Родня. Жизнь, любовь, искусство и смерть неандертальцев - Ребекка Рэгг Сайкс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сразу после появления на свет неандертальские младенцы, вероятно, были очень похожи на наших. Этапы развития у них почти идентичны — за год из беспомощных комочков они превращаются в бойких карапузов. Их внешний вид, должно быть, тоже вызывал умиление — это крайне необходимо, чтобы родительская любовь длилась на протяжении всего детства. Многое зависит от того, быстрее нас они росли или нет, но по сравнению с другими приматами разница незначительная, и долгие годы малыши полностью находились под покровительством взрослых.
Стоит отметить, что благодаря инновационным методам анализа мы видим, что в некоторых случаях в возрасте около года младенцы все еще большей частью питались грудным молоком. В пещере Грот-дю-Ренн (коммуна Арси-сюр-Кюр, Франция) рядом с останками неандертальского ребенка примерно годовалого возраста были обнаружены особые белки из растущей или заживающей кости. Более того, изотопный анализ показал самый высокий уровень азота среди всех гоминин плейстоценовой эпохи — слишком высокий, чтоб его можно было объяснить чем-то иным, кроме употребления в пищу огромного количества пресноводной рыбы, мяса хищников или — что гораздо более вероятно — получения большей части пищи путем грудного вскармливания[174].
Даже при наличии любящих, внимательных опекунов малыши столь юного возраста все равно подвергались опасностям. Во многих общинах охотников-собирателей наибольшую угрозу для жизни младенцев представляют болезни и инфекции, а один из самых трудных периодов наступает во время отлучения от груди. Вместе с новой едой, непохожей на сладкое грудное молоко, в крошечные рты попадает коктейль из новых патогенных микроорганизмов и паразитов. Как правило, полное отлучение от груди происходит в возрасте от двух до четырех лет, а с уменьшением потребности в молоке к матери возвращается способность к зачатию, и вскоре у малыша появляется брат или сестра.
Возраст отлучения от груди у неандертальцев — еще один критерий для оценки, действительно ли они росли быстрее, и определить его можно, к примеру, по изотопному составу зубов. Хотя эти методы совсем новые и вокруг некоторых все еще идет полемика, в качестве маркера грудного молока был предложен барий. По зубу ребенка-неандертальца, жившего около 100 000 лет назад в Складине (Бельгия), отследили изменение его количества с возрастом. Судя по всему, исключительно на грудном вскармливании он находился чуть более семи месяцев, затем был введен другой прикорм, а незадолго до первого дня рождения младенца барий резко пропадает.
Если барий действительно является маркером потребления грудного молока, то столь внезапное его исчезновение может указывать на то, что мать серьезно заболела или умерла. Это совсем не похоже на обычное отлучение от груди у человека, приматов или даже ранних гоминин. Любопытно, что это также подразумевает отсутствие других кормящих матерей, способных или проявивших желание взять под свою опеку этого младенца. Более свежие исследования с извлечением микропроб из зуба почти трехлетнего младенца, жившего около 240 000 лет назад, подтверждают, что даже среди неандертальцев отношение, которое испытал на себе младенец из Складины, не было типичным. Они указывают на более плавное отлучение, при котором грудное вскармливание в значительном объеме продолжается до возраста чуть более двух лет, а затем постепенно уменьшается и спустя несколько месяцев прекращается совсем.
Возможно, одной из самых выдающихся вех в жизни двуногих гоминин являются первые шаги ребенка. Неандертальских младенцев могли носить на руках для скорости и безопасности, что косвенно подтверждает малыш из грота Пейре. Изменения изотопов свидетельствуют о том, что его группа перемещалась в период, когда младенцу было всего несколько месяцев, — слишком мало, чтобы ходить без посторонней помощи. Более того, это происходило зимой, поэтому ему требовалось некая защитная накидка или переноска. В некоторых сообществах охотников-собирателей самостоятельная ходьба сама по себе тесно связана с отлучением от груди, ведь продолжению грудного вскармливания способствует физическая близость при ношении в одеяле или на руках. Носить ребенка прекращают, когда он начинает ходить и проявляет желание это делать без особого риска для себя или же становится слишком тяжелым, — в возрасте трех-четырех лет. Таким образом, если примерно в этом возрасте или чуть раньше неандертальских детей прекращали кормить грудью, значит, в это время их переставали и постоянно носить на руках.
Мы поддерживаем под руки тех, кто учится ходить, и по тому же принципу при отлучении от груди предлагаем малышам специальную еду. Само собой разумеется, что матери-неандерталки делились едой (с общего стола) с младенцами, но можно ли определить, что относилось именно к «детскому питанию»? Возможно, на этот вопрос отвечает ребенок из Анжи (Бельгия), чей уровень азота намного выше, чем у взрослых индивидов из того же региона. Очень маловероятно, что в свои пять или шесть лет он все еще потреблял такое количество грудного молока, которое бы это объясняло, так что ответ, по-видимому, кроется в необычной диете. Одним из вариантов может быть пресноводная рыба, хотя, скорее всего, это были какие-то органы северного оленя или мамонта, к примеру головной мозг, или даже ферментированные продукты.
Некоторые части тел указывают на то, что по мере роста неандертальские дети становились очень активными. При этом неясно, насколько детство воспринималось как отдельный этап жизни — и воспринималось ли так вообще. Несомненно, физическую незрелость детей понимали и учитывали, но помогали ли детям взрослеть? Износ зубов у очень маленьких детей говорит как минимум о том, что они подражали взрослым; эмаль на зубе трехлетнего ребенка из грота Комб-Греналь стерта, предположительно, в результате сжимания зубов. Однако износ зубов у мальчика Эль Сидрон 1 указывает на кое-что еще.
В главе 4 уже отмечалось: судя по микроизносу, он научился есть с помощью каменного «столового прибора», разрезая им еду, удерживаемую ртом, но по сравнению с более взрослыми индивидами царапины у него намного
