пройдут куда успешнее. Мне как воздух нужны люди, а такие, как они, нужны еще сильнее. И пусть церковь обвинит меня в создании гнезда ереси, я плевать хотел и на церковь, и на ее обвинения.

Демонстративно бросив меч на песок, я медленно направился к Нару, на ходу поднимая руки.

— Стоять! — тут же завизжал толстяк.

— Уважаемый негоциант, успокойся. Ты ведь видишь, что я безоружен.

— Еще шаг — и я ему глотку перережу!

— Ну хорошо, я стою. Доволен? Просто поговорить с тобой хотел. Я когда людям Терека сдаваться приказывал, немного погорячился. Согласен и тебе жизнь сохранить. Забуду все, что ты сделал. Обещаю: не убью. Просто бросай кинжал и арбалет, и тебя никто не тронет.

— Ты где дурака увидел?! Ха! Так я и поверил! Лодку мне! Я уплыву с этим щенком, вечером высажу его на берег, и он сам назад доберется!

— Нар, ну зачем почти ребенка ночью одного оставлять? Ты разве не видел, сколько здесь тварей в темноте шастает? Неужто слову стража не веришь!

— Да я бы убил тебя уже, тварь! Но хорошо помню, что, хоть ноги ломай, ты тут же прыгать начинаешь! Ты даже хуже твари! Лодку мне, иначе щенок умрет! Это ведь сын вашего главаря?! Да, еретики?! Так отпустите меня, если он вам дорог! К вам у меня зла нет! Не нужны вы мне! И плохого вам ничего не делал! Я просто за рабынями приходил! Давайте миром разойдемся! Лодку мне! Быстрее!

Вот что прикажете делать с этим террористом? Я заметил, как по шее заложника побежала струйка крови. Толстяк на взводе, рука дрожит. Того и гляди, нервы сдадут и преподобный останется без любимого сына.

Глазки-то по сторонам бегают, и голова вертится. Раз. Я, выждав удобный момент, сделал едва заметный шаг, вновь замер. Еще чуть, и можно рискнуть броситься, подставить под лезвие пальцы, отвести от шеи. Глаза мальчишки вспыхивают надеждой и яростью, он напрягается, уже готовясь к схватке. Наверное, как дадут возможность, зубами грызть Нара начнет.

Еще шаг. Еще. Еще. Уже можно.

Купец, перестав неистово крутить головой, зловеще протянул: