Карта мира - Илья Носырев

Дверь за ними резко захлопнулась, точно живая. Свет, и без того тусклый, погас совершенно.

— Черт побери! — выругался Рональд и, помешкавши немного, стал чиркать огнивом. Факел вспыхнул, ярко осветив комнату — и первое, что граф увидел, было бледное от страха лицо Иегуды.

В комнате стоял могильный — иного слова и не подберешь — холод. Кольчуга Рональда вдруг превратилась в стаю морозных рыбок, кувыркающихся над его кожей, словно над поверхностью моря. Меч обжигал руку, прилипал к ладони — даже факел, казалось, ничуть не грел. А еще в комнате стоял негромкий звук — точно дребезжание стекол или жужжание насекомых; звук этот подавлял, вызывал тоску и тревогу.

— Пойдем, о Иегуда! — громко сказал Рональд, твердо решив не поддаваться страху.

И тут монах впервые повел себя, как настоящий слепой — он протянул вперед руку и стал осторожно ощупывать пространство.

— Я ничего не вижу, — шептал он, — Господи Боже, я ничего не вижу.

Голос его был полон страха.

— Они погасили мой свет и отняли у предметов их голоса, — бормотал Иегуда. — Это ловушка, Рональд, специально придуманная для меня ловушка… Комната наполнена холодным воздухом, в котором я действительно слеп, а еще здесь стоит магическое устройство, издающее мерзкое дребезжание, в котором я слышу только наши с тобой голоса — я даже размеров комнаты не слышу!

— Это из-за холода, — понял Рональд. — Из-за холода и этого жужжания. Это ловушка.

— Верно, ловушка, созданная специально для меня… не буду даже спрашивать, откуда они могли знать, кто к ним идет.

Рональд всматривался в серый туман, в котором клубилось их овеществленное дыхание.

— К нам движутся какие-то фигуры, — произнес он. — кажется, целая толпа.

Он поднял меч над головой.

— Покоряйтеся, языци! — крикнул рыцарь. — Яко с нами Бог!

Он знал, что когда наступит его страшный час, надо говорить только высоким слогом и не опускаться до обиходного языка.

И он увидел их — пять или шесть живых мертвецов, спешивших к нему с каким-то невиданным оружием в руках.

— Рыцаря не трогать! — кричал бегущий первым, видимо, главарь. — Монаха живым не брать!

— Я вам дам не брать! — крикнул Иегуда и плеснул в нападавших святой водой. Раздалось шипение, но мертвец-главарь, кожа которого от этого щедрого возлияния задымилась, вовсе не закричал от боли, а как ни в чем не бывало продолжал свой бег. Правда, вода все-таки подействовала — в двух шагах от них он рухнул на пол и рассыпался в труху.

Зато его товарищи бодро, даже, кажется, сверкая мертвыми глазами, кинулись на Рональда. Одному из них рыцарь срубил голову, другого лишил и вовсе верхней половины тела. Оба пустились бродить по залу: первый наощупь пытался найти обидчика, второй верхней своей половиной пытался влезть на нижнюю и как-нибудь укрепить себя на ней ремнями. Третьему Рональд воткнул меч по самую рукоять в грудь, тот ухватился за эфес и не давал оружие вытащить. Некоторое время они боролись, тягая меч то туда, то сюда — Рональд кованой перчаткой хрястнул мертвеца в челюсть, вторым ударом сломал ему шею — мертвец со скошенной набок головой, хитро и искоса посматривая, все же не отпускал меч.

— Эх, кто же так с ними обращается? — крикнул Иегуда и, обнажив свой короткий клинок, снес мертвецу руку. Сделал он это на редкость неуклюже, едва не задев Рональда — и рыцарь мгновенно понял причину этой неуклюжести: Слепец видел лишь его, борющегося с невидимкой.

Рональд, получив обратно свое оружие, тут же употребил его по назначению — разрубил пополам следующего мертвеца; его половины упали на пол и стали изгибаться и подпрыгивать, словно две гусеницы.

Остальные остановились, как вкопанные, и стали перешептываться. Живые уж точно так не поступили бы. Казалось, тут викторина по богословию проводится и одна команда совещается, какой лучше дать ответ на аргумент другой.

— Где они? — спросил Иегуда шепотом.

— Прямо перед нами.

— Там, куда я смотрю?

— Именно.

— Тогда вот что, — Слепец извлек из-под своего волшебного плаща сифон с греческим огнем и, прежде, чем мертвецы успели отпрыгнуть в сторону, выплеснул в них иссиня-белую струю. Пламя охватило ревенантов с ног до головы; мертвецы стали сбивать его друг с друга, спокойно, словно спинку в бане друг друга терли. Однако «греческий огонь» — субстанция не настолько простая, чтобы ее можно было потушить таким образом.

— Вот теперь я вас вижу, — с удовлетворением сказа Иегуда. Вместо сифона в его руках уже была пищаль. Грохнул неправдоподобно громкий выстрел, более похожий на взрыв — и горящие тела рассыпались на мелкие кусочки.

Но взамен их бежали новые, шурша легкими шагами в конце коридора, ведущего из комнаты.

— Десять. Двадцать… Тридцать! — считал Рональд — Боже! Иегуда, их там десятки.

— Это вполне объяснимо, — хладнокровно заметил монах. — Их притягивает Карта мира. И нужен им, собственно говоря, я, а не ты.

Рональд едва успел захлопнуть кованную железом дверь и навалить тяжелую деревянную щеколду. Однако удар с той стороны был настолько силен, что дверь сразу же треснула. Со второго удара трещина превратилась в полоску света, в которой двигались руки и тела мертвецов.

— Самое печальное, что та дверь, которую ты только что закрыл, ведет в последний, третий круг Муравейника. А нам как раз нужно туда.

— Что же оставалось делать? — возразил Рональд, глядя на то, как дверь превращается в два независимых куска дерева, а петли понемногу теряют болты и прощаются со стеной. — Вернее, что остается делать?

— Ты, Рональд, много читал рыцарских романов? — спросил Иегуда спокойным голосом.

— Изрядно, — отвечал тот.

— Помнишь сюжетный ход: когда главный герой с товарищем попадают в засаду, товарищ говорит герою: «Спасай себя, друг! Ибо жизнь твоя сейчас ценнее, чем моя».

— Прескверный, банальный прием, — поспешно сказал Рональд. — Нет уж, тебя я им не оставлю.

— А я им и не дамся, — возразил Иегуда. — Ты ведь должен найти короля, а я уж сумею вывернуться. У меня много талантов, о которых ты еще не подозревал.

В этом Рональд не сомневался, однако двинуться с места не спешил.

— Сейчас дверь упадет и они набросятся на меня, — вещал Иегуда. — На тебя они просто не обратят внимания — человек без Карты мира не представляет ровно никакой опасности для Муравейника. Ты должен успеть добежать до конца коридора — а там тебя ждет вход в третий круг. Я не пропаду, поверь мне! Не пропаду!…

Голос его превращался в крик. Дверь лопнула, словно мыльный пузырь, и мертвецы хлынули в комнату.

— Иди! — крикнул Иегуда. А сам извлек из-под плаща зонтик и раскрыл его над головой. Золотой купол пал да самой земли, образовав прилипший к полу герметичный шатер. Мертвецы налетели на купол и попытались прорвать его ткань — да не тут-то было! Нежная на вид материя оказалась крепче стали. Рональд бросил последний взгляд на эту полупрозрачную конструкцию: Иегуда спокойно сидел внутри на складном стульчике (как и все его загадочные предметы, невесть откуда взявшемся) и, наверное, размышлял о судьбах человечества, совершенно игнорируя страсти, кипевшие по ту сторону отделявшей его от мира тончайшей и несокрушимой стены.