Русалка - Шеннон Дрейк

— Клинтон очень расстроен. Ему кажется, что он отдал вас прямо в руки смерти.

— Он не должен так думать. На самом деле он хотел… защитить меня от вас.

— Кстати! — В голосе Уорика прозвучали те опасные ноты, которые она хорошо знала. — Почему вы бродили около конюшен? Как ухитрились пройти мимо Джека? Он клялся, что вы не выходили из дверей.

Ондайн задумалась и решила, что лучше рассказать ему о коридоре, винтовой лестнице и двери. Все равно для побега она воспользуется другой дорогой. Сегодня ночью он так сильно устал, что будет спать как убитый, и она спокойно выйдет через дверь.

— Из моей комнаты ведет потайной ход. Уорик раздраженно огляделся:

— Я же все обыскал…

— Это за занавеской… — сказала она тихо. Он выругался сквозь зубы:

— Завтра он будет открыт! Когда-то мы прятали роялистов и беглых священников! Но теперь эти времена кончились; больше у меня в замке нет секретов.

Ондайн загадочно улыбнулась, вовсе не уверенная в правоте его слов, и, собираясь встать с кровати, сказала:

— Я хочу увидеть Клинтона и утешить его…

— Нет, не сейчас. Увидитесь завтра.

Завтра… Значит, он собирается отправить ее после полудня. Но сейчас… Как он сейчас нежен и как горяч! Она жаждала его прикосновений. Она вспомнила обо всем прекрасном, что было между ними и что она унесет с собой завтра в пустоту! Она не хотела ни говорить, ни думать об утре в преддверии разлуки с замком Четхэм.

Она хотела последнего всплеска волшебства, иллюзии, мечты; хотела забыть этот мир, хотя бы на несколько часов…

Уорик потрогал ее выбившийся из прически локон, нежно прикоснулся горячими губами к ее лбу и грустно улыбнулся:

— Нам о многом нужно поговорить, многое решить, но только не сегодня. Я до сих пор вздрагиваю, когда думаю, как близко была смерть…

— Как же вы нашли меня? — прошептала она.

— Каким-то наитием, — сказал он. — Джеку пришла в голову благословенная мысль поискать в церкви. Я побежал туда, но без Клинтона и Юстина никогда бы не разбил эту дверь. Опасность была так близка, мадам. Но больше нет нужды испытывать вашу выдержку. Спите, а я желаю, чтобы ночные кошмары не мучили вас и чтобы вы хорошо себя чувствовали.

Он поднялся и хотел уже уйти… оставить ее! В эту последнюю ночь!

— Но я прекрасно себя чувствую! — возразила Ондайн.

Она поймала его руку. В ее глазах промелькнула тревога, сменившаяся мягким нежным мерцанием. Она опустилась на колени, удерживая его руку и не позволяя ему удалиться.

— Уорик. Я…

— Нет, сегодня никаких разговоров! — скомандовал он. — Вы должны лечь в постель и постараться уснуть, чтобы быстрее поправиться!

— Но я вполне здорова! — сказала она с дрожью в голосе и, чувствуя, как краска стыда заливает ее щеки, прошептала: — Пожалуйста! Я… — Она помедлила, собираясь с духом, и, подняв глаза, неожиданно спросила: — Как я оказалась здесь в таком… виде? — Она оглядела длинную белую ночную рубашку. Ее щеки горели, а голос срывался до шепота. Боже, дай силы! — Неужели это вы выкупали и одели меня?

— Да, я вместе с Лотти. — Уорик погладил ее по щеке и с грустной улыбкой добавил: — Да, госпожа! Сегодня вы можете меня не бояться! Даже у чудовищ есть пределы! Ондайн, это…

Она приложила палец к его губам. Он затих, удивленно приподняв бровь.

— Милорд, не надо слов. Утро вечера мудренее, а сейчас…

— Что сейчас?

— Сейчас я умоляю вас: не оставляйте меня.

— Если вы просите, я не оставлю вас, миледи. Я просижу рядом с вами всю ночь…

— Вряд ли у вас получится, — сказала она, смотря на него горящими глазами, — потому что вы, лорд Четхэм, самое непослушное из всех чудовищ!

Еле заметная улыбка показалась на его губах, и он оживленно посмотрел на нее:

— Миледи, следите за своими словами и говорите только то, что действительно хотите сказать. Мне с таким трудом удается быть рядом с вами и удерживаться от прикосновений! У меня и без того тяжело на сердце, а тут еще приходится бороться с искушением! Из-за меня вы претерпели много жестокостей, но, поверьте, я желаю вам только спокойствия и счастья.

Она спустилась с кровати и подошла к нему. Сегодня в последний раз она хотела насладиться его близостью и разделить с ним ни с чем не сравнимый восторг любви. Почувствовать его нежность, его испепеляющую страсть, которая проникала до самых глубин ее существа, вызывая ответный огонь.

— Милорд! И сегодня я жажду счастья!

Уорик по-прежнему не двигался и молча смотрел на нее. Она проклинала его за то, что ей приходится прибегать к недостойным женским ухищрениям! Зато теперь-то он наверняка не сможет ей отказать!

Ондайн потянула рубашку с плеч, та легко соскользнула вниз и невесомым облаком легла у ног, открывая наготу стройного тела, позолоченного отблесками пламени, божественно прекрасного и… дьявольски соблазнительного.

Уорик резко выдохнул, почувствовав сильное возбуждение. Кровь бросилась ему в голову, пульсировала и кипела во всем его теле. Боже, Ондайн, эта самая прекрасная и самая невероятная возлюбленная! Несмотря на всю боль, которую он причинил ей, она пришла к нему…

Его таинственная русалка, которая получила новую жизнь, связавшись с ним узами брака, смотрела на него, подобная вечно торжествующей Афродите. В ней были огонь, и свет, и жизнь — все, к чему он теперь стремился! Любовь, и боль, и страх — все, что составляло смысл его существования…

Кто она, эта богиня? Простая ли девушка, графиня ли, она, без сомнения, была самой прекрасной женщиной, какую он когда-либо встречал, она, его возлюбленная.

Уорик подошел к ней, провел рукой по ее волосам, сжал плечи и жадно прильнул губами к ее шее. Прошла целая вечность. Наконец он тихо прошептал ей на ухо:

— Вы уверены, мадам, что хотите сейчас именно этого? Если я останусь минутой дольше, я уже не смогу уйти.

Она обняла его и прижалась всем телом, затем встала на цыпочки и нежно коснулась губами его губ, еще и еще раз. Он сжал ее так, что хрустнули ее хрупкие кости, и вскрикнул от переполнявшего его счастья. Ондайн, русалка! Вихрь страсти, желания и любви закружил его в волшебном танце. Уорик заговорил, но Ондайн остановила его поцелуем.

— Сегодня никаких слов, — прошептала она.

Горькая правда не помещает им этой ночью! Жестокая реальность не разрушит иллюзий! Пусть ветер за окном яростно бросается на каменные стены, вторя ярости их страсти, а дождь барабанит тяжело и часто, как пульс их крови. Буря за окнами была бурей в их сердцах, прекрасной и жестокой, бесконечной и свободной.

Русалка, волшебница, загадочное существо! Она любила его сладостно и страстно, отдавая всю себя, как никогда раньше.

Он предавался ей всем телом, всей душой, наполнял ее снова и снова, с дрожью, трепетом, стоном…