Будет только хуже (СИ) - Климов Виктор

По руке под курткой сразу стало влажно, рукав прилип к плечу.

— Ты всегда был сообразительным, Влад, и, наверное, уже догадался, что капитан не у нас, — спокойно ответил «старший». — Либо он молчит и строит из себя героя прямо как ты сейчас, как тебе такой вариант?

Чёрт! Да, о том, что Алексей всё-таки может быть захвачен, но отказывается говорить, Влад как-то не подумал. Но тогда получается, что врагам нужна информация, а не просто их смерть. Иначе бы их уже ликвидировали.

Однако, скорее всего, капитан избежал захвата. Не такой уж он простак как ты, Влад, верно? Верно. Повёлся, твою мать, на старого знакомого. Как ребёнок мля!

Что ж придётся их разочаровать, пограничник не сильно стремился делиться своими планами. Вот только поверят ли его «благодетели» в такое объяснение? Или им покажется, что ты знаешь что-то такое важное, о чём сам не догадываешься? Тоже может быть. Но тогда быстро всё это не закончится.

Тем не менее, что-то изменилось. Что-то изменилось. Понять бы что. И почему? От концепции безусловной ликвидации враг перешёл к тактике получения информации. А это значит, что точно что-то изменилось.

Ещё один удар. Только теперь не кулаком, а ногой в тяжёлом берце. И не в лицо или по рёбрам, а по распухшей ноге.

Перед глазами поплыли красно-белые круги. Зубы стиснуты настолько, что, кажется, один хрустнул. Вот ведь же досада, это сколько же надо будет бабла потратить на походы к стоматологу.

— Да погоди ты! — укоризненно произнёс «старший» к тому, кто наносил удары. — Видишь, человек не успевает даже подумать!

«Полковник» снова подался вперёд.

— Ты же подумал, Влад, так? — вполне доброжелательно спросил он. Так мог бы говорить добрый начальник с допустившим оплошность подчинённым. — Итак, куда, вы, направлялись, с капитаном, Плетнёвым?

Последнее предложение он произнёс тем же спокойным тоном, но с расстановкой, выделяя паузами каждое слово.

— Он мне докладывал, — прохрипел Влад.

— Подожди! — «старший» поднял руку, явно останавливая своего подчинённого от нанесения очередного удара.

Он тяжело вздохнул.

— Послушай, не стоит геройствовать. Это ведь никто не оценит.

«О! Да он на что-то или на кого-то обижен!» — промелькнуло в раскалывающейся от боли голове.

— Влад, какой смысл сейчас быть героем? Сейчас бы понять, как выжить, разве не так? Ну, вот ради чего ты всё это делаешь, молчишь вот? Потому что так тебе велел полоумный пограничник?

Полоумный или нет, но он взамен ничего не просил. Он тупо спас, и не только его, Влада, но женщину с ребёнком. Мог бы бросить, но не бросил. Пограничник не обещал, что будет просто, не говорил, что за помощь в его непонятных делах он каким-то образом вознаградит Влада. Он просто делает дело, в которое верит. И дело это, не противоречит основным установкам Влада, не заставляет его кривить душой, подгоняя понятия о долге и чести под личные сиюминутные интересы.

Думал ли, Влад, что у капитана не все дома? Что он двинулся на почве потери боевых товарищей и семьи? Конечно, думал! Ему вся эта история с самого начала казалось каким-то бредом. Да что говорить, он и сейчас иногда сомневается в цели их миссии! Спасти мир от ядерной войны, изменив всю реальность — чем не безумная идея!

Но лучше уж быть честным сумасшедшим, чем такой вот п@длой, особенно если окажется, что ты реальный полковник ВС РФ, а не какой-то там ряженый. А, может, в том числе и в этом причина того, что ты скрываешь лицо, как и твои подельники, а не простой страх опознания?

— Мы знаем, — продолжал «старший», — что вы должны были направиться в Саров, но горда больше нет. Если там кто-то выжил, даже в подземной части — я бы очень удивился. Так в каком направлении вы решили двигаться дальше? Какова конечная цель?

— Не поверишь, — закашлявшись, произнес Влад, — но он мне не говорил.

Ещё раз останавливать своего подчинённого «полковник» не стал. Очередной удар по больной ноге заставил Влада в очередной раз до искр из глаз зажмуриться и стиснуть до хруста зубы.

Во-от… вот теперь он по-настоящему понял, почему раньше при осуществлении операций, ещё до возникновения медикаментозной анестезии, пациенту давали закусить деревянную палку или кусок толстой кожи. Так ведь никаких зубов не напасёшься!

— Ты прав, не поверю. Влад, ты пойми, мне абсолютно не доставляет удовольствия всё то, что сейчас здесь происходит. Ты ведь не работаешь на Комитет. Так зачем тебе это? Просто скажи, куда вы собирались направиться?

— Не знаю, — сквозь зубы произнёс Влад. — Пограничник мне не рассказывал. И правильно делал.

Что ещё за Комитет?! Не знает они ни какого Комитета! Он вообще ничего не знает!

«Старший» вздохнул и опустил взгляд в пол.

— Но ты же понимаешь, что тогда от тебя нет никакой пользы? Скрипач не нужен, дорогой, — сказал, и он за спиной Влада послышались сдержанные смешки.

Новый удар по раненой руке. Раскалённый лом боли пронзил его тело от плеча до головы, заставив зажмуриться.

— А может всё дело в том, что мой товарищ проявляет недостаточное усердие? — в голосе «полковника» послышались железные нотки.

Позади Влада, там, где находился стол, за которым сидели его охранники и за которым резались в карты, послышалось движение, как будто кто-то открывал сумку, и звон металлических изделий. Это что — хирургические инструменты?

«Ну, всё, сейчас начнётся — промелькнуло в голове, — Всё, что было до этого — лишь прелюдия»

А ведь он реально ничего не знал. Разве что то, что они вроде как старались добраться до Москвы, но даже об этом пограничник не говорил напрямую. А данных господ, по-видимому, интересует совсем другая цель их похода, так сказать, конечный пункт назначения.

Что они сейчас будут делать? Вырывать ногти? Или наоборот загонять под них иголки? Или… да мало ли существует способов причинить адскую боль человеческому телу! За тысячи лет истории люди вполне себе поднабрались в этом опыта, одна только Святая Инквизиция чего стоит! Да и методы обычного уголовного дознания ещё несколько десятилетий назад особой гуманностью не отличались. Впрочем, о чём это он? Есть же такое «замечательное» место как Гуантанамо!

Чёрт, чёрт, чёрт! А ведь не факт, что он сможет выдержать, если его начнут резать. Сказать про Москву? Выдать хоть что-то из известного? Но тогда они точно подумают, что точно знаешь что-то ещё, раз не рассказал об этом сразу.

— Мне очень жаль, Влад, что дошло до этого, — всё с тем же дружески-укоризненным тоном произнёс «старший».

Он кивнул тому, что стоял за спиной Влада, который услышал, как его палач сделал пару шагов к нему. Он почувствовал, как тот хватает его руку и к мизинцу прикасается что-то очень острое.

Влад закрыл глаза.

Глухой стук. Будто что-то лопнуло в пустой металлической бочке. Что, его не стали мучить, а решили просто пристрелить? Или он типа уже отмучился?

Громыхнуло ещё раз. И, по-моему, уже ближе и где-то снаружи. Звук из-за бетонных перекрытий и дверей казался довольно тихим, хотя наверняка таковым не являлся. Короткая автоматная очередь, потом ещё, и ещё одна. Крики и команды.

«Старший» поднялся на ноги и достал пистолет, остальные схватили автоматы. Послышались приглушённые крики.

— Охраняйте его! — отдал он приказ. — Ты, ты и ты — за мной!

«Полковник» и ещё двое, в том числе тот, что стоял рядом с ним, выбежали из подвала.

— А ну-ка прикроемся им, народ, — прохрипел любитель анекдотов.

— Его же грохнут! Старший приказал его охранять!

— А ты хочешь, чтобы грохнули нас? — огрызнулся хриплый.

Влада привязанного к стулу куда-то дернули, и он почувствовал, как на его плечо лёг ствол автомата. Другие опрокинули стол, за которым они играли в карты, соорудив примитивную баррикаду. Навряд ли такая защита может считаться надёжной от пуль, выпущенных из «калаша».

Звуки стрельбы явно приближалась. Снова громыхнуло, но уже совсем близко. Потом автоматная очередь пробила дверь, и в подвал ввалилось тело с оружием в руках. Из-за того, что на нём была такая же форма, как и российской армии, было абсолютно не понятно, кто это: свой или не свой. Хотя натянутая на голову бойца балаклава всё равно бы не дала этого сделать.