Бумажный тигр. Власть (СИ) - Соловьёв Константин Сергеевич

— Плох тот лавочник, который, купив лавку, не узнает за год всех своих покупателей, коллег и конкурентов на пять миль в округе. Я же занимаюсь своим ремеслом уже двадцать пять. Поверьте, я знаю многих людей этой сферы так хорошо, как вы не знаете собственных машинисток. Амулет вам продал Маго-Горшечник. Он хорват, но иногда выдает себя за цыгана. Ушлый тип, торгует обычно всякой ерундой и не прочь нагреть на простаке руки, продав втридорога никчемную безделушку. Настоящий прощелыга. Глаз, кстати, у него на месте, повязка фальшивая. Только смотрит он внутрь черепа. Не знаю деталей, да и сам Маго не спешит их разглашать. Кажется, он пытался при сделке провести кого-то из жрецов Монзессера, а тот терпеть не может, когда кто-то проводит такие фокусы с его людьми. Что он наплел вам, когда продавал эту штуку? Что она исцелит вас от болезней? Избавит от проблем? Подарит новые ощущения?

— Влечение, — тихо произнесла мисс ван Хольц.

Она смотрела не на Лэйда, а на свою ладонь, так пристально, будто надеялась в сложных и бессмысленных сплетениях линий на ней определить свою дальнейшую судьбу. В другое время он не стал бы отрывать ее от этого важного занятия, но Лэйд подозревал, что времени в его запасе осталось не так и много.

— Влечение? — Лэйд попытался произнести это нейтральным тоном, как врачи произносят название деликатных болезней, но голос изменил ему, присовокупив к этому слову незапланированный, сухой, а потому вдвойне более многозначительный смешок, — Вы имеете в виду…

— Вы знаете, что я имею в виду, мистер Лайвстоун, — она произнесла это холодно и спокойно. Почти бесстрастно — точно сама была не человеком, а никелированным аппаратом вроде «Ремингтона» модели номер два или «Короны», — Да, обычное человеческое влечение. Магнетизм, если хотите. Безотчетную тягу.

— Только у мужчин? Или…

— У… всех…

Только тогда она наконец сломалась.

***

Затряслась в сухих рыданиях, обхватив себя руками поперек живота. Эти рыдания происходили без слез и походили на озноб, оттого Лэйд чувствовал себя вдвойне глупо, протягивая ей свой носовой платок, уже порядком мятый и несвежий.

— Вам еще повезло, — пробормотал он, ощущая некоторый конфуз, — Маго-Горшечник скверный тип, но не самый скверный из всей публики, которая занимается подобным ремеслом. Кроме того, я уверен, он сам не сознавал силу той вещицы, что вам продал. Говорю же, прощелыга, дилетант, нахватался никчемной смеси из эзотерики и уже воображает себя великим специалистом по кроссарианству. Вам мог попасться кто-нибудь стократ хуже.

— Неужели?

Она спросила это безо всякого интереса, но Лэйд решил, что мысль эту стоит закончить.

— Уверяю вас. Я знаю полным-полно таких людей — как в мрачном Скрэпси и беспокойном Шипспоттинге, так и в благопристойном Айронглоу. Зачастую эти люди — невежды, сами не сознающие, с какими силами заигрывают. Иногда — хитроумные манипуляторы или самоуверенные дилетанты. Как бы то ни было, люди, им доверившиеся, часто рискуют большим, чем пара потерянных впустую монет. Магистр Абигор, к примеру. Слышали, нет? Впрочем, неудивительно, его имя не из тех, что мелькают в газетах. Известен тем, что свел в могилу полдюжины своих клиентов — и это только те, про которых мне доподлинно известно. Совершенно жуткий тип. Якшался с последователями Карнифакса, а хуже этой компании уже не найти. Соблазняя доверившихся ему людей и обещая исполнение их желаний, он приносил их в жертву своему владыке, Кровоточащему Лорду. При помощи ритуалов, о которых я не стану распространяться. Некоторых, к примеру, он умерщвлял при помощи ножей, вырезанных при жизни из их собственных костей. Жутковато, не правда ли?

Кажется, ему удалось добиться нужного эффекта. Мисс ван Хольц перестала плакать.

— Ужасно, — тихо произнесла она, — Он…

— Уже не представляет опасности, — заверил ее Лэйд, — Знаете, я сам сторонник цеховой солидарности, мне часто приходилось покрывать коллег или оказывать им помощь, но, согласитесь, люди вроде Магистра Абигора уже берут лишку. Кроме того, если в каждом из нас люди будут подозревать даже не мошенника и шарлатана, как это часто бывает, а хладнокровного убийцу, наше ремесло может сделаться убыточным. Я позаботился о том, чтобы Магистр Абигор прекратил свою практику. По крайней мере, в Новом Бангоре.

— Как? Доложили о нем в Канцелярию?

Лэйд поморщился.

— У меня с крысиными господами не очень-то теплые отношения по многим причинам. Нет, сделал все собственноручно.

Глаза мисс ван Хольц, сухие, но сильно покрасневшие, округлились.

— Убили? Застрелили?

— Господи, нет! Еще не хватало, чтобы Лэйд Лайвстоун занимался такими вещами! Я лишь немного подправил один ритуал, который он проводил. Совсем немного, но в достаточной степени, чтобы Карнифакс, Кровоточащий Лорд, счел его не только нарушением устоявшихся в его культе приличий, но и оскорблением своей натуры. Он завязал все кости в теле Магистра Абигора узлом, набил его желудок негашенной известью, оскопил, четвертовал, а из кожи с его спины сделал пару удобных мокасин, которые теперь со всем почтением носит кто-то из его паствы.

— Это… отвратительно.

— И вы вполне могли наткнутся на кого-то в таком роде, — заметил Лэйд, — Впрочем, не обязательно быть психопатом-карнифакийцем, чтобы накликать беду. В наш век добросовестные дураки причиняют не меньше бед, чем злокозненные злодеи. Про Сухоноса вы, конечно, тоже не слышали?

— Нет.

— Приятный господин, симпатичный и молодой, вам бы понравился. Добросовестный школяр, он штудировал кроссарианскую науку с младых лет, но, увы, не добился в этом деле большого успеха. Кроссарианство — это ведь не геометрия, здесь нельзя вызубрить наизусть пару формул, чтобы добиться успеха. Кроссарианство — это форма общения с нематериальным, а оно по своему устройству непостоянно, хаотично устроено и совершенно, совершенно непредсказуемо. Все эти ритуалы — скорее форма концентрации и направления энергии, чем незыблемые стратагеммы. Впрочем, я отвлекаюсь, вам такие материи, конечно, неинтересны. Сухонос в самом деле кое-чего умел, но ему отчаянно не хватало практики и понимания сути тех процессов, которые он вызывал к жизни. Вообразите себе, однажды он попытался исцелить джентльмена от саркомы[10], которой тот страдал, но то ли что-то перепутал в ритуале, то ли заручился не теми силами, которыми следовало… Я видел дело его рук — двухсотфунтовую[11] саркому, внутри которой существовал крошечный, размером с мышь, человек. Поверите ли, с тех пор, как я это увидел, я утратил аппетит ко многим блюдам шотландской кухни и совершенно не выношу хаггис[12]. Смею вас успокоить, мистер Сухонос до сих пор жив и практикует где-то в Редруфе, надеюсь, ему сопутствует удача. Не можем же мы судить человека из-за одной, пусть и трагической, ошибки? В конце концов, ошибаются даже адмиралы и королевские хирурги! Или вот, например, случай с Профессором Абраксасом, которого мы, его приятели по цеху, прозвали Шляпником. Впрочем, едва ли вам известно любое из этих имен, он прекратил практику еще двадцать лет назад.

— Не известно, — тихо произнесла она, — Нет, едва ли.

— Между прочим, человек большого искусства и колоссального опыта, стоивший сотню прочих самозваных магистров, никчемных шаманов и магов-аматоров. Но в какой-то момент он сделался слишком самоуверен, а наша работа этого не прощает. Профессор Шляпник допустил ошибку, которая в итоге обернулась трагедией и погубила людей, которые ему доверились. Семью Биркамов из Редруфа — обоих супругов и двух их дочерей, не считая прислуги и домочадцев. Уцелел только мальчишка, но и его будущее незавидно. Так что вам еще повезло, мисс ван Хольц. Вы, по крайней мере, еще живы. И если доверитесь мне, я приложу все усилия, чтобы вы сохранили этот дар как можно дольше.

Но плечи мисс ван Хольц безвольно поникли.

— Что вы хотите знать?