Избранные письма. 1854–1891 - Константин Николаевич Леонтьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если я, по характеру несравненно более Вас легкомысленный, по первоначальным условиям общественным и семейным гораздо более Вас избалованный и развращенный, почувствовал наконец потребность более строгой морали, то тем более какая же возможность Вам забывать мораль, Вам, с Вашей серьезностью, с Вашей глубиной сердечной, при тех суровых требованиях, которые со стороны семейной с таких ранних лет предъявляет к Вам судьба! <…>
Знаете ли Вы, что я две самые лучшие свои вещи – роман и не-роман («Одиссея» и «Византизм и славянство») – написал после полутора года общения с афонскими монахами, чтения аскетических писателей и жесточайшей плотской и духовной борьбы с самим собою? (С ужасом и благодарностью я вспоминаю теперь об этих жестоких и возвышающих сердце временах!) Запаса живых впечатлений, мечты о роскоши житейской и т. п. молитва и строгость мировоззрения в молодом человеке и мирянине не убьют, – они только урегулируют их. Но надо доходить скорее до того, чтобы Иоанн Лествичник8 больше нравился, чем Ф. М. Достоевский… Нужно дожить, дорасти до действительного страха Божия, до страха почти животного[53] и самого простого перед учением Церкви, до простой боязни согрешить… Я слыхал образованных людей, которые смеются над этим чувством (его во времена умной старины великие герои и богатыри не стыдились!), смеются и говорят: «Что это я буду, как дитя: Ах! Боженька за это камушком побьет!»… Да, побьет! И счастлив тот, кого побьет. Я – счастливый, а Фет – несчастный в своем атеистическом ослеплении! Или есть Бог личный, Бог живой, – или нет Его. А если есть, так куда же и Бисмарку, и Петру I, и кому бы то ни было меряться силами с Ним и перед лицом Его помнить о каком-то достоинстве человеческом! Ну, довольно, – Вы поняли меня. <…>
Кстати, Вы спрашиваете: что «Две избранницы»? что «Египетский голубь»?10 Да ничего. Ни строки. И сундука с бумагами не открывал, и подойти к нему боюсь. Ни тени охоты. В моем «священном уединении», как Вы говорите, летом и так хорошо. Нога болит, гулять далеко нет сил: сижу и два и три часа и больше у себя в скиту, на крыльце, в тени, и по целым часам образа человеческого иногда за яблонями и кустами не вижу… Сосны, ели, птицы разные, изобилие плодов земных вокруг, память смерти и в то же время некоторое кроткое умиление покоем старости моей… Иногда вижу монахов и мирян приезжих. Очень часто у о. Амвросия бывают в келии домашние всенощные; почти всегда не выстаиваю, а высиживаю их в креслах. («Эпикурейская религия», как врет Л. Н. Толстой про образованных христиан, забывая, что мужик, в веру которого он верит, и без веры целый день с детства привык быть на ногах, – а каково мне, например? О. Амвросий так иногда и лежит даже от слабости во время службы.)
Что же еще Вам сказать?
Без Александра и Вари немножко скучно, но для службы попался мне хороший и умный мальчик 16 лет.
Лизавета Павловна была со мною, но скоро соскучилась и отпросилась к племяннику11 в Тулу. Я говорю ей на прощанье:
– И не жаль тебе старого мужа?
А она:
– Э! Довольно мы с тобой жили вместе. Теперь я к моське хочу.
Моська – это собачка у племянника в Туле. Я предпочитаю такую жену какой-нибудь помощнице в трудах, которая сказала бы:
– Это совершенно верно, мой добрый друг; но вместе с тем безразлично и даже немыслимо для высокоразвитой личности!..
А я бы ее в ухо за это! Вот тебе и «личность»… <…>
На что только это сестрам Вашим высшее или даже среднее образование? Просят… Мало ли что они просят! Какие цели в жизни? 1) Хлеб насущный и вообще материальные блага. 2) Спасение души, религиозное развитие сердца. 3) Эстетика, личная поэзия, достоинство, что ли. И больше ничего. И то, и другое, и третье – одинаково доступно на всех ступенях образования. Материальные блага меряются привычкой и степенью претензий. Для религии образование – обоюдоострое орудие: или лучше, или хуже. А что касается до эстетики, то потрудитесь только вспомнить моего Александра – и громко харкающего товарища Вашего П.12, или хоть мою Варю – и пискунью М.12 – так все Вам станет ясно. То-то и беда, что в теории мы все молодцы, все поймем, а на практике идем большею частью за другими… На что Вам принимать участие в размножении «средних людей»? <…>
Впервые опубликовано в журнале: «Богословский вестник». 1914, март. С. 452–464.
Анатолий Александрович Александров (1861–1930) – один из тех молодых людей, которые собирались у К. Н. Леонтьева в его московской квартире. Познакомился с Леонтьевым на литературно-музыкальных пятницах у П. Е. Астафьева зимой 1884 г. Вместе с И. И. Фуделем принадлежал к самым преданным приверженцам Леонтьева. Окончил курс историко-филологического факультета Московского университета. Впоследствии редактировал журнал «Русское обозрение» и газету «Русское слово».
1 Иоганн Вольфганг Гёте (1749–1832) – немецкий поэт, писатель, ученый, государственный деятель.
2 Джордж Гордон Байрон (1788–1824) – английский поэт.
3 Пьер Жан Беранже (1780–1857) – французский поэт, автор популярных песен.
4 Константин Николаевич Батюшков (1787–1855) – поэт, участник Отечественной войны 1812 г. Служил в русском посольстве в Неаполе. С 1822 г. его поразила тяжелая душевная болезнь.
5 Фридрих Шиллер (1759–1805) – немецкий поэт.
6 Василий Андреевич Жуковский (1783–1852) – поэт и переводчик.
7 Петр Евгеньевич — П. Е. Астафьев.
8 Иоанн Лествичник – христианский отшельник XI в. Автор руководства к иноческой жизни «Лествица райская».
9 Антоний Великий (251–356) – христианский святой, один из основателей монашества, вел аскетический образ жизни в египетской пустыне. История его искушений в течение столетий составляла излюбленную тему писателей и художников.
10 «Египетский голубь» – повесть К. Н. Леонтьева (1881).
11 …к племяннику… – В. В. Леонтьеву.
12 П. и М. – неустановленные лица.
162. А. А. Александрову
13 октября 1887 г., Оптина Пустынь
