Та, которая видит - Гленда Ларк

Я вспомнила отблески дун-магии, которые заметила на Флейм, — следы прикосновений Мортреда. Я вспомнила ее гримасу, когда Мортред упомянул о ночных наслаждениях. Нет, это не было чистилище; Флейм жила в аду. Добровольно. А ведь она заранее знала, чего захочет от нее Мортред…

Однажды он ее уже изнасиловал. Даже если он не догадается об ее обмане, она представляла, какие издевательства е ожидают. Флейм была парадоксальна: иногда словно сделанная из нарвала, твердого и несокрушимого, а иногда беспомощная и уязвимая, как рыбья икра в волнах прибоя. Она была способна на поступок такой отчаянной смелости, что от одной о нем меня начинало трясти, но не могла заставить себя равнодушно выносить осквернение собственного тела. У нее не было моей прочной раковины… Я подумала, что Флейм не выдержала бы, если бы ее не поддерживал Руарт: она не могла выстоять в одиночку, как могла я. Я снова опустила глаза на Эйлсу.

Я не знала, что я совершила такого, чтобы заслужить подобную дружбу. Я и сейчас этого не знаю.

Я выпустила тело гхемфа из своих объятий и отдала его волнам.

Я выловила из воды принесенный Эйлсой мешок и развязала его. Она принесла мне еды, бурдюк с водой и веревку. Я заставила себя попить и поесть: для того, чтобы пережить наступающую ночь, мне требовались силы. Веревка была бесполезна: наверху не было ничего, на что ее можно было бы накинуть. К тому же наверняка где-то поблизости меня стерег новый стражник.

Выпустив веревку из руки, я заметила знак, оставленный Эйлсой на моей ладони. Глаза у меня полезли на лоб: ранки уже зажили, и на их месте не образовались шрамы. Знак сиял золотом, как карп, выпрыгнувший из воды на солнечный свет.

Ты, конечно, заметил его на моей руке. Он все такой же — видишь? — все такой же красивый, каким был в первый день. Дар стилем — бугет, символ ее народа и, как я впоследствии узнала, гарантия безусловной поддержки любым гхемфом от Калчта до Устричных островов. Дар, оплаченный кровью, вместе с которой вытекала ее жизнь…

От агента по особым поручениям

Ш. айсо Фаболда,

Департамент разведки,

Федеральное министерство торговли, Келлс,

Достопочтенному

М. айсо Кипсуону,

Президенту Национального общества научных, антропологических и этнографических исследований не-келлских народов

1/1 Безлунного месяца, 1793

Дядя, я действительно обследовал «бугет», о котором здесь идет речь. Он точно такой, как его описывает Блейз: татуировка, сияющая золотом. Золотая поверхность гибкая, так что не мешает движениям руки, и, должно быть, тонкая, как бумага. Как ни странно, не похоже, чтобы золото хоть сколько-нибудь стерлось (не забудьте, по словам Блейз, татуировка была сделала больше пятидесяти лет назад!). Если Блейз говорит правду о том, как она получила этот знак — в чем я сомневаюсь, — может ли это быть настоящим золотом? С другой стороны, можно предположить, что это все-таки золото: оно совершенно не потемнело. Я попросил разрешения соскрести образчик для изучения, но Блейз отказала таким тоном, что я счел благоразумным не повторять своей просьбы.

Шор айсо Фаболд

Глава 23

Утром меня ожидал новый кошмар.

Меня удивляло относительное отсутствие ночью кровяных демонов: только один нашел рану у меня на плече, и от него быстро избавилась.

Утром отсутствие гадин разъяснилось. Волны качали поблизости тело Эйлсы, и я увидела, что съедено. Вся ее голова была покрыта кровяными демонами.

Даже мертвая, Эйлса защитила меня.

Начинался отлив. К полудню, когда прилетел Руарт, я стола уже всего по колено в воде. В тот же момент, когда я его увидела, я поняла, что случилось что-то плохое: полет его говорил об отчаянной спешке. Я протянула руку, и он опустился на нее, отчаянно крича.

Я перебила его чириканье, назвав самое страшное несчастье, какое только могла себе представить:

— Мортред обнаружил, что превращение Флейм в злую колдунью — подделка…

Руарт кивнул.

«Провалиться ему в Великую Бездну!» — подумала я. Я сразу представила себе Тора — слепого, немого, изувеченного, на сей раз по-настоящему. Еще я представила себе, что Мортред может сделать с Флейм… Первым делом, конечно, он снова наложит на нее заклятие.

— Он опять сделал с ней эту мерзость, — прошептала я. Руарт кивнул. Шок заставлял его дрожать.

— Когда? Только что?

Он кивнул снова. Коготки птички впивались в мою руку, передавая мне страх и горе, которые испытывал Руарт.

А Тор? — Язык мой внезапно стал неповоротливым. Руарт пожал плечами. О Торе ему ничего известно не было. Теперь я знала, что мне делать.

Слушай меня, Руарт. Эйлса погибла. Я хочу попытать-выбраться отсюда через туннель, по которому поднимается вода, но это может мне не удаться. Тебе придется полететь к Датрику и заставить его атаковать деревню сегодня. — Говоря это, я уже отрывала лоскут от своей рубашки, потом надрезала палец осколком раковины, который нашла в песке, и кровью написала на лоскутке: «Необх напасть сдня». Возникшая у меня мысль заставила меня нахмуриться. Одного этого недостаточно, чтобы заставить Датрика действовать, нужно указать ему вескую причину. Поэтому я выдавила еще немного крови и приписала: «Чтобы спасти Девзамк». К этому я добавила свой личный знак, которым всегда подписывала донесения Совету. — Остается только надеяться, что Датрик сохранил достаточно доверия ко мне и записка заставит его действовать. Бери лоскуток и отправляйся, Руарт. Если не сможешь найти Датрика, отдай послание любому силву на борту «Гордости хранителей».

Руарт схватил лоскут обеими лапками, и я подбросила его в воздух.

Птичка улетела, а я стала готовиться к подводному путешествию.

Я вылила воду из обоих бурдюков — и того, что принесла Эйлса, и того, что кинули мне стражники, — заполнила их воздухом и крепко заткнула. Пробки я сделала из кусков куртки стражника. Оба бурдюка я связала веревкой и повесила себе на шею. Потом я несколько раз сделала глубокий вдох и нырнула в устье туннеля.

Сначала все шло легко. Бурдюки норовили всплыть, но потолок туннеля этому препятствовал; места было достаточно, чтобы я могла плыть, и сзади проникал свет.

Потом начался кошмар. Туннель сузился, и мое тело перекрыло солнечный луч, падавший сзади. Свет впереди был таким далеким, что казался всего лишь расплывчатым пятном в темноте. Я выдохнула воздух, и пузырьки защекотали мне лицо. Плыть я уже не могла, поэтому ползла, цепляясь за потолок и пол туннеля, Иногда отлив помогал мне, но некоторые волны прибоя оказались слишком сильными и толкали меня обратно. Да и туннель становился все уже и уже…