Ричард Длинные Руки — ярл - Гай Орловский

Дженифер открыла рот и застыла, Даниэлла, не разобравшись в сложном комплименте, мягко упрекнула:

— Ну что вы такое говорите… Так и до слез сестру доведете!

— Крокодилы тоже плачут, — напомнил я. — Дженифер, можете назвать меня еще раз дураком и невеждой, но что это за темное вино, что вы лакаете с таким азартом?

Дженифер поджала губы, взгляд стал холодным и надменным.

— Лакают собаки. Это вообще не вино, леди вино не пьют… утром.

— А что это?

Лакей по знаку леди Изабеллы склонился справа от моего плеча.

— Позвольте?

— Лей, — разрешил я. — Только в моей стране через руку лить считается верхом неприличия.

Лакей поспешно сменил руку, женщины молча наблюдали, как я поднял фужер, пригубил темно-красную жидкость.

— Ну, как? — поинтересовалась Даниэлла. — Правда вкусно?

— Терпимо, — одобрил я. — Напоминает жидкий гематоген. Какой-то стимулянт? Аддикция не возникает?

Сестры озадаченно промолчали, леди Изабелла всмотрелась в меня очень внимательно.

— Вы знаете значение этих слов?

Я отмахнулся.

— Да в школе что-то талдычили. Но я ведь готовился стать рыцарем, в одно ухо влетело — из другого вылетело. Помню только, что с такими штуками надо поосторожнее. Тем более молодым девушкам. А то уши вырастут… или нос. Мне, как христианину, жалко. Вон Пес лапку наколол, так я чуть не расплакался.

Дженифер заметила язвительно:

— Да уж, у вас злая собака! Чавкает на чужих.

Я мягко улыбнулся.

— Спасибо, леди Дженифер. Представляю, какой бы она стала у вас.

Она вскинула брови, всмотрелась, но я продолжал с аппетитом лопать, умело работая ножом и ложкой за неимением вилки. Они посматривали озадаченно, да и лакеи не могут врубиться, я так и не понял, то ли удивлены моей виртуозностью, то ли не понимают, почему не беру еду руками, но тот, кто привык к бесконтактному способу, тот лишь в пьяном виде на природе будет хватать еду руками.

Герцогиня проговорила с некоторым трудом:

— Сэр Ричард, я хочу еще поблагодарить и за ваше мудрое решение… насчет завтрака в кругу семьи.

Я с опаской покосился в сторону ее дочерей.

— Леди Изабелла, пощадите! Леди Дженифер так хотела сидеть рядом с новым женихом… Так он убежал, вы разве не слышали? Или ждете, что вам кого-то другого предложат? В женихи…

Дженифер всадила в меня злой взгляд, герцогиня лукаво улыбнулась.

— Но вы, как молодой мужчина, должны понимать, что в моих дочерей можно легко влюбиться. И не только придворным нашего короля. И если мои дочери им откажут, то армия несчастной любви получит пополнение.

— Дураки от несчастной любви сражаются, — сказал я. — Умные пишут стихи. Самые умные не влюбляются.

Патрик, который нечаянно попал в разряд умных, скромно улыбнулся и даже выпрямился. Зато леди Дженифер, дослушав, надменно фыркнула:

— А есть мужчины, которым и слово такое непонятно!

Я смолчал, леди Дженифер победно улыбалась, а леди Изабелла спросила участливо:

— Что-то вы замолчали так внезапно, сэр Ричард…

Я буркнул:

— За женщиной остается последнее слово в любом споре. Всякое слово, сказанное мужчиной после этого, является началом нового спора.

Патрик заметил очень вежливо:

— Но со мной же не спорят.

— С чем и поздравляю, — ответил я ядовито. — Если женщина села вам на шею, значит, вам не нужно больше носить ее на руках. Но вообще-то когда от любви поет сердце, разуму лучше не подпевать, а дирижировать.

Хозяйка посматривала на меня с усмешкой, но я ловил в ее взгляде удивление.

— Сэр Ричард, в ваших речах просто несвойственная… вашему возрасту мудрость!

По ее лицу видно, что вместо возраста хотела сказать нечто другое, возможно, «происхождение», намекая, что я спал и хрюкал вместе со свиньями.

Я лишь пожал плечами.

— Что такое мудрость? Всего лишь быть умным вовремя.

Она покачала головой.

— Но ведь другим не всегда удается.

— Приобрести жизненную мудрость, — пояснил я, — можно тремя путями: читать умные книги, наблюдать, как действуют мудрые люди… и попробовать погладить медведя в клетке.

— А как действовали вы?

— Это у меня от мамы, — пояснил я скромно. — Ум дан женщине для того, чтобы скрывать свой характер. Конечно, такое дадено не всем…

Леди Дженифер зашипела, как раскаленная сковорода, на которую плеснули воды вместо масла.

— Ум? У вас — ум?

Я встал, поклонился.

— Да. И как доказательство, что он у меня есть, я поспешно откланиваюсь, пока вы меня не исцарапали… Нет-нет, леди Изабелла, не беспокойтесь, я нежно люблю Дженифер, но пока мы здесь пируем, как бы эти гады не сожгли замок!

Глава 15

Основное столпотворение переместилось в восточную башню, но и оттуда бездельники разбредаются по всему замку, везде суют носы, приходится улыбаться и объяснять, что здесь неубрано, потому лучше сюда не входить, нам же неудобно перед высокими гостями за непорядок…

Кастелян выходит из восточной башни только для того, чтобы наорать на слуг и велеть бегом исполнять прихоти приближенных Его Величества, зато Мартин в той части замка почти не показывается, бдит за северными и южными воротами, оставшихся после отъезда герцога воинов держит в железном кулаке, но отечески объясняет, что когда эти гости наконец свалят, то отъедятся, отопьются и отоспятся на год вперед.

Я тихонько подошел со спины, он вздрогнул, оглянулся.

— Вы умеете подкрадываться, сэр Ричард!

— А ты ждал, что буду громыхать железом и топать, как подкованный кабан?..

Он скупо улыбнулся.

— Но граф Марсельен, которого Его Величество наметили в женихи леди Даниэлле, ходит именно так.

— Это тот, что еще и руки растопыривает? У меня нет его комплексов. Мартин, что-то не вижу колдуна, а это не есть хорошо. Этого неуловимого Рене де Три…

Он хмыкнул.

— Может, как раз хорошо?

— Нет, — возразил я, — противник должен быть зрим. А колдун — противник. Первое — я воспротивился воле его покровителя, второе — его помощник исчез, а он, я имею в виду Рене де Три, явно знает, что с ним стряслось.

Мартин помрачнел, нахмурился.

— Да, мне он такое тоже не простит. Я пошлю людей на его поиски. Понятно, скажу, чтобы вида не показывали.

— Эх, Мартин, — сказал я сожалеюще, — для этого лучше использовать слуг, горничных, поваров и всех тех, которых даже не замечаем, когда они стелют нам постель или наливают в чашу вино. Вот от них в самом деле ничего не укроется!

Он покачал головой, лицо стало почти враждебным.