10 гениев войны - Владислав Карнацевич

В 1786 году Александр Васильевич был возведен в чин генерал-аншефа, а в январе следующего года назначен командующим Кременчугской дивизией. Он принял участие в знаменитой поездке императрицы Екатерины по югу России. В Кременчуге Екатерина и австрийский император наблюдали масштабные учения солдат Суворова и были совершенно поражены увиденным. Государыня решила поощрить генерала. На вопрос: «Чем мне вас наградить?» Суворов ответил: «Награждай, матушка, других, у тебя и так, чай, доброхотов хватает. А мне за квартиру заплати, задолжал». Вскоре Александр Васильевич и его чудо-богатыри приняли участие в новой русско-турецкой войне, в которой Суворов и русская армия совершили немало подвигов. Фокшаны, Рымник, Измаил – эти слова прогремели на всю Европу. Отныне и навсегда они были связаны с именем победоносного русского воителя.

Не желая примириться с результатами войны 1768–1774 годов, Турция в июле 1787 года ультимативно потребовала от России возвращения Крыма, отказа от протектората над Грузией и согласия на осмотр проходящих через проливы русских торговых судов. Не получив удовлетворительного ответа, турецкое правительство 12 августа 1787 года объявило России войну. В свою очередь, Россия решила воспользоваться ситуацией, чтобы расширить свои владения в Северном Причерноморье за счет полного вытеснения оттуда турок.

Главной целью войны Турция ставила овладение Крымом, чему должен был способствовать флот с сильным десантом и гарнизон Очакова. Стремясь использовать выгодное положение нападающей стороны, турки сразу же проявили большую активность на море и 1 октября высадили десант на Кинбурнской косе. Здесь их и встретил командующий обороной Херсонско-Кинбурнской линии Александр Суворов. Турецкий флот блокировал выход из Днепра в лиман и, вплотную приблизившись к Кинбурнской косе, открыл по крепости огонь корабельной артиллерии. Началась высадка 6-тысячного десанта. К удивлению своих солдат и офицеров, Суворов запретил стрелять по сходившим на берег: «Нынче Покров. Надобно к обедне идти. Пусть их вылезают».

Сойдя с кораблей на мысу, турки пошли по косе в направлении материка. На пути наступления они одну за другой рыли траншеи поперек узкой – от 30 до 200 метров – полоски суши. Закончив пятнадцатую по счету траншею, пошли на штурм. Тогда с крепостных укреплений ударили картечью русские орудия. Ощетинившись штыками, пошла русская пехота, а во фланги турецких цепей ударила казачья лава. Завязалось жестокое сражение. Авангард осман был смят. Несмотря на четырехкратный численный перевес турок, вылазка вскоре превратилась в стремительное контрнаступление. Бой шел в таком плотном смешении рядов, что расчет турецкого командования поддержать своих огнем корабельной артиллерии потерял смысл. Русские занимали траншею за траншеей, но на десятой путь им все же преградил ураганный огонь шестисот корабельных орудий. Суворов готов уж был отвести войска к крепости, но в этот момент под ним был ранен конь. Командующий рухнул наземь. С криком «Топал-паша!» – к полководцу кинулись турецкие всадники.[39] Генерала спас гренадер Шлиссельбургского пехотного полка Степан Новиков. Он справился с тремя противниками. Суворов расцеловал героя, вскочил на брошенного врагом коня и повел солдат в новую атаку. Уже в сумерках на самой оконечности косы корабельные пушки турок непрерывным обстрелом остановили русских. Потери суворовских солдат были велики, сам командующий был ранен двумя осколками картечи в грудь. Придя в себя после ранения, полководец увидел беспорядочное отступление своих солдат.

Однако яростная атака казацкой флотилии «чаек» и единственной галеры «Десна» под командованием мичмана Ломбарда принудила флот Гасан-паши отойти от мыса. Отступающие русские получили передышку от губительного артобстрела. В это же время со стороны Херсона подошла резервная бригада легкой кавалерии и ударила в центр неприятельской цепи. Уже расстреляв патроны, казаки и пехота вновь пошли в атаку. Незадолго до конца сражения Суворов вновь был ранен в руку, но не оставил поле боя. Рану промыли морской водой, наскоро перевязали, и он с возгласом «Помогло, помилуй Бог, помогло!» снова кинулся в сражение. Русские загнали турок в море и дрались по пояс в воде до глубокой темноты. Около 6 тысяч турецких солдат доблестно сражались и полегли на Кинбурне, вызвав искреннее восхищение Суворова и его солдат. «С такими я еще не дрался», – говорил Александр Васильевич. Из трех тысяч русских и запорожцев погибло более тысячи. Потемкин писал императрице о том, что «Генерал-аншеф, получивший все отличности, какие заслужить можно, на шестидесятом году служит с такой горячностью, как двадцатипятилетний…» Весть о Кинбурнской победе пронеслась по всей России, встречаемая благовестом и молебнами. Екатерина II писала князю Потемкину: «Старик поставил нас на колени, но жаль, что его ранили… Важность Кинбурнской победы в настоящее время понятна…» «Я отбил у турок охоту к высадкам…» – писал об этой победе сам Суворов. Действительно, османы вплоть до Крымской войны 1854 года ни разу не пытались высадить десант на берегах Черного моря. Впрочем, Кинбурн, несмотря на всю его важность, еще не решал судьбу войны.

Зимой с 1787 на 1788 год были образованы две армии: главная – Екатеринославская под командованием Потемкина, в чьем непосредственном подчинении оказался и Александр Суворов, и вспомогательная, или Украинская, – Румянцева. Потемкину надлежало наступать от Днепра через Буг и Днестр к Дунаю и овладеть сильными крепостями – Очаковом и Вендорами. Румянцев в Подолии должен был выйти на среднее течение Днестра, поддерживая связь с союзниками-австрийцами (Австрия объявила войну Турции в конце января 1788 года).

Потемкин лишь в июне переправился через Буг и в июле осадил Очаков. Действовал он вяло, пять месяцев его 80-тысячная армия простояла под стенами крепости, которую защищало всего 15 тысяч турок. Очаков был обложен с суши армией, а со стороны лимана – флотилией галер. Осаждающие бездействовали. Военачальники, в том числе Суворов, высмеивали светлейшего князя, называя сидение под Очаковым «осадой Трои». Наконец, отражая вылазку двухтысячного турецкого отряда, Суворов с фанагорийским полком, нарушая планы главнокомандующего, ворвался в позиции турок, надеясь на поддержку других русских войск, на штурм Очакова. Казалось, близка победа, но поддержки Суворов не дождался, атаку фанагорийцев турки отбили, и герой покинул поле боя с тяжелой раной: в шее застряла пуля. Рана воспалилась, Суворов тяжело и долго болел. Потемкин же писал Екатерине об очаковском инциденте: «…Перед приходом капитан-паши Александр Васильевич Суворов наделал дурачества немало, которое убитыми и ранеными стоит четыреста человек…» Дождливая осень сменилась ранней и холодной зимой. Войска мерзли в своих землянках и сами просились поскорее на штурм, чтобы покончить наконец с крепостью и стать на зимние квартиры. 6 декабря Очаков все же был взят штурмом. Потемкин отвел армию на квартиры, а сам уехал в Петербург. Румянцев перешел в июле Днестр. Он занял северную Молдавию и к зиме расположил свою армию в районе Яссы – Оргеев – Кишинев. Что касается австрийской армии, то она потерпела полное поражение, разбитая турками под Мехадией и Слатиной, в западной Валахии.