Любовь — последний мост - Йоханнес Зиммель

Ратоф пробормотал что-то, неразборчивое.

— Не понял? — раздраженно переспросил его Клагер.

— Да нет, ничего, — сказал Ратоф. — Продолжайте, прошу вас!

Клагер некоторое время молча смотрел на него.

— Высокой концентрации и очень опасные, — повторил он. — Поэтому при работе ускорителя никто не должен находиться в лаборатории, когда туда попадает ионный луч. На какую лабораторию будет направлен луч, решает главный компьютер, в котором подытожены все необходимые данные и все сделанные распоряжения. В каждой лаборатории вы видите по две зафиксированные видеокамеры. Они передают все в помещения, находящиеся за толстой бетонированной стеной. Там эксперты могут наблюдать за происходящим на экранах мониторов, там же регистрируются все полученные данные измерений и проверок — в нашем случае с помощью гамма-лучей. Вот эти самые данные проанализируют ученые и с большой степенью точности будет установлено, что с металлом колес. Ведь они могут быть сделаны из множества разных сплавов, продлевающих износостойкость деталей.

— И общий анализ дает полное представление о состоянии колес или подвески, то есть «устал» уже металл или еще послужит?

— Все именно так, господин Ниманд.

— Вы сказали, что ионный луч обладает огромной силой и что возникающие при столкновении гамма-лучи очень опасны?

— Ионный луч очень опасен, и гамма-лучи тоже, и если они пересекутся, «столкнутся», это будет представлять смертельную угрозу для людей, находящихся в этот момент в лаборатории, тем более — если лучи в них попадут или хотя бы заденут. Теперь, я полагаю, вам известно достаточно, чтобы понять, что произошло. В лаборатории номер один — вы видите большие цифры: от единицы до четверки — итак, в первой лаборатории в момент проникновения в нее сильного ионного луча, возбудившего гамма-лучи, находилось три человека. Студент и два аспиранта. Прежде, чем ускоритель начинает работать, раздается громкий колокольный звон, после которого все сотрудники, в какой лаборатории они ни находились бы, обязаны покинуть зал. Но эти трое остались в первой лаборатории.

— Но почему? — удивился Паркер. — Ведь им было известно, какую угрозу представляет собой ионный луч вкупе с гамма-излучением. Тогда почему они остались?

— Ионный луч попал не в четвертую лабораторию, как было предусмотрено планом, а в первую, чего никогда согласно плану не происходило, и что никогда прежде не вводилось в программу компьютера. Это единственный в своем роде случай, и я считаю, что причиной тому — какая-то ошибка в ускорителе, я повторяю: какая-то ошибка в ускорителе, а вовсе не в действиях некоего вируса.

— Никакой ошибки не было и нет! — вскричал Ратоф.

— Не кричите! — сказал Паркер. — Пожалуйста, не кричите, господин Ратоф!

— Прошу прощения, — сказал Ратоф. — Я взволнован, я переживаю…

— Но не так переживаете, как я, — недовольным голосом проговорил Клагер.

— Если эти трое из лаборатории номер один сигнала не слышали, — тихо сказал Ниманд, — то это произошло либо в результате преступного замысла, либо по их собственной ошибке. Доза облучения огромна. Один уже умер, двое — в тяжелом состоянии. Даже если их спасут, исключительно тяжелых последствий этого облучения им не избежать.

3

Наконец, Паркер хрипло проговорил:

— Итак, вся эта троица находилась в первой лаборатории, куда ионный луч никак не должен был попасть. Он должен был попасть в четвертую лабораторию. А сотрудники четвертой лаборатории, где они были в момент несчастного случая? Если они ожидали, что ионный луч попадет в их лабораторию…

— Они, конечно, ее покинули, — взволнованно сказал Клагер. — Еще до включения ускорителя, как и предусмотрено инструкцией. Сразу после того, как пробил колокол.

— Повторим еще раз с самого начала! — не допускающим возражения голосом проговорил Паркер. — Так что же, сотрудники оставались в лаборатории, несмотря на прозвучавший сигнал?

— Нет, те, из четвертой, оставили ее.

— Потому что ждали попадания луча, понятно. А в остальных трех, выходит, остались. Я не ошибаюсь?

— Да, все это так, — сказал Клагер. — Но я вот что хочу подчеркнуть: никто не мог предугадать, что луч попадет не в четвертую, а в первую лабораторию. Разумеется, все сотрудники лабораторий номер один, два, три и четыре обязаны были покинуть помещения. Однако войдите в положение, в котором мы оказались, господин криминальоберрат! Ведь работали люди круглосуточно! Целыми неделями! Знаете, сколько колес и подвесок к нам поступило из вагонного парка железных дорог? Это потребовало от наших сотрудников чрезвычайного напряжения сил, на них давили, их подстегивали. Если бы мы не управились в срок, с нас содрали бы штраф, — Клагер приходил во все более сильное возбуждение. — Мы перешли на трехсменный график! Перерывы у сотрудников становились все короче, выспаться толком никому не удавалось… Поточный метод производства! Повторяю, во всех четырех лабораториях работали днем и ночью. Перед тем, как подключить к проверке ускоритель, сотрудники исследовали детали, которые подавались кранами с платформ, подручными методами. При таких огромных заказах без этого не обойдешься! А что оставалось делать? Времени в обрез, договорные сроки подгоняют, железные дороги требуют и требуют. А люди нуждаются в деньгах, которые они получают за эту чертову работу плюс внеурочные, они не из богачей, господин криминальоберрат.

— А я этого и не говорил. Я только отметил, что во всех лабораториях оставались люди — за исключением той лаборатории, куда, собственно, должен был попасть луч. Попади он во вторую или третью лабораторию — и там погибли бы люди. Или получили бы сильные дозы облучения.

— Да, — согласился Клагер, — да, господин криминальоберрат. Я вам объяснил, в каких условиях приходилось работать нашим сотрудникам. В качестве директора этой установки я принимаю на себя всю ответственность за несоблюдение инструкций. Мне следовало вмешаться. Я не сделал этого — по известным вам причинам. Огромный заказ, а нам тоже нужны деньги, нам тоже! И за все то время, что я здесь работаю, ничего такого не происходило. Никогда, ни разу! Я знаю, это извинением служить не может.

— Да, — сказал Паркер, — это извинением служить не может. И в том случае, если «ошибся» ускоритель, и в том, если окажется, что кто-то запустил в вашу программу вирус — и не говорите, пожалуйста, будто это невозможно!

4

Утром 4 сентября трое специалистов по компьютерным вирусам из специальной комиссии и четверо из «Дельфи» со своими приборами и вирусными поисковыми программами собрались в здании дирекции ускорителя, где к ним присоединились два главных инженера проекта, отвечавших за строительство чудовищной «пушки». До позднего вечера они совещались в помещении, отведенном им профессором Клагером. Они разложили на больших столах конструкторские планы аппаратов. Не прерывая ни словом, с напряженным вниманием вслушивался в их объяснения Ниманд, с недовольным видом — Ратоф, сцепив зубы — Паркер. Около двадцати двух часов совещание было закончено. Они договорились встретиться для продолжения работы на другой день утром, заранее обсудив порядок действий.

Ратоф с подавленным видом на «мерседесе» проводил Филиппа до отеля «Интерконтиненталь», располагавшегося недалеко от аэропорта Лохаузен.

Водитель помог им обоим выйти из машины. Ратоф положил руку Филиппу на плечо, сопровождая его к отелю.

— Я знаю, и ты, и все остальные сделаете все, что в ваших силах. Вы первоклассные специалисты. А ты лучший из лучших, это я тебе абсолютно честно говорю, нет, правда, Филипп, не смейся, это чистая правда! Сделайте, ради бога, все, на что вы способны, чтобы обнаружить этот чертов вирус! Вы просто обязаны его найти!

Филипп внимательно посмотрел на Ратофа.

— Что с тобой?

— Боюсь, ты сошел с ума. Вы придумываете защитные программы, одну за другой. Вы намерены создать безупречную защитную программу, через которую в систему не проскользнуть ни одному вирусу, даже если за это возьмется самый одаренный злоумышленник — и тут же умоляешь меня этот самый вирус отыскать. Большего бреда я ни от кого не слышал, а из твоих уст и вовсе услышать не ожидал…

Близкий к истерике Ратоф перебил его:

— Именно из моих уст, дружище! И никакого бреда тут нет. Это самая естественная вещь в мире, что я тебя в данном случае умоляю обнаружить вирус. Бог свидетель, у меня самые честные намерения.

— Но почему, Дональд, почему?

— Потому, что этот ускоритель построила «Дельфи», идиот! Потому что эта установка унесла человеческую жизнь, и неизвестно, выживут ли остальные двое. Это, это… я учитываю порядок приоритетов, только и всего… Да, мы пытаемся создать безупречную защитную программу. Но пока что у нас ее нет. В данной ситуации я могу сказать — и слава Богу, что нет.