Шатун - Сергей Шведов

– А откуда у Листяны это Слово – и что это вообще такое?

– Листяна в молодые годы разорил храм матери всех богов Кибелы и вывез оттуда не только накопленные за века богатства, но и святыни, в том числе ложе богини и Слово, в котором заключается огромная сила. Слову подвластны не только люди, но и боги, и кто им владеет, тот правит миром.

– Но Листяне Слово не помогло, – усмехнулся Ицхак.

– Мало владеть Словом, надо еще уметь его применить.

– Хабал знал об этом Слове?

– От него я и услышал эту историю, – подтвердил Джелал, – Хабал и Лихарь были одержимы желанием добраться до спрятанных Листяной святынь. Наследили эти двое, похоже, и в Персии, и в других странах. Есть сведения, что по их следам посланы тайные убийцы.

– Мне нужен человек, который хорошо знает Хабала и Лихаря, сделай одолжение для сына старого друга, Джелал.

– Бахрам разве что, – погладил бороду перс. – Лет десять назад он приходил ко мне справляться, не было ли весточки от бывшего моего приказного.

– Где сейчас этот Бахрам?

– Служит десятником в Большой кагановой дружине, – охотно подсказал Джелал. – Ручаться я за него не могу, Ицхак, мутный он человек. Веру будто бы принял иудейскую, но какому богу он в действительности кланяется, сказать трудно. Много сейчас таких безродных людишек собирается вокруг кагана Битюса, и ни к чему хорошему это не приведет.

Ицхак не стал спорить со старым персом, хотя далеко не во всем был с ним согласен. Новости, которые сообщил ему Джелал, были хоть и двадцатилетней давности, но свежести своей еще не потеряли. Неужели Мошка с Митусом поверили в байку о Слове, с помощью которого можно управлять миром? Ган Митус еще так-сяк, он хоть и кланяется истинному Богу, но из плена языческих суеверий еще не вырвался, но поверить в то, что старый выжига Моше клюнул на столь дешевую наживку, Ицхак отказывался наотрез. Не исключено, впрочем, что старого выжигу к Листяниным схронам притягивало не Слово, а золото. Пока, однако, история с объявившимся шатуненком закончилась тем, что боярин Драгутин обвел вокруг пальца всех своих врагов, изрядно при этом потрепав их за бороды. И сразу же встал вопрос – откуда даджан узнал о чужой игре, истоки которой прятались во временах двадцатилетней давности?

Имя боярина Драгутина прогремело лет десять назад, после удачного похода даджан в угорские земли. После этого он еще не раз ходил по Дунаю, с большим прибытком и для себя, и для своего отца князя Яромира. Слухи об удатном воеводе докатились до каганова стана. Драгутин был зван к Битюсу, но на зов не явился, сославшись на нездоровье. Зато со всех концов Руси стали поступать сведения, что средний сын Яромира подбивает городских князей к ссоре с каганом и находит в этом поддержку не только у своего отца, но и у князя Гостомысла Новгородского. Не раз кагановы ближники пытались извести боярина, но все их попытки заканчивались неудачей.

Отправив служку за десятником Бахрамом, Ицхак в задумчивости прохаживался по малой зале своего дворца. Дело складывалось таким образом, что его присутствие на радимичских землях становилось просто необходимым. Правда, на носу была зима, весьма суровая в тех краях. Сейчас особенно приходилось сожалеть и об утерянном Берестене, и о невзятом городце. Жизнь в холодных схронах не прельщала Ицхака.

Вошедший десятник Бахрам произвел на Ицхака приятное впечатление: высок ростом, плечист, глаза умные и цепкие. Лицом, правда, мрачноват. Но с лица, как известно, воду не пить. Года Бахрама были немалые, по прикидкам Ицхака, за четыре десятка ему уже перевалило. Повинуясь жесту хозяина, гость сел на лавку, положив сильные руки на колени.

– Джелал посоветовал мне обратиться к тебе за разъяснениями по одному заинтересовавшему меня делу. Мне нужны сведения о Хабале.

– Хабала я знаю, – спокойно ответил десятник.

– А Лихаря, сына Листяны Колдуна?

Лицо Бахрама дрогнуло, даже поза стала чуть напряженнее:

– Последний раз я видел его одиннадцать лет назад в Шемахе. Опасный он человек, почтеннейший.

– Вы поссорились?

– А мы никогда не пребывали в мире, – пожал плечами Бахрам. – Каждая наша встреча заканчивалась кровью. Правда, далеко не всегда это была наша с ним кровь.

– Но с Хабалом вы оба ладили?

– Однажды Хабал был посредником между нами.

– И чем завершилось дело?

– Дело завершилось смертью одного очень влиятельного гана, который мешал всем, – криво усмехнулся Бахрам. – Он мешал Лихарю, мешал кагану, мешал даже собственному сыну.

– А что Хабал с Лихарем искали в Персии? – перевел разговор на другое Ицхак, которого смерть гана Жиряты волновала постольку-поскольку.

Бахрам некоторое время колебался, говорить или не говорить, но потом все-таки решился:

– Они искали дорогу к старому храму.

– Храму Кибелы? – быстро уточнил Ицхак. – Тому самому, из которого Листяна Колдун похитил ложе богини и Слово?

Осведомленность иудея не на шутку удивила и испугала перса, во всяком случае, глаза его метнулись к рукояти меча

– О ложе богини говорит сегодня весь торг, – пояснил Ицхак. – Разве твоих ушей еще не достигли слухи о тайном браке даджана Драгутина с богиней Макошью?

– О свадьбе я ничего не слышал, – хрипло отозвался Бахрам. – А что до Макоши, то она лишь слабая тень богини-матери, прародительницы всего сущего на земле.

Сказано это было с таким пылом, что Ицхак уже не сомневался – перед ним тайный приверженец Кибелы. Однако вслух говорить о своей догадке он не стал.

– Я знаю только одного Бога, а всех остальных считаю бессильными идолами.

– В бесов ты тоже не веришь, иудей?

– Все в этом мире от Бога, – холодно отозвался Ицхак. – А что до бесов, чертей и дэвов, то они не более чем выдумка суеверных людей.

– Шатун тоже выдумка? – зло прищурился Бахрам.

– Шатун – это просто ловкий ряженый, который водит за нос простаков.

– Ряженый, говоришь?! – криво усмехнулся десятник. – А теперь смотри сюда, почтеннейший.

На смуглой коже перса следы когтей выделялись особенно отчетливо, несмотря на старания времени, которое пыталось их загладить. Сомнений у Ицхака не было, рана на плече Бахрама действительно нанесена звериной лапой.

– Это память о нашей первой встрече, еще в радимичских землях. – Глаза Бахрама сверкнули безумием. – Он превращался в медведя прямо на моих глазах, а потом рвал и калечил моих людей.

– Лихарь? – спросил Ицхак подсевшим голосом.

– Лихарь сын Листяны, Шатун и сын Шатуна, – кивнул головой Бахрам, успокаиваясь.

– В радимичских лесах объявился шатуненок. Это сын Лихаря?

– Я слышал об этом от хазара гана Горазда, – сказал десятник, – потому и откликнулся на твой зов. Если Шатуненок родился на выселках у Поганых болот, то он действительно сын Лихаря и внук Листяны.