Неразведанная территория (сборник) - Уиллис Конни

— Вы это Булту скажите!

Он ухмыльнулся.

— След подошвы отпечатать можно, но ничего долговечного. Потому я и хотел попасть в вашу экспедицию — совершить что-нибудь, что меня прославило бы, как вас и Карсона. Я хотел бы совершить что-то, чтобы попасть в выпрыгушки.

— Да, кстати, — сказала я, нагибаясь и подбирая камень. — Как мы в них угодили? — Я спрятала камень в сумку. — Откуда они узнали про сутяг? И про ступню Карсона?

— Не знаю, — произнес Эв медленно, словно никогда прежде об этом не думал. — Наверное, из вашего журнала.

Однако в журнале не было ничего о том, как я отыскала Карсона, едва истекли двадцать четыре часа. Кое-какие истории мы рассказывали стажам, а одна стажка вела дневник. Но Карсон ей не рассказал бы, как я над ним плакала.

Холмы здесь были покрыты чахлыми кустиками. Я сняла их на голограмму, а затем остановила Бестолочь — труд не из великих — и спешилась.

— Что вы делаете? — спросил Эв.

— Собираю кусочки планеты, чтобы вы оставили на ней знак КейДжей, сказала я, окапывая пару кустиков и засовывая их в пластиковый мешок. Потом подобрала еще два камня и отдала их ему. — Хотя бы один из них не напоминает вам КейДжей?

Я взобралась на пони, поглядывая на Булта. Он даже не заметил, что я спешивалась, так что за журналом не потянулся, а рассматривал в бинок холмы за притоком.

— А вы никогда не хотели, Фин, чтобы что-то наименовали в вашу честь? спросил Эв.

— Я? Да на кой черт мне это? Кто, черт дери, помнит, в честь кого названы каньон Брайса или переправа Харпера, пусть их фамилии и нанесены на карты? К тому же назвать что-нибудь на топографической карте еще не значит дать настоящее название. — Я кивнула на Кучипони. — Когда люди доберутся сюда, они не станут называть их горами Финдридди. Кучипони, вот чем они будут. Люди называют по сходству с чем-нибудь, по каким-либо событиям, или берут туземные названия, как они их расслышали, а не по инструкциям.

— Люди? — повторил Эв. — Вы говорите о воротопролазах?

— О пролазах, — сказала я, — и горняках, и поселенцах, и владельцах магазинов «товар почтой».

— Но как же правила? — сказал Эв с возмущением. — Они же оберегают коренную экологию и суверенитет туземной культуры!

Я мотнула головой в сторону Булта:

— И вы считаете, что туземная культура не продаст им всю планету за парочку выпрыгушек и две дюжины занавесок для душа? Вы думаете, Старший Братец платит нам за обследование всего этого своего здоровья ради? По-вашему, стоит нам обнаружить что-то им нужное, и они не примчатся сюда, правила там или не правила?

Эв помрачнел:

— Как туристы. Все видели серебрянки и Стену в выпрыгушках, и всем хочется побывать тут, посмотреть собственными глазами.

— И запечатлеть в голо, как их штрафуют, — сказала я, хотя не считала Булта туристической приманкой. — А Булт сможет продавать им в качестве сувениров высушенные кучи пони.

— Я рад, что успел их опередить, — произнес он, глядя на воду впереди. Холмы по берегам притока расступились, и можно было не опасаться цси митсс, если они там и плавали, — почти до самого противоположного берега протянулась широкая песчаная коса.

Пони ступали с такой осторожностью, словно у них под лапами были зыбучие пески, а Эв чуть не свалился, всматриваясь в воду.

— Самка ивнячка мечет икру в неподвижной воде, а потому брачный ритуал включает танец самца, в результате которого нагребается песок.

— И мы сейчас видим этот результат? — спросила я.

— Не думаю. Вроде бы просто песчаная коса. — Он приподнялся в седлокости. — Самка сланцевой ящерицы выцарапывает узор на земле, а затем самец выцарапывает такой же узор на сланце.

Я его не слушала. Булт пялился в бинок на холмы, отделявшие нас от Языка, а пони Карсона начал пошатываться.

— Ну, Эв, вот и наступил ваш час, — сказала я. — Привал!

Когда мы с Карсоном кончили съемку и поели, я выудила из сумки камни и пластиковые пакеты, Карсон высыпал свою энтомологическую добычу, и мы сели давать названия.

Карсон начал с насекомых.

— У вас есть название для него? — спросил он Булта, держа жучка на почтительном расстоянии, чтобы Булт его не схрямкал. Но Булт проявил полное безразличие.

С минуту он смотрел на Карсона, будто думал о чем-то другом, а потом сказал что-то, словно зашипел пар, а потом по граниту проволокли металлическую полосу.

— Цсммррах? — переспросил Карсон.

— Цсазхггих, — сказал Булт.

— Это так быстро не кончится, — объяснила я Эву.

Попытка установить местное название заключается не в том, чтобы понять, что говорит Булт, а в том, чтобы оно звучало хоть немного по-своему. Вся ф-и-ф звучит точно пар, вырывающийся из котла во время бурана, озера и реки звучат как открывающиеся ворота, а все каменные породы начинаются с «б», так что невольно задумываешься о том, какого мнения туземы о Булте. И все они звучат более или менее одинаково, причем совершенно не по-человечески, что и к лучшему, не то бы все называлось одним-единственным словом.

— Цсахггах? — сказал Карсон.

— Шхурррах, — сказал Булт.

Я посмотрела на Эва, который смотрел на камни и растения в пакетах. Добыча была скудной. Единственным камнем, не смахивающим на комок спекшейся глины, была роговая обманка, а у единственного цветка имелось пять рваного вида лепестков. Но я решила, что Эв воздержится от обычной уловки стажей, которые первый же цветок, как бы он ни выглядел, пытались наречь хризантемой. Сокращенно — крисса.

В конце концов Карсон и Булт сошлись на цсахггахе для жучка, и я сделала голо его и роговой обманки, а затем передала их вместе с названиями.

Булт держал цветок и покачивал головой.

— У туземов для него названия нет, — сказал Карсон, поглядывая на Эва. — Не поможете, Эви? Как вы хотите его назвать?

— Не знаю, — ответил Эв, глядя на цветок. — А по какому принципу их следует называть?

Карсон насупился. Он явно ожидал «хризантему».

— Никаких собственных имен, никакой техники, никаких земных названий с приставкой «новый», никаких наименований, несущих в себе оценку.

— Так что же остается? — спросил Эв.

— Прилагательные, — сказала я, — формы, цвета, местонахождение — за исключением «горный», — всякие естественные ассоциации.

Эв все еще рассматривал растение.

— Оно росло у воды. Как насчет розовой мельчатки?

Судя по виду Карсона, он прикидывал, где в розовой мельчатке прячется Крисса.

— Но корень «роза» означает земной вид, так, Фин? — проворчал он в мою сторону.

— Угу, — сказала я. — Придется обойтись просто мельчаткой. Дальше?

Имена для камней у Булта имелись, и на них ушла вечность, так что даже он начал проявлять признаки нетерпения: хватал бинок, потом опускал и кивал на все, что говорил Карсон.

— Билн, — сказал Карсон, и я зарегистрировала. — Ну, все?

— Нужно назвать приток, — сказала я, указывая на речку. — Булт, у бутери есть для нее название?

Он уже поднял своего пони и забрался на него. Я повторила.

Он покачал головой, слез с пони и поднес бинок к глазам.

Ко мне подошел Карсон.

— Что-то не так, — сказала я.

— Знаю, — буркнул он и нахмурился. — Все утро он места себе не находит.

Булт посмотрел в бинок, потом отнял его от глаз и поднес к уху.

— Поехали, — сказала я и пошла собрать образчики. — На коней, Эв!

— А как же приток? — спросил Эв.

— Мелкая речка, — сказала я. — Пошли.

Булт уже тронулся с места. Мы с Карсоном похватали образчики и бинок Карсона, а Булт тем временем поднялся по откосу и повернул между холмами на запад.

— Ну, а тот? — спросил Эв.

— Какой тот? — сказала я, упихивая образчики в сумку и вешая бинок Карсона на лукокость.

— Другой приток. У него есть название на бугери?

— Сомневаюсь, — ответила я, взбираясь на Бестолочь. Карсон воевал со своим пони. Если мы его подождем, то потеряем Булта. — Поехали! — сказала я Эву и последовала за Бултом.