Амулет для ведьмы - Дарья Орехова

В поиске контакта с драконом Сэлли посетила многих из его жертв. Но тщетно. Решение проблемы пришло на ум неожиданно и сразу показалось нереальным, сумасбродным, но раз уж пришло…

— Вот, — Сэлли с воодушевлением посмотрела на храмовников и протянула к ним руку. На ее ладони лежала горка гречневой крупы.

— Что это? Если ты собираешься провести здесь какой-то колдовской ритуал…

— По-моему, вы просто зациклились. — Спокойно прервала она выступающего, хотя в принципе тот был и прав. — Пойдемте в храм. Если, конечно, вы уже окончательно не решили подвергнуть деревню очистительному огню. "А самим трусливо смотаться". — Последнее она произнесла про себя, боясь вызвать лишь еще большее отторжение.

— Не боишься в храм то входить, ведьма? — спросил с издевкой один из стоявший у стены младших храмовников. Сэлли безразлично посмотрела на него.

— Я не боюсь. А ты?

— Мы никуда не пойдем с тобою, Сэлли. Ты должна сама это прекрасно понимать.

— Боюсь, что понять вас я не смогу никогда. Но, к сожалению или к счастью, спасти несчастных от мучительной смерти можете только вы. Поэтому я прошу вас еще раз, идемте со мною в храм.

Каждому из собравшихся в комнате храмовников казалось, что стоявшая перед ними девушка, смотрит именно на него. Спокойно и даже устало. И будто знает, что они обязательно пойдут за нею. Почему? Наверное, по той же причине, по которой они действительно пошли за ней.

Храм в Забродах по обыкновению стоял с раскрытыми настежь дверьми. На колокольне без остановки гудел колокол. Они вошли, поклонившись и осенив себя символом веры; остановились перед алтарем. Сэлли держала перед собою горсть крупы.

— Эти зерна взлелеяла сама земля, — тихо сказала девушка. — Их собрали руки человека и благословили духи полевые, водяные и воздушные. Твои создания, твои дети вместе создали лекарство от болезни, поразившей деревню. Скажи свое слово, яви свою волю. Твоим именем могут ли слуги твои прогнать голубого дракона?

Пока она говорила облако, скрывавшее солнце отошло, в храм проник солнечный луч и упал на ее ладонь. Темные зерна ожили и засверкали точно драгоценные камни.

Сэлли встала к храмовникам вполоборота и, не глядя на них, спросила:

— Кому хватит веры входить к смертельно больным и заразным и приносить им возможное спасение?

Кажется, к ней подошел каждый и взял по несколько крупинок из ее рук. Когда она осталась одна, Сэлли взглянула на свою открытую ладонь. В сиянии лежала всего одна крупинка.

Алин стоял молча, с каким-то особенным ужасом разглядывая любимые черты своей жены. От слабости Лиру уже не могла даже открыть глаза. В гробовой тишине Сэлли слышала лишь чуть заметный хрип — ее дыхание. Серое, жутко серое лицо с желтыми синяками вокруг глаз. Сэлли закрыла глаза, перед мысленным взором опять предстало оно. Она судорожно втянула воздух. Может так пахнет смерть? Или отчаяние?

Сэлли усмехнулась про себя. Ничего то у них не получилось. Не будет той семьи, из которой ее так неожиданно выпихнули. Не будет у него без нее счастья. Маленький черный зверек внутри нее свернулся счастливым клубочком, предвкушая, как тех, кто обидел его, коснется боль, похожая на ту, которую испытал он. Час расплаты за порванные чувства настал. "Нет, милая, мы не пойдем сегодня на праздник, по крайней мере не вместе". "Почему? Потому что он скоро женится на мне". "Прости, родная, я хотел сказать тебе раньше." "Понимаешь, она будто часть меня, прости".

Будто затылком она чувствовала его ужас. А внутри нее все ликовало и ждало развязки. Что будет тогда, когда соперницы не станет? А может…

Упрямо взмахнув головой, так что неуловимые пряди волос бросились в лицо, щекоча густо усеянную веснушками кожу, Сэлли твердо подошла к изголовью постели Лиру и присела рядом. Поколебавшись, она дотронулась до холодной и твердой кожи ее руки. Сытый дракон вздрогнул и опасливо поднял голову. "Не будет мне счастья", — горько подумала Сэлли и что есть силы сжала черного зверя внутри себя. От боли потемнело в глазах. Дракон вскочил, почуяв неладное. Ему казалось, что он сильнее, ведь он уже почти забрал жизнь, так что он бросился в драку без колебаний. Сэлли тоже поняла это, поэтому ухватилась покрепче, пытаясь, если не победить, то хотя бы вытащить его из тела Лиру. Такого он не ожидал и поддался. Дракон сердито заорал, обнаружив себя не в теплом гнезде, а в руках какой-то хилой ведьмы. Но цикл был почти завершен, так что ему удалось расправить крылья и кинуться на своего врага уже в новой своей ипостаси.

Алин со слезами смотрел на свою жену, ему казалось, что вот они последние мгновения, утекают как песок сквозь пальцы. Все тело будто свернуло судорогой. Ему казалось, что сейчас и он умрет вместе с ней, по крайней мере, ему одному жизни не будет. Но проходило мгновение за мгновением, заныли нервы. И вот, вот… Но вместо этого он увидел, как Сэлли, только сейчас еще держащая Лиру за руку, хлопнулась на пол и забилась в конвульсиях. Он не понял, когда он подошел к ней, сразу же или через какое-то время, но когда он опустился перед нею на колени, она уже затихла и… была мертва.

— Алин, — тихо позвали ссохшиеся губы. Алин вскочил как ошпаренный. Лиру подняла на него взгляд своих темных глаз.

Из-за угла порывом ветра выскочил громадный бородатый мужик и взлохмаченный молодой человек. Заметив среди столпившихся на улице людей Алина, они уверенно отмерили до него расстояние широкими шагами. Заслонив собой солнце, бородач грозно навис над ним.

— Не видел рыжую? — мрачно просипел гигант.

— Она там, — не зная как иначе охарактеризовать ситуацию, испуганно прошептал Алин. Он указал на свой пылающий дом. — Она умерла.

— Что?! — рявкнул бородач и тут же ринулся в огонь. Юноша бросился за ним лишь мгновением позже. Дверь сложилась внутрь как будто всегда так и открывалась. Оба мужчины без промедления шагнули в колеблющийся жаром воздух, досадливо прикрывая ладонью глаза. Люди на улице застыли как один но, увидев фигуры вышедших из дыма и пламени как угольки из костра людей, хором охнули, попятившись. Бородач осмотрелся и, придирчиво выбрав место, осторожно положил свою ношу на траву.

Алин ерзал на стуле и поминутно утирал пот со лба. С полчаса он с помощью аж троих храмовников убеждал неизвестно откуда взявшегося на этой планете чудовищных габаритов мужика, больше всего сейчас походившего на рассвирепевшего медведя, что сожженный дом не был умышленным убийством, и что огонь замышлялся как очищающий от заразной болезни, по воле рока угнездившейся в вышеозначенном помещении. Такие костры пылали во всех уголках деревни и великан не возражал против их оправданий, он вообще за все это время слова не сказал в отличие от своего молодого друга, который от негодования разразился пламенной, но отнюдь не цензурной речью. То, что ему удалось выговориться, к сожалению, не помогло, так что теперь он раздраженно ходил туда сюда на заднем фоне. Гигант же просто молча испепелял присутствующих взглядом. От всего перечисленного храмовники дрожали, покрывались потом и раздумывали о бренности жизни, уже всерьез помышляя уйти в отшельники, дабы всю оставшуюся жизнь замаливать свои грехи.