Отель «Нью-Гэмпшир» - Джон Уинслоу Ирвинг

— Проститутки, — напоминал отцу Фрейд, — те же постояльцы, они тоже платят. — (Ему не надо было добавлять, что к тому же проститутки делают за ночь несколько заходов.) — А некоторые из их клиентов слишком стары, чтобы карабкаться по всем этим лестницам, — добавил Фрейд.

— Если они стары для всех этих лестниц, — заметила Сюзи, — то они стары и для своего грязного дела тоже. Лучше пусть кто-нибудь загнется на лестнице, чем отбросит коньки в кровати, лежа на маленькой девочке.

— Господи Исусе! — сказал отец. — Тогда, может быть, отдадим проституткам второй этаж? А этих чертовых радикалов выселим на самый верх.

— Интеллектуалы, — возразил Фрейд, — всегда хлюпики.

— Не все эти радикалы — интеллектуалы, — заметила Сюзи. — И нам определенно нужен лифт, — добавила она. — Я склонна оставить проституток ближе к земле, а этих мыслителей заставить карабкаться по лестнице.

— Да, а постояльцев поселим между ними, — согласился отец.

— Каких постояльцев? — спросила Фрэнни.

Они с Фрэнком проверили регистрационную книгу; в «Гастхаузе Фрейд» постояльцев не было.

— Это просто из-за пожара в кондитерском магазине, — пояснил Фрейд. — Он выкурил всех постояльцев. Как только мы устроим настоящее фойе, постояльцы валом повалят!

— И траханье не даст им всю ночь спать, а утром их разбудит стук пишущих машинок, — сказала медведица Сюзи.

— Этакий отель для богемы, — оптимистично заметил Фрэнк.

— Что ты знаешь о богеме, Фрэнк? — спросила его Фрэнни.

В комнате Фрэнка оказался портновский торс, оставшийся от проститутки, которая держала в отеле постоянную комнату. Крепкий торс с пришпиленной сверху головой, отломанной у манекена; Фрейд уверял, что она украдена в одном из крупных магазинов на Кернтнерштрассе. Миловидная, но выщербленная голова с одетым набекрень париком.

— Прекрасно подойдет для твоих переодеваний, Фрэнк, — сказала Фрэнни.

Фрэнк мрачно повесил на него свой пиджак.

— Очень смешно, — заметил он.

Комната Фрэнни соединялась с моей. У нас с ней была общая ванная комната с древней ванной, такой глубокой, что в ней можно было сварить целого быка. Туалет находился в коридоре, как раз напротив фойе. Только в комнате отца были собственные ванная и туалет. Выяснилось, что Сюзи пользуется той же ванной, что и мы с Фрэнни, хотя войти в нее она могла только через одну из наших комнат.

— Не дергайтесь, — сказала Сюзи, — я не так уж и часто моюсь.

Это мы и так могли сказать. От нее исходил не совсем медвежий, но сильный кисло-соленый запах, а когда она сняла свою медвежью голову и мы впервые увидели ее темные мокрые волосы, ее бледное рябое лицо, ее изможденные нервные глаза, то поняли, что в медвежьем костюме она выглядит намного приятней.

— То, что вы видите, это все от угрей — беды моей юности, — сказала Сюзи. — Я, что называется, девочка, которая «не так плоха, если спит лицом к стенке».

— Не расстраивайся, — сказал Фрэнк. — Я — гомосексуалист. Мне тоже предстоит веселенькая юность.

— Ну, по крайней мере, ты симпатичный, — сказала медведица Сюзи. — У вас вся семья симпатичная, — сказала она, окинув нас многозначительным взглядом. — Возможно, вы со мной не согласитесь, но дайте мне высказаться: никакая дискриминация несравнима с тем, как относятся к уродливым людям. Я была уродливым ребенком и с каждым долбаным днем становилась все уродливей и уродливей.

Мы не могли отвести от нее глаз в ее медвежьем костюме без головы; мы, конечно, пытались догадаться, такое ли у нее грузное тело, как и у медведя. А когда на следующее утро мы увидели, как она разминается в кабинете Фрейда в футболке и тренировочных штанах, готовясь войти в роль медведя к тому времени, когда днем придут радикалы, а вечером проститутки, мы поняли, что физически она прекрасно подходит для того животного, которого изображает.

— Не тростиночка, да? — спросила она меня.

Многовато бананов, сказал бы Айова Боб, а пробежки маловато.

Но будем справедливы — Сюзи было трудно куда-нибудь выйти без медвежьего костюма. А делать зарядку в медвежьем костюме проблематично.

— Я не могу раскрыться, не то у нас будут большие неприятности.

И то верно, как бы Фрейд без нее смог поддерживать порядок? Медведица Сюзи была вышибалой. Когда левым радикалам досаждали правые, когда в холле и на лестнице раздавались яростные выкрики, когда какой-нибудь неофашист начинал орать: «Ничего не бывает задаром!» — когда кучка протестующих набивалась в фойе, потрясая плакатами с требованием, чтобы Симпозиум по восточно-западным отношениям переехал… подальше на восток, вот тогда-то, говорила Сюзи, она и нужна была Фрейду.

— Уходите! — кричал в таких случаях Фрейд. — А то разозлите медведя.

Иногда было достаточно низкого грудного рычания и короткой атаки.

— Забавно, — говорила Сюзи, — на самом деле я не так уж и сильна, но никто и не пытается драться с медведем. Мне достаточно всего лишь схватить кого-нибудь, и он тут же съеживается в комок и начинает стонать. Все, что мне нужно, — это взять и дунуть на них, просто навалиться. Никому и в голову не приходит бороться с медведем.

Радикалы были так благодарны за медвежью защиту, что с переселением их наверх не возникло никаких трудностей. В середине дня отец и Фрейд объяснили им ситуацию. Отец предложил им мои услуги для переноски пишущих машинок, я начал таскать машинки наверх, в пустующие комнаты пятого этажа. У них было около полудюжины пишущих машинок и один ротапринт, обычные канцелярские принадлежности и как-то многовато телефонов. На третьем или четвертом столе я начал немного уставать, но, пропустив из-за перелета свою обычную зарядку со штангой и гантелями, был благодарен за возможность размяться. Я спросил парочку молодых радикалов, где можно купить штангу и гантели, но они, похоже, были очень подозрительны — то ли потому, что мы были американцами, то ли они не понимали английского, а может быть, они просто предпочитали говорить на своем языке. Один радикал постарше пытался было протестовать и завел с Фрейдом какой-то спор, но медведица Сюзи стала мотать головой и тыкаться в колени пожилого господина, как будто хотела высморкаться в обшлага его брюк, и он успокоился и стал подниматься по лестнице, хотя он-то знал, что Сюзи не настоящий медведь.

— Что они пишут? — спросила Фрэнни у Сюзи. — Я имею в виду их брошюры — это какая-то пропаганда?

— Зачем им столько телефонов? — спросил я, потому что я не слышал ни единого звонка за целый день.

— Они постоянно куда-то звонят, — сказала Сюзи. — Думаю, они кому-то угрожают по телефону. А их брошюры я не читала. Я вне их политики.

— Но в чем заключается их политика? — спросил Фрэнк.

— Поменять