Чужие интриги - Сандра Браун

– И каков прогноз? – спохватился Дэвид.

– Мы поставили вашей жене капельницу, чтобы очистить организм от токсичных веществ. На это потребуется несколько дней. После этого я снижу дозу препаратов до эффективного, но вполне безопасного для здоровья уровня. Мы же не хотим, чтобы она превратилась в зомби, а к нам ее доставили практически в таком состоянии.

– Но она поправится?

– Да, господин президент.

– Слава богу! – Схватив руку Ванессы, президент прижал ее к губам, потом нагнулся и с нежностью поцеловал жену. Однако ее губы были холодны и неподвижны – ему показалось, он поцеловал манекен.

Доктор Мерфи извинился и вышел, оставив их одних. Заметив, что сенатор готов обрушиться на него с обвинениями, Дэвид решительно перехватил инициативу:

– Ну, Декс Леопольд у меня попляшет! – со злостью прошипел он. – Ох, и надеру же я ему задницу!

– Прежде чем кидаться угрозами надрать кому-то задницу, – оборвал его сенатор, – советую подумать, как прикрыть свою.

– Что вы имеете в виду? – сделав удивленное лицо, спросил Дэвид.

В этот момент в дверь постучали. На пороге появился Спенсер Мартин.

Ванесса, разом ожив, со свистом втянула в себя воздух. Сенатор поднял голову.

– Так, так, – протянул он. – Наш плохой мальчик решил наконец объявиться.

Но Спенсер и бровью не повел. Проигнорировав оскорбительное замечание сенатора, он повернулся к Ванессе.

– Рад слышать, что вам уже лучше, – он покосился на президента, – Далтон Нили старается сдерживать журналистов, уверяя, что прогноз состояния первой леди самый благоприятный. Думаю, вам стоит самому поговорить с ними, сэр – успокоить нацию, сообщив, что первая леди скоро вновь приступит к своим обязанностям.

– Хорошая идея, – кивнул Дэвид. – Сенатор, составите мне компанию? Ваше присутствие на пресс-конференции будет лучшим доказательством, что у нас хорошие новости.

Сенатор нагнулся к дочери:

– Ты не возражаешь, милая? Побудешь немного одна?

– Я уже больше не одна, папа, – мягко сказала она.

– Конечно, нет. – он поцеловал ее в лоб. Потом выпрямился и кивнул на дверь: – После вас, господин президент.

Дэвиду почему-то очень не понравилась эта уступчивость сенатора. Как-то все это было подозрительно. Но еще подозрительнее была та откровенная, неприкрытая ненависть, которую он прочел во взгляде жены. Тем не менее он попрощался, снова поцеловал ее руку и покинул палату, пообещав, что очень скоро вернется.

Дэвид Меррит с самого начала своего президентства никогда не упускал случая продемонстрировать, что готов пообщаться с народом, который избрал его на этот пост. Эта его открытость и дружелюбие привлекали к нему сердца людей, готовых грудью встать на защиту своего президента. Сегодняшний день не стал исключением.

К неудовольствию агентов службы безопасности, импровизированную пресс-конференцию решено было провести тут же, на первом этаже клиники. Толпа репортеров и персонал клиники сгрудились возле нейлонового шнура, который наспех протянули в качестве разделительного барьера.

Взмокший от напряжения Далтон Нили с облегчением юркнул за спину президента, чье появление было встречено с благоговейным восторгом. Журналисты тут же засыпали его вопросами. Когда волнение немного улеглось, президент объявил, что они с сенатором Амбрюстером только что навестили первую леди.

– Нам обоим удалось с ней поговорить. Она хорошо себя чувствует, поправляется, у нее отличное настроение. Мы с сенатором признательны персоналу клиники за ту заботу и внимание, которые ей здесь оказывают – как врачам, так и медсестрам.

Сенатор не переставал удивляться самообладанию Дэвида, его умению держать себя в руках даже в такой патовой ситуации. В глубине души он даже восхищался президентом, которого сам же и создал, как скульптор восхищается своим творением. Однако он не мог не понимать, что создал чудовище. И вот теперь, как и герою романа Мэри Шелли, создателю предстояло уничтожить свое творение.

На коварный вопрос, а где же доктор Аллан, президент уклончиво ответил, что в данное время с доктором пытаются связаться. Его попросили прокомментировать наделавшее столько шуму «похищение» миссис Меррит из клиники Тэйбор-Хаус – президент сказал, что сделает это, когда у него будет больше информации.

– Пока сведения, которыми я располагаю, крайне противоречивые, – добавил он.

После этого он извинился, сказав, что их краткая пресс-конференция окончена, поблагодарил журналистов за понимание и принялся проталкиваться к выходу. Репортеры накинулись на сенатора с вопросами, но он, отказавшись отвечать, попросил Дэвида подвезти его до дома.

Дэвид недовольно поморщился, однако кивнул и сообщил водителю, что по дороге в Белый дом им предстоит сделать незапланированную остановку у дома сенатора.

– Садись в другую, – резко бросил Спенсу сенатор, когда тот попытался вслед за ними усесться в президентский лимузин.

Спенс вопросительно глянул на Меррита, явно ожидая приказаний.

– Пожалуйста, Спенс, – пробормотал тот. Сенатор мог бы поклясться, что Спенсу это не понравилось, однако спорить он не осмелился, стремясь «сохранить лицо».

– И когда же он объявился? – поинтересовался сенатор, когда президентский кортеж выехал с парковки перед клиникой.

– Как раз когда вы сочинили эту смехотворную байку о… как это вы выразились? Деликатное личное дело?

– Что-то вроде этого, – хохотнул сенатор. – Сказать по правде, я даже жалею, что Бондюран не пристрелил этого сукиного сына, когда у него была такая возможность.

– Вы поэтому попросили вас подвезти? Чтобы в очередной раз сообщить, что вы весьма невысокого мнения о моем советнике?

– Нет. Чтобы поговорить кое о чем куда более важном, чем этот мерзавец.

– Хватит об этом, Клит. Мне надоело слушать о том, что я якобы балансирую на краю гибели и только вы можете меня спасти.

– Вообще говоря, ты не так уж далек от истины, Дэвид. Я, так сказать, единственный, кто стоит между тобой и пропастью, полной дерьма – причем, такой глубокой, что тебе нечего и мечтать достать до дна.

– Звучит серьезно! – насмешливо присвистнул Дэвид.

– Все шутишь? Ну, а как тебе это? – Сенатор устремил на него свой немигающий взгляд, от которого Меррита всегда кидало в дрожь. – Ванесса родила ребенка от другого, поэтому ты убил его и пытался убить ее – по меньшей мере дважды.

После этого заявления улыбка Меррита мгновенно исчезла, словно ее стерли тряпкой, но сенатор не удивился – чего-то в этом роде он и ожидал.

– Если это Ванесса вам наболтала, значит, она еще более чокнутая, чем мы думали. Впрочем, мы оба знаем, что она всегда была с приветом.

Сенатор подавил гнев, не желая давать Дэвиду даже самого маленького преимущества.

– Я не собираюсь тратить время на пустые препирательства, Дэвид. Наверняка на каждое мое обвинение у тебя найдется куча лживых возражений, объяснений или доказательств. Я знаю эту твою манеру – ведь это я в свое время учил тебя. Поэтому давай облегчим жизнь нам обоим. Я могу гарантировать тебе то, что тебе нужно позарез.

– Вот как? И что же это?

– Мое молчание. И молчание Ванессы.

– В обмен на что?

– На развод. По взаимному согласию.

В лице Дэвида не дрогнул ни один мускул.

– Вы, должно быть, спятили, сенатор. Или у вас старческий маразм.

– Нет.

– Вы предлагаете мне развестись с Ванессой? Без суда?

– Не предлагаю. Требую. Иначе…

По губам Меррита снова скользнула издевательская ухмылка.

– Иначе что?

Сунув руку в портфель, сенатор достал оттуда большой запечатанный конверт.

– Иначе я немедленно позвоню Биллу Йенси и покажу ему вот это.

Он протянул конверт зятю. Тот небрежно открыл его, вытащил несколько цветных фотографий… и с содроганием отшвырнул их, словно клубок ядовитых змей.

– Тошнотворное зрелище, не так ли? Просто с души воротит. Впрочем, она ведь истекла кровью. Только вот смерть Бекки Стерджис не была несчастным случаем – она вовсе не упала и не ударилась головой об угол стола, как ты сказал мне в ту ночь. Ты просто забил ее до смерти. И эти снимки – лучшее тому доказательство.

Дэвид был потрясен, однако на удивление быстро пришел в себя.

– Вы блефуете, сенатор. Это на вас не похоже. Но ведь меня даже нет на этих снимках! Да и кто докажет, что на них Бекки Стерджис, а не какая-то другая женщина? С таким же успехом вы сами могли забить эту девку до смерти.

– Мог, но я этого не делал. Кстати, в конверте не только снимки.

Дэвид встряхнул конверт. Из него выпала аудиокассета.

– Нет, это ты ее убил, Дэвид. Вспомни, ты ведь тогда сам сознался, когда появился в слезах на пороге моего дома. Помнишь? Ничего, если даже забыл, все здесь, на кассете. Я все записываю, – негромко добавил сенатор. – Потом стираю ненужное, а все, что может пригодиться, храню. Увидев, что ты сделал с той бедняжкой и ее малышом, я решил, что эту пленку стоит сохранить.