Королевства Мёртвых - Лиза Смедман

- Говорит, что нечто ужасное - гуля или кого-то подобного, - она огляделась вокруг.

- У твоей матери что, бывают видения? - шепотом спросил Корво.

Энде сильно побледнела.

- Моя мать — паладин Амаунатора. Порой ей овладевает пророческий дар, - прошептала она. - Контролировать его она не может, но в прошлом ее видения довольно часто оказывались истинными.

Корво вздохнул.

- Иными словами, нам крышка.

Энде пожала плечами.

- Не волнуйся. Я могу это исправить.

Корво снова выругался.

- Именно так ты и заявила в прошлый раз, а потом завертелось — стоны, укусы и... - он бросил взгляд на мать, чьи брови взлетели чуть ли не до макушки. Перейдя на шепот, он закончил, - И смерть.

- Посмертие, - поправила она его.

Внезапно мешок принялся неистово дергаться, и Энде, которая для пущей сохранности уселась на него сверху, громко ахнула, словно Корво неожиданно её ущипнул.

В течение нескольких долгих мгновений госпожа Корбин с любопытством их разглядывала - всё это время ни Корво, ни Энде не осмеливались сделать ни вдоха, - а затем указала на кровавое пятно на полу, которое осталось от погибшей крысы.

- Это тоже уберите. А после того, как встретитесь с нашими гостями, я накормлю вас завтраком.

С этими словами она подмигнула Энде и начала спускаться вниз.

Энде встала и сделала было шаг к двери, но Корво схватил её за руку, удерживая на месте. Она уставилась на него с озадаченным видом.

- Я пойду с тобой.

Энде кивнула. Взгляд её был тверд и решителен.

Взявшись за руки, они сошли вниз по лестнице, напрочь позабыв об оставшемся в комнате магическом мешке.

Через некоторое время тот испытующе задергался. Узел, стягивающий горловину, слегка ослаб, и из мешка появился палец.

- Ня?

Корво и Энде вышли навстречу стоящей у дома толпе. К крайнему ужасу тифлинга, многие из собравшихся прихватили с собой факелы и разнообразные орудия труда. День выдался ясным, так что факелы предназначались явно не для освещения. Кроме встревоженных соседей, тут присутствовало около полудюжины рыцарей в сияющих, украшенных серебром стальных доспехах. Их злобные взгляды чуть не прожгли Корво насквозь.

Впереди стояли леди Амалия Венкир и Ириевалор Райгис — мать и отец Энде. При виде того, как её дочь выходит из дома Корво, рыжеволосая Амалия, казалось, лишилась дара речи, в то время как Ириевалор лишь печально покачал головой.

И, что хуже всего, а задних рядах толпы Корво заметил Пелнуса Мурвокера. Тот выглядел возмужавшим и куда более потрепанным, чем тогда, когда Корво видел его в последний раз, а также обзавелся куцей бородкой. С отпавшей челюстью юный рыцарь глядел на то, как его нареченная шествует рука об руку с другим.

«Богиня удачи, смилуйся над нами!» - взмолился Корво.

- Я могу это исправить, - Энде сделала шаг вперед. - Здравствуйте!

Некоторое время они взирали друг на друга в полной тишине — горожане с оружием и факелами и девушка с крашеной шевелюрой и радикально-черной помадой. Энде бестрепетно смотрела вперед, ветер играл с прядями её волос. Как же великолепно она выглядела в этот миг — и как пугающе!

Корво задался вопросом, так ли обычно чувствуют себя те, кого собираются линчевать.

- Мы пришли за гулем! - выкрикнул из толпы кто-то, и многие поддержали его согласными возгласами.

 Тишина разбилась, и чары, навеянные обликом Энде, исчезли без следа, растворившись в гуле голосов. Корво ощутил, как холодные пальцы смерти скользят по его спине, и услышал смешок Бешабы.

- Что ты можешь сказать в свое оправдание, юная леди? - спросила Амалия. - У меня было видение — тебя атаковал отвратительный гуль. Что все это значит?

Окинув взглядом собравшихся, Энде вскинула подбородок.

- Корво... то есть он и я... эээ...

Он практически воочию видел, как лихорадочно работают её мозги, пытаясь подыскать подходящее объяснение.

- Мы знаем, что вы задумали! - выкрикнул какой-то горожанин. - Даже не пытайтесь скрыть свои мерзкие делишки!

Напряженно замерев, леди Амалия развернулась кругом, и толпа замолкла.

- Итак, дочь? - спросила она, с трепетом ожидая ответа. - Что ты делала в подобном месте? Скажи правду, Ариадна. Мы не станем сердиться.

Энде опустила взгляд на свои руки. Щеки её окрасил яркий румянец.

Стиснув кулаки, Корво взмолился Тиморе, чтобы та помогла его подруге найти верные слова. Такие, которые помогут ему избежать гибели от рук разъяренных сограждан.

Внезапно Энде выпрямилась, расправив плечи. В этот миг никто из жителей Королевств не смог бы усомниться в том, что она воистину является дочерью своей матери.

- Хорошо, - произнесла она. - Здесь и сейчас я расскажу вам всю правду, - она сделала паузу, ожидая, пока к ней не окажется приковано все внимание. - Корво и я... занимались любовью.

В толпе послышались охи, а глаза Амалии вылезли из орбит.

- Что?..

- Да, - сказала Энде. - Это так. Мы с Корво любовники — и следующим летом мы собираемся пожениться!

Горожане обменялись растерянными взглядами. Не такого ответа они ожидали.

- Но, - раздался чей-то голос. - Но что за раны у тебя на руке — это от зубов?

Перешептывания возобновились.

У Корво перехватило дыхание.

- Нет... дело в том, что мы слегка увлеклись, - Энде одернула оторванный рукав, скрывая место укуса гуля. - Но мы всего лишь занимались любовью — не некромантией или чем-то столь же непотребным. Честно.

Во взглядах собравшихся по-прежнему читалось сомнение.

- Ох, и, возможно, я жду от него ребенка, - добавила Энде.

В этот миг Корво пожалел о том, что он, в отличие от гуля, испытывает потребность дышать. Кровь столь стремительно прихлынула к его голове, что перед глазами поплыли белые пятна.

Еще раз переглянувшись, горожане пожали плечами, и на их лицах появились улыбки.  Они двинулись вперед — но, вопреки его опасениям, лишь для того, чтобы их поздравить.

- Самое время, парень, - произнес один из мужчин, а второй добавил. - Прямое попадание!

Еще один пробормотал:

- Летом, да? Давайте не будем спешить...

Амалия по-прежнему пребывала в ступоре, но Ириевалор хихикнул. Судя по всему, он не был удивлен.

Мужчины принялись хлопать Корво по спине, а женщины со смехом и расспросами обступили Энде. По правде говоря, ни один из них не был привычен к столь пристальному вниманию толпы, и он