Зажги свечу - Мейв Бинчи

– А каким образом вы пытаетесь вылечить маму? – Ровный молодой голос Элизабет врезался в его хорошо поставленный монолог.

– Мы делаем то, что считаем наиболее подходящим в ее случае. – Теперь и в его голосе появились резкие нотки. – Используем успокоительные, создаем для нее условия, где она может вести упорядоченную жизнь под наблюдением, чтобы утихомирить ее, если фантазии слишком разгуляются. Есть новые лекарства. Ларгактил применяется уже два года, мы испытываем его на многих наших пациентах.

– Вот как? Вы экспериментируете с новым препаратом на маме? – Элизабет усилием воли заставила себя говорить вежливо и уважительно. – Будем надеяться, это хорошее лекарство.

– Нет, я не экспериментирую. Ларгактил используется по всей Британии. Мы докладываем о наших результатах. В случае с вашей мамой, честно говоря, лучшее, на что мы можем рассчитывать, – это сделать ее жизнь как можно более безмятежной.

– Вы хотите сказать, что с моей стороны глупо ожидать, что она когда-нибудь придет в себя? Доктор, ей всего сорок девять! Вы предлагаете мне сказать отчиму, что мама останется здесь навсегда?

– Вы выглядите более зрелым человеком, чем… – он заглянул в бумаги, – чем мистер Элтон. Думаю, с вами можно говорить откровенно. Он заверил меня, что будет уделять ей больше времени и внимания. И что обеспечит лучшие условия жизни. Насколько я понимаю, ваша мама была вполне довольна вашим отчимом как мужем и он удовлетворительно обеспечивал семью.

– Она в нем души не чаяла!

– Верно. Поэтому делать подобные заявления бесполезно. Нам остается лишь надеяться, что она может иногда быть в состоянии поехать домой на денек или даже на выходные. В некоторых случаях эти лекарства показали поразительные результаты, так что нет ничего невозможного.

– Кроме одного: надеяться, что мама полностью придет в себя.

– Верно. Подобные надежды просто безумие и приведут только к разочарованию.

Элизабет посмотрела на него повнимательнее. Возможно, он не такой уж лицемер и обманщик. В конце концов, он предупреждает ее и пытался предупредить Гарри не питать несбыточных надежд. Она встала:

– Я пойду еще разок повидаюсь с мамой. Благодарю вас, доктор. Я поговорю с отчимом и постараюсь донести до него сказанное вами.

– Спасибо, мисс Уайт, и… гм… приятно поговорить со столь уравновешенным человеком. В нашем деле, как вы понимаете, это очень помогает.

– Да, доктор, понимаю, но на самом деле я не уравновешенная, а практичная.

– Верно. Кстати, вашему отцу, ее первому мужу, нет смысла приезжать к ней. Я имею в виду, вы ведь заметили, что она практически не упоминает ту часть своей жизни?

– Да, в самом деле, но я и не собиралась ничего подобного предлагать. Я все объясню ему на случай, если он думает, что может чем-то помочь.

– Прекрасно! Ну что же, до свидания, мисс Уайт.

Он пошел по коридору, излучая авторитет и солидность. Элизабет порадовалась, что сумела держать себя в руках и не вела себя подобно многим безутешным родственникам его душевнобольных пациентов. Она собралась с духом и постучала в дверь маминой палаты.

Медсестра сказала, что прошлой ночью мама проспала восемь с половиной часов, но она все равно выглядела усталой, когда подняла голову и слабо улыбнулась. Одетая в кардиган поверх ночной сорочки, мама сидела на стуле возле кровати, сложив руки на коленях. Волосы ей причесали и убрали назад, связав ленточкой, отчего еще сильнее бросалось в глаза исхудавшее лицо.

Элизабет села и молча взяла в руки тонкую мамину ладонь. Вайолет посмотрела на нее с тревогой, словно ожидая, что Элизабет сделает что-нибудь странное или начнет говорить неприятные вещи. Сложно сказать, помнила ли мама, как ее расстроил вчерашний разговор. Медсестра держалась поблизости, расставляя принесенные Элизабет цветы в вазочке.

– Мама, что я тебе расскажу! Вчера в лавке Гарри такое выкинул!

Элизабет бодро заговорила о всяких пустяках. Вайолет стала реже поглядывать на медсестру, и та отошла. Мама позволила Элизабет держать себя за руку и улыбалась на смешных моментах.

– В общем, сегодня вечером мне нужно вернуться в Лондон, – продолжила Элизабет все тем же жизнерадостным голосом. – У меня скоро выпускные экзамены. Потом мне нужно будет найти работу, чтобы зарабатывать себе на жизнь, но я снова приеду повидать тебя. Может быть, через месяц, хорошо?

– В Лондон? – удивилась мама.

– Да, в Кларенс-Гарденс, к папе.

– К папе?

– Джордж, твой бывший муж, шлет тебе привет и надеется, что за тобой тут хорошо ухаживают.

Мама улыбнулась:

– Очень мило с его стороны, скажи ему спасибо, у меня все замечательно.

Элизабет сглотнула:

– Конечно, я передам, и у Гарри тоже все хорошо, он зайдет сегодня попозже. Гарри просто сногсшибателен! Ты сделала правильный выбор, мама.

– О Элизабет, тут с самого начала не стоял вопрос выбора, мне просто позарез нужен был Гарри Элтон. Он единственный мужчина, которого я хотела в своей жизни.

– Да, и он у тебя есть, а у него есть ты.

– Да… – Мама снова начала уходить в себя.

– Ну, я пойду. Я буду писать тебе длинное письмо каждые выходные, а если я вдруг тебе понадоблюсь, то попроси кого-нибудь мне позвонить, и я тут же приеду ближайшим поездом.

– Спасибо.

Элизабет встала. На ней были серая фланелевая юбка и темно-серые свитер и кардиган, и, чтобы добавить в одежду яркого цвета, она приколола на кардиган букетик фиалок из фиолетового бархата, с листочками из тафты. Внезапно она сняла букетик и приколола их на мамин кардиган. Букетик смотрелся совершенно неуместно.

– Спасибо, – произнесла мама.

– Ты славная девочка, хорошая дочка, – сказала морщинистая старушка на соседней кровати, разговаривавшая с Элизабет вчера.

– Его все равно у нее заберут, чтобы она себе вреда не причинила, там булавка, – предупредила другая соседка с одутловатым лицом и короткой прилизанной прической в стиле 1920-х.

– Не важно, – ответила Элизабет. – Пусть хотя бы немножко поносит.

* * *

Отец безучастно выслушал объяснения Элизабет про болезнь мамы и покачал головой на предположение, что все началось давным-давно и теперь всего лишь вышло на поверхность.

– Когда твоя мать жила здесь, с ней все было в порядке. В полном порядке. У нее стало плохо с головой, когда она уехала с тем Гарри Элтоном и стала жить в нищете. Здесь она имела все, что могла пожелать. И слышать не хочу, что ее нервы сдали в этом доме.

– Возможно, ты прав, папа, – вздохнула Элизабет. – Я просто хотела объяснить, что сказал доктор.

– Мы никому ничего про нее не расскажем. Я человек справедливый и сострадательный. – (Элизабет не поняла,