Рукоять меча - Элеонора Раткевич

Вдобавок у него хватило наглости пометить свое письмо днем его отправления. Эта дата, небрежно выведенная все той же уверенной рукой, заставляла Тагино бледнеть от бессильного гнева. Ибо если верить ей, письмо было отправлено днем раньше, чем Тагино объявил во всеуслышание о своей мнимой болезни и испросил у короля дозволения временно удалиться в свое поместье! Конечно, Юкенна мог нарочно пометить письмо задним числом, чтобы задеть Тагино покрепче. Но господину Главному министру отчего-то так не казалось. Такой дешевый трюк совсем не в духе Юкенны. Уж настолько-то Тагино его изучил. Нет, Юкенна действительно предугадал его следующий ход – и даже не счел необходимым скрыть свою догадку. Напротив, он с великолепной дерзостью осведомил своего противника о том, что тот разгадан.

Но зачем?

Позлить, вывести из равновесия? Заставить совершить в растерянности что-нибудь нелепое?

Для этого существуют и другие способы.

Почему Юкенна решил играть в открытую?

Отвлечь внимание? Вынудить думать не о том, что следует сделать, а о том, почему Юкенна ведет себя настолько странно?

Тоже навряд ли. Даже в выигрышной позиции разумный игрок имеет в запасе несколько фишек, неведомых противнику. Просто так, на всякий случай. Все свои фишки можно продемонстрировать в позиции не просто выигрышной, а прямо-таки обреченной на выигрыш, да и то за два-три хода до завершения партии. Значит, Юкенна обречен на победу – и потому остерегаться перестал? Значит, именно это он и хочет внушить Тагино? Сломить. Запугать. Заставить сдаться?

А вот это, пожалуй, возможно. Юкенна – великий мастер блефа. Тагино и раньше в его мастерстве не сомневался, а уж после той сцены, которую Юкенна с таким блеском разыграл во время королевского приема, – тем более.

Да, но даже Юкенна с его умением превращать заведомый проигрыш в несомненную победу не станет блефовать из откровенно слабой позиции. Что-то у него все-таки есть в запасе.

Есть, еще бы не быть. Те самые уличающие бумаги. Неизвестно, какие именно и сколько их, но они все же существуют.

Успел-таки Юкенна собрать улики на Тагино! Знать бы точно, что этот мерзавец ухитрился разыскать? Может, у него в руках смертоносное оружие, а может, и соломенный меч, который Юкенна принимает за настоящий?

Хотя нет. Если уж Юкенна посмел поставить под письмом подлинную дату, он держит Тагино за глотку. Пока держит.

– Ваше благолепие, – прошелестел над самым его ухом слуга, – курьер прибыл.

– От короля? – равнодушно осведомился Тагино.

– Нет, ваше благолепие. Ваш собственный курьер. Из поместья. Прикажете впустить?

– Нет, – покачал головой Тагино. – Бумаги – сюда. А курьера отправить назад немедленно.

В ожидании бумаг Тагино сцепил пальцы и хрустнул ими. Курьер из поместья – это хорошо. Поскольку согласно общеизвестной версии он сейчас находится именно в поместье, то все послания, отправленные в его кабинет и в городской дом, переправляются туда. Так что сумка курьера наверняка набита доверху. Будет чем заняться. И замечательно. Безделье – тяжкая пытка. Будет чем заняться – и чем отвлечь себя от мыслей о хитроумном Юкенне.

Тагино по опыту знал, что зачастую от неотложной задачи лучше всего отвлечься – и решение придет как бы само собой.

Когда слуга внес в комнату целый ворох бумаг, Тагино едва не застонал от удовольствия. Не успел еще слуга выйти, а Тагино уже перебирал письма, быстро сортируя их: вот это письмо пришло на городской адрес, это тоже и вот это… а это адресовано прямиком в поместье… и те послания, что пришли в министерские покои во дворце, тоже здесь… смотри-ка, даже пара писем, отправленных в его охотничий домик, почему-то оказалась в общей куче…

Внезапно Тагино нахмурился. Четыре разных адреса. Четыре разные стопки писем. Но в каждой из них Тагино заприметил одинаково сложенные и одинаково запечатанные послания. Различались они только адресом. Но надписывала послания, несомненно, одна и та же рука.

Тагино извлек четыре одинаковых письма, быстро распечатал их одно за другим – и с проклятием швырнул на стол, словно дохлых мышей.

Письма и в самом деле были одинаковыми. До последнего слова. До последнего штриха.

Его высочество Юкенна соболезновал его благолепию… и так далее… и желал скорейшего выздоровления. Ни одно из писем ни на волос не отличалось друг от друга и от того послания, над которым Тагино до сих пор ломал голову. И на всех письмах стояла одна и та же дата.

Ни одному человеку не под силу воспроизвести свой росчерк один к одному. Как ни старайся, но где-то дрогнет рука, где-то тушь размажется, какой-то штрих окажется тоньше или, наоборот, шире. Однако пять писем, лежащих на столе, походили друг на друга словно оттиски с деревянной резной доски. Хотя тоже нет, Оттиски – и те отличаются сильнее. Чуть больше краски, чуть слабее нажим, незаметно прилипший комочек грязи… Нет, это не оттиски. Письма написаны от руки, очень хорошей кистью. Но эта рука с нечеловеческой точностью воспроизвела свой собственный почерк. Без помощи магии тут не обошлось.

Вот и гадай теперь – то ли Юкенна и в самом деле маг, как уже однажды подумалось Тагино, то ли маг на него работает? Но в обоих случаях остается все тот же вопрос – а зачем? Если Тагино еще мог худо-бедно понять, для чего Юкенна отправил свои гнусные соболезнования по адресу самого тайного из его убежищ, то четыре точно таких же письма, разосланные по всем остальным адресам, никакому истолкованию не поддавались.

Зачем? Чего он этим хочет добиться? На что намекает лукавый посол?

Ну нет! Порассуждали, и довольно. Хватит пытаться понять то, что, возможно, и понимать-то не стоит. Хватит! Ведь еще немного, и Тагино начнет мучительно соображать – идти ему в нужник или не идти? Взаправду ли у него живот схватило – или это очередная провокация несносного Юкенны?

Тагино сердито отпихнул от себя послания Юкенны и решительно принялся за разбор всей прочей корреспонденции. Он работал сосредоточенно, молча, заставив себя на время забыть о таинственных письмах своего противника. И это ему удалось, как удавалось всегда. Забыть о постороннем или просто несвоевременном и сосредоточиться на главном. Кстати о главном. Самое главное из сегодняшних посланий, безусловно, вот это. А он, предавшись размышлениям о Юкенне, чуть было не упустил его из виду. Кэйто сообщает, что прибудет сегодня сразу после полудня, и не с пустыми руками. Вскоре после полудня. Значит, с минуты на минуту.

Тагино убрал со стола все бумаги. Незачем Кэйто хотя бы мимоходом видеть корреспонденцию Главного министра. Тагино с большей охотой продемонстрировал бы ее Юкенне или даже самому королю Югите. Ненадежный человек его двоюродный племянник Кэйто Обычно даже на самых отпетых мерзавцев можно хоть в чем-то положиться. Один никогда не поднимет руки на мать, другой смехотворно верен своей шлюхе-жене, третий даст изрезать себя на куски ради детей, четвертый готов на все ради славы своих дальних предков, пятый скорей умрет, чем расстанется со своей кубышкой… всегда найдется какая-нибудь мелочь. Но на племянника своего Тагино не полагался ни в малейшей малости и не доверял ему ни единой минуты. Потому что полагаться на Кэйто и в самом деле мог только круглый дурак.