Человек отменяется - Александр Потемкин

Мне казалось, что они тяготятся моим присутствием. Взгляды, с которыми я встречался, были какими-то сочувственными, а порой даже брезгливыми. Не могу объяснить, почему, но вся обстановка возмущала меня. Это объяснялось не темой, не их положением, не высокомерным снисхождением, веявшим от них, а моим внутренним состоянием. Я крепился, молчал, не всегда понимая смысл сказанного и ожидая подходящего момента, чтобы выскочить вон. Сказать, что их разговор меня не интересовал, — тоже неправда, но смысл сказанного оставался где-то на границе сознания. Я часто упускал нить спора, однако глубокое отвращение к проявлению откровенной человеческой глупости нарастало. — «Скажи, пожалуйста, ты сам не грузин? — со смешком спросил мужчина с подбитым глазом. — Так все подробно знаешь, так грузинам сочувствуешь, что немудрено заподозрить тебя в шашнях с этим народом». — «Не только у тебя возникли такие подозрения. Не ходишь ли ты в их посольство за чачей?» — рассмеялась дама с бинтом. — «У меня к ним есть и серьезные претензии», — продолжал историк. — «А, вон оно что! Какие же?» — усмехнулся подбитый глаз. — «Россия имеет полное право в кулуарных беседах настаивать на разделении Абхазии. Только без абхазов. Например, по реке Гумисте. И вот почему: если прочесть Вестник Академии наук Российской империи за 1894–1898 годы, можно узнать, что в это время в Сухумский край Кутаисской губернии направлялись несколько научных экспедиций из Санкт-Петербурга и Москвы. Царское правительство хотело знать, почему эти места непригодны для жилья, малярийны и не могут войти в туристический комплекс державы. Наши ученые работали пять лет и сделали заключение: территории можно оживить и сделать их не только курортными, но и чайно-цитрусовыми. Витте, тогдашний премьер, закупил в Австралии по первому контракту сто тысяч саженцев эвкалипта, затем его преемники еще трижды оплачивали саженцы спасительного дерева. Последняя поставка пришла в 1925 году. Большевики требовали у австралийцев выполнения условий царской сделки. С помощью российской науки и царских денег заболоченная, малярийная территория была высушена и стала пригодна для жизни. Сравните, если в 1897 году в Сухуми проживало, в основном в летнее время, около четырех тысяч человек, то в двадцать пятом здесь жили уже около тридцати тысяч, и главное — круглогодично. По распоряжению Столыпина была приобретена первая партия саженцев чая и мандаринов. Так что на полтерритории Абхазии у русских некоторые права есть. Ну и потом грузины православный и добрый народ. Если таким вот макаром изложить точку зрения российской стороны, то, уверен, они пойдут на мировую, и этот небольшой кусок земли будет без конфликтов поделен. Главное, не создадим прецедента разделения территорий по „солдатскому принципу“: захотел, надумал причину и взял силой. Впрочем, они сами в аргументах не очень чистоплотны. Например, название столицы — Тбилиси. Исторически этот город назывался Тифлис. От греческого „тифли“ — „слепой“, буква „с“ в конце образует множественное число. Грузинские историки „нашли“ грузинского царя Горгосала, построившего этот город. Только древние рукописи их версию не подтверждают. В то время столицей Грузии была Мцхета, и основывать новый город в тридцати километрах от столицы нелогично и нерентабельно. Но грузинские историки пошли дальше: утверждают, что Горгосал основал его как Тбилиси, а русские переименовали его в Тифлис! Прошу прощения, господа, зачем русским давать городу греческое название? По-русски мы назвали бы его Тифлиск. И такая идея была, но грузины в свое время воспротивились этому. Я считаю, они должны вернуть городу прежнее название и отказаться от спекулятивных большевистских фантазий. Вот такая лекция получилась».

«Ну, кого еще тянет на доклад? — задала вопрос дама с бинтами. — Не стесняйтесь, прошу вас. Водочка скоро к нам подойдет, так что без опасения можете силы тратить». — «Роковая, страшная история, — задумчиво бросил мужчина с синяком под глазом. Если мы сами начинаем притеснять православных, выволакиваем их из соборов прямо в воронки, какое будущее ждет нас?»—«А можно реплику?» — крикнул мужчина с одним ухом. — «Давай!» — раздалось сразу несколько голосов. — «У Лужкова, видимо, есть образование?» — «А как же!» — подтвердила женщина в шелковой косынке. — «Как же ему тогда не знать, что у выражения „лицо кавказской национальности“ совсем не тот смысл, какой мэр хотел вложить в него? „Кавказец“ — антропологический термин, означающий „белый человек“. Мы все кавказцы, в том лишь смысле, что являемся белыми. А он-то имел в виду черножопых!» — «А как же их назвать? — хихикнул мужчина в зеленке. Он поминутно с каким-то удовольствием выбрасывал язык. — Не скажешь же — „черножопые“! — „Южане, южный этнос, посланники Кавказа, жители Кавказских гор… Можно найти десятки вполне нейтральных терминов“, — предложил мужчина с культей вместо правой руки. — „Еще одну реплику можно?“ — вылез мужчина с разбитыми губами. — „Давай! Давай!“ — заголосила публика. — „Почему не снимут Драгунского? С этим законом о новых акцизных марках он нанес огромный ущерб. Дожили, в России нечего пить. Прилавки пусты! Как при коммунистах!“ — „Напиши жалобу в Думу!“ — смеясь, предложила дама с бинтами. — „А у меня тоже есть наболевшее. Будете слушать?“ — спросил мужчина с протезом. — „Давай, валяй!“ — послышалось с разных сторон. — „Сегодня мы на внутренних проблемах топчемся. Но у меня свой аспект — филолого-исторический. В конце концов речь идет о России, о ее будущем. Вдруг на карте появилась некая новая территория, обозначенная как Марий-Эл. Вначале, на слух, я подумал, что речь идет о Канаде или французской Гвиане. Но вдруг понял, что это о собственной моей стране. Кто знает, что это за образование и как оно оказалось в границах России? Согласен, никто знать не может. В советские времена на этом месте находилась Марийская автономная республика. Марийские племена, или черемисы, известны с начала новой эры. Входили когда-то в Волжско-Камскую Болгарию, затем оказались под татаро-монгольским игом, а в середине шестнадцатого века были включены в состав Российского государства. В 1920 году получили от большевиков статус автономной области, а в 1936-м — республики в составе РСФСР. Язык марийцев относится к финско-угорской группе и для русского уха звучит, конечно, непривычно. Государственный язык здесь, как по всей территории России, русский. Тогда чем объяснить появление в конце прошлого века на карте страны нового названия с неведомым звучанием? Возможно, словообразование Марий-Эл — фольклорная придумка в духе народных легенд, типа „страна Муравия“ или „тридевятое царство, тридесятое государство“. Народ в своем внутрикультурном общении имеет право называть себя как угодно, в том числе и „муравлянами“ или „тридевятниками“, — со смехом продолжал он. — Но при чем здесь государственно-территориальное образование? Кем вдруг Тувинская республика переименована в Республику Тыва? А Башкирия в Башкортостан? Почему в одних случаях на наименование государственных административных единиц распространяется закон о федеральном общегосударственном языке, а в других этот язык подменяется национальным, чужезвучным для остальной части населения России? Взять, к примеру, Республику Саха. Откуда они взялись, сахаинцы? Или как их вообще называть? Не странно ли, не абсурдно ли: в собственной стране проживает народ, который в федеральном языке не имеет определения. Традиционно в русском языке существует, и уже давно, понятие якуты. А что такое Саха? В российской и мировой исторической литературе, да и в толковых словарях мы не найдем…“

В этот момент в помещение ввалился какой-то всклокоченный, поддатый шаромыга. Его набрякшие бордовые губы сжимали окурок, тлевший перед самым носом. Губастый принес две полулитровые бутылки водки. «Я вчера обещал принести. Вот, принес…» — заявил он хриплым голосом. Публика устремилась к выпивке. Через пару минут бутылки были опорожнены. Шаромыга бросил рассказчику: — «Ты закончил? Если нет, продолжай. Кто еще нас обижает…» — «Как бы улизнуть отсюда, — мелькнуло у меня. — Надо сказать Семену Семеновичу, что меня ждут дела». — «Другая, но похожая история: Осетия-Алания, — продолжил историк. — Известно, что аланы (иронцы) — кочевые племена, вышли из сарматского этноса иранской языковой группы, перебрались в первом веке новой эры на земли Приазовья и Предкавказья. На этих же территориях проживали и другие племена аборигенов. В конце четвертого века аланы (иронцы) были разгромлены гуннами. Оставшаяся часть разделилась. Большая ушла с оседлых мест, прошла через всю Европу и в союзе с вандалами создала королевство в Северной Африке, в Карфагене, — ныне Тунис. Меньшая осталась в Предкавказье и в шестом веке была рассеяна аварами. Не следует путать их с аварцами. Оставшие иронцы (аланы) в седьмом веке попали под власть хазар. В конце десятого века, после разгрома киевским князем Святославом Хазарского каганата, разноэтнические племена стали формироваться в раннефеодальное образование. Кроме аланов-иронцев, в него вошли хазары, савиры и другие мелкие народности, ныне все исчезнувшие. В западных и византийских книгах базар этот назвали Аланией, впрочем соседи грузины называли его Оссией, а русские Яссией. Сам же народ называл себя иронцами. Так что в процессе формирования осетинского этноса участвовали многие местные племена, сохранявшие скифское языковое наследие. Поэтому в современном осетинском языке проглядывают и скифские и иронские корни. Добираемся до тринадцатого века. Что мы имеем? После разгрома монголами небольшие остатки иронцев-аланов поселились в восточной части бассейна реки Терек. Позже на эти территории продвинулись адыги. Так из смешения народностей образовались кабардинцы. А на севере осетины распались на четыре анклава: дигорский, алагирский, куртатинский и тагаурский. В конце четырнадцатого века Тимур разгромил осетинские анклавы, выжившие жители, ушли далеко в горы. И только в семнадцатом веке осетины стали спускаться на равнины. Но почему вдруг, в конце двадцатого века, Осетия стала называться еще и Аланией? А не Республикой Ирон? Что, в последнее время стало известно что-то совершенно новое об иронской (аланской) культуре, истории, языке, этносе и связях с осетинами? Нет! Ничего нового мы не найдем! Представьте: французы вдруг станут называть себя галлами, испанцы — кельтиберийцами, голландцы — баталами, ливийцы — аланами, румыны — даками, венгры — аварами или половцами, бразильцы — португальцами, тунисцы — карфагенянами, а кабардинцы — тоже захотят называть себя аланами. Ведь в каждом из этих народов можно найти исторические следы другого этноса. За этими на первый взгляд безобидными выкрутасами небольших этносов угроза трагического раздела России». — «Грустная история, — протянула дама в шелковом платочке. — Только Россию развалят все равно. Этим или иным способом. Столько глупых людей у власти, столько дураков и лизоблюдов вокруг Кремля вертятся, что мало шансов сохранить Россию. Жаль! Но нас к этому времени уже не будет».