Любовь — последний мост - Йоханнес Зиммель

— Правильно, господин Ниманд!

Ниманд поспешил уточнить:

— Значит ли это, что вы намерены и в главном компьютере ускорителя искать эти обломки-переносчики? Вы все помните, что преступник — или группа преступников — после вирусной атаки на берлинском комбинате лекарственных препаратов оставил на винчестере компьютера вычислительного центра в Эттлингене некое число апокалипсиса в цифровом коде: шестьсот шестьдесят шесть, три шестерки подряд. О чем мы решили ни в коем случае не оповещать общественность.

— Это пока что догадка, — сказал Филипп, обращаясь ко всем. — Может быть, это выстрел в «молоко», но мы должны попытаться и здесь обнаружить цифровую цепочку из трех шестерок. — Он повысил голос, чтобы перекрыть ропот удивленных донельзя экспертов. — Это, повторяю, пока что лишь догадка, допущение… Однако если исходить из того, что мы имеем дело с тем же преступником, то вполне возможно, что он оставил это страшное предостережение, чтобы окончательно запугать нас…

— Однако, даже если мы и обнаружим цепочку шесть-шесть-шесть, как в Эттлингене, — сказал один из экспертов специальной комиссии, — это еще не будет неопровержимым доказательством того, что угол облучения ускорителя изменен вирусом. Эти три шестерки докажут лишь то, что кто-то оставил нам свою метку, или, — это крайне маловероятно — что эта цифровая цепочка случайно появилась на винчестере.

— Верно, — сказал Филипп. — Однако если мы трижды обнаружим цепочку из трех шестерок и найдем эти частицы-переносчики, это будет окончательным доказательством того факта, что в программу был внедрен вирус. А теперь за работу, коллеги!

Два часа спустя они с помощью поисковых программ нашли в главном компьютере ускорителя частицы-переносчики, а на винчестере — бинарный ряд 110011001100, что в переводе в десятичный код трижды давало число 666.

7

Пятница, 5 сентября 1997 года, пятнадцать часов.

— Это непостижимо, — сказал профессор Клагер. На его лице отражалась мучительная работа мысли, на подбородке через короткие промежутки времени дергался мускул. — Непостижимо. Просто не укладывается в голове, — положив на стол свои очки без оправы, он массировал крылья носа.

— Всем придется примириться с мыслью о том, что вы стали жертвой компьютерного преступления, господин профессор, — сказал криминальоберрат Паркер, вид у которого по-прежнему был прескверным.

В «уголке для совещаний», обставленном английской мебелью, собрались те же специалисты, что и утром.

— Я до сих пор не понимаю, как это могло произойти — при наших программах защиты.

— Вопреки всем вашим программам защиты, поправил его Паркер. — Я ведь вам уже говорил, что эти программы пока далеки от совершенства.

— Господин профессор, — спросил Филипп, — ваша установка связана с сетью?

— С тремя независимыми одна от другой системами! — воскликнул Клагер. — Со всеми университетами Германии, с так называемой «индустриальной сетью» и с внутренней, домашней сетью.

— Вот вам и ответ на вопрос, откуда к вам мог попасть вирус. Нет ничего проще, чем ввести в программу вирус из университетского компьютера. Ну, может быть, из больницы еще проще. Несмотря на все защитные программы. Вы назвали три типа сетей. Есть и другие, например, телефонные сети, по которым звонят ваши сотрудники и коллеги. Есть — и это особенно важно! — Интернет. Через интернет и попадает в сети большинство вирусов.

Клагер опустил голову и промолчал. Его высокомерие и несколько пренебрежительное отношение к присутствующим исчезло без следа.

Паркер сказал:

— Господин Сорель объяснил вам, почему должно было иметь место компьютерное преступление. Трижды обнаруженное апокалипсическое число шестьсот шестьдесят шесть на винчестере компьютера и присутствие маленьких частиц, которые обнаруживаются почти всегда, когда компьютеры становятся жертвами вирусного преступления, — эта комбинация дает совершенно неопровержимые доказательства. Какой-то вирус в вашем компьютере привел к тому, что ионный луч попал не в ту лабораторию, где его ожидали, отчего один человек погиб, а двое находятся в весьма тяжелом состоянии. При этом, — Паркер повысил голос, — самое страшное состоит в том, что этот вирус выдавал на экраны главного компьютера и компьютеров в лабораториях данные верные, те, которые были заложены вашими сотрудниками, все их распоряжения и приказы, а в результате был достигнут противоположный результат, чего ни один сотрудник не заметил.

Наступила тишина.

Но вот Клагер поднял голову. Его голос прозвучал тихо и как бы просительно:

— Я это признаю. Я вынужден все это признать. И только одного я не понимаю: теперь, когда нам известно, что произошло, вирус вторично нанести свой удар не может, потому что теперь мы его знаем и найдем на него управу. Какой тогда смысл запускать в программу вирус, способный причинить вред один-единственный раз, чем вы это объясняете?

— Вирус, ставший причиной катастрофы в Берлине, тоже мог нанести один-единственный удар, — сказал Паркер.

— Да, и что? Значит, есть два аналогичных случая.

— Господин профессор, — устало проговорил Паркер. — Как я понимаю, смысл этих вирусных атак не в том, чтобы наносить все новые удары, которые приведут к новым жертвам.

— А в чем же?

— Объясните это, пожалуйста, господин Сорель, — сказал Паркер.

— Смысл компьютерных преступлений, — начал Филипп, — состоит, по-видимому, в том, что, во-первых, некто желает удостовериться, можно ли обнаружить присутствие вируса после проведенной атаки — сам вирус или эти постоянно остающиеся после его применения частицы, которые доказывают его присутствие, а, во-вторых, преступники, наводя нас на след цепочки шесть-шесть-шесть, которую мы дважды обнаружили на разных винчестерах, рассчитывают посеять в обществе страшную панику.

Прокурор Ниманд, который вопреки тому, что весь кабинет был залит солнечным светом, сидел в плаще и с синим шарфом на шее, сказал:

— Наше предположение о том, что в данном случае мы столкнулись со вторым из целой серии задуманных и уже осуществленных преступлений, нашло подтверждение. Мы вынуждены считаться с возможностью повторения этих акций агрессии, как ни тяжело это признавать. И никакой защиты от них в данный момент нет.

— Страшное дело, — сказал Клагер. Он снова надел очки и захрустел суставами длинных, как у пианиста, пальцев.

— Вы дали нам слово, господин профессор, что сведения об апокалипсических числах отсюда никуда не уйдут, — сказал Паркер. — Психологически злоумышленник рассчитал все правильно. Но мы обязаны не допустить паники! Как и в Берлине, на пресс-конференции мы не станем упоминать об этих цифровых цепочках.

— На пресс-конференции? — Клагер был потрясен. — Вы намерены провести пресс-конференцию?

— А вы разве нет? — спросил в ответ Ниманд.

Высокий мужчина, еще вчера выглядевший таким высокомерным, напыщенным и агрессивным, вдруг сник и пробормотал:

— Вообще-то нет… Пожалуйста, не поймите меня превратно, господа! Вы должны учесть, что я всемерно помогаю вам в работе… что я во всем иду вам навстречу, что я постоянно готов к тесному сотрудничеству…

— Но что же? — перебил его Ратоф.

«Вот это ему по душе, вот это его греет! — подумал Филипп. — Сейчас он на коне. Да здравствует «Дельфи»! Вот всем повинен вирус, а не одна из установок «Дельфи», теперь это непреложный факт!»

Клагер перевел взгляд на Ратофа.

— Однако прошу вас все же учесть, что этой установкой вправе пользоваться все без исключения университеты Германии. Наш институт пользуется широчайшей известностью. У нас работали ученые из самых разных стран.

— И что же? — опять перебил его Ратоф. — Какое отношение это имеет к данному несчастному случаю? Причина его — в вирусе. Вас лично никто не обвиняет. Вы ни в чем не повинны. И помешать преступным действиям вы были не в состоянии. Никому и в голову не придет бросить на вас тень… — И, явно желая обидеть Клагера, закончил: — А то, что ваши сотрудники не обращают внимания на важнейшие инструкции по эксплуатации — это для вас, конечно, большой минус…

— Господин доктор Ратоф, — перебил его вечно мерзнущий прокурор. — Довольно! Я хорошо понимаю профессора Клагера, для него предстать перед судом общественности — дело очень и очень нелегкое. Вы, конечно, довольны. Причина катастрофы в вирусе, a не в конструкторских неполадках изделий «Дельфи». Я понимаю, что как представитель «Дельфи» вы вполне удовлетворены. Но — довольно!

— Что это вы себе позволяете? — Ратоф даже встал с места. — Я ничего подобного выслушивать не намерен. Еще немного, и — если вас послушать — окажется, виноваты не убийцы, а пострадавшие от их преступления. — Он умолк и поклонился в сторону побледневшего Клагера. — Прошу прощения, господин профессор.