Осенние визиты - Сергей Лукьяненко

— Аркадий Львович! — уже с другой интонацией, успокаиваясь, повторил Кирилл. — Что вы?

— Ухожу… — он почувствовал, что задыхается, повернулся набок, выхаркивая алую кровь. Кирилл вскрикнул, отстраняясь, Визитер придержал его за плечи, помогая выпрямиться. — Спасибо, — прошептал Визард.

— Почему?

— Так получается, мальчик. Знание мертво… беспомощно… в нем нет спасения.

— Аркадий Львович, не надо…

Визард улыбнулся. Какими глупыми все-таки бывают дети. Как будто он хочет этого…

— Если вы победите, то я еще вернусь… когда-нибудь. Чтобы поспорить с вашей правдой. Так повелось…

Визитер замотал головой, молча не соглашаясь. Пусть. В мире много правд…

— Не плачь, Кирилл, — сказал Визард. — Помнишь, как ты говорил… «Но будет день, я вынырну из снов…» Когда настанет мое время… когда я стану нужным…

— Что мы можем сделать? — спросил Визитер.

— Победить. Убить… девушку.

— Как? — лицо Визитера не дрогнуло.

— Не знаю. Она неуязвима… пока ее любят, пока ей служат. Она пожирает чужую любовь и силу. Она… словно кривое зеркало, где все остается, но все искажено. Она самое худшее зло… ибо пришла под маской добра.

— Аркадий Львович…

— Лишите ее любви, — прошептал Визард. — Я не знаю, как. Но пока ее любят, пока Прототип верит ей — она побеждает.

Кирилл кивнул сквозь слезы, то ли понимая, то ли просто пытаясь показать, что слушает.

— А теперь уходите, — попросил Визард. — Пора… через семь минут здесь будет патруль. Уходите, весь район набит милицией.

— А вы?

— Мальчик, пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Не бойся за меня, я уже почти там.

Он закрыл глаза, ему не нужно было видеть, он и так знал, что Визитер утаскивает Кирилла, что мальчишки уходят. А небо кружилось, спускаясь все ниже. И, словно в насмешку, сила — его сила — все росла, достигая предела, который отправит его в очень-очень далекий путь. Он начал видеть то, что еще не случилось — рывками, вспышками, и лицо его искажалось то гримасой страдания, то усмешкой. Потом он достиг пика.

Парад-алле.

Закрытие циркового сезона.

— Мразь… — прошептал он, когда смог понять, что происходит там, в будущем.

Но в этот миг небо коснулось его.

9

— Отравитель, — сказал Скицын. — Гнусный, неумный отравитель себя и меня.

Визитер молча затянулся. Он сидел на лестничной ступеньке, рядом с грязной трубой мусоропровода. Улыбающийся Скицын стоял рядом, уперев руки в бока, чуть покачиваясь, словно дирижабль, заходящий на посадку.

— Ну так зайди, я быстро, — ответил наконец Слава.

— Ладно, пострадаю… Слушай, а чего ты за хоррор взялся?

— Я — взялся?

— Ну, все эти ужасы про диктатора…

Слава затушил сигарету о бетонный пол, подумал секунду, достал вторую.

— Не бойся. Это так… ночной бред.

— Слава, так какого черта ты в Москву приехал?

— Водки с тобой выпить.

— Причина принимается, но как второстепенная.

— Издателей потрясти.

Скицын с сомнением покачал головой.

— Ну-ну… Ты на сколько снял квартиру?

— На месяц.

— Значит, собираешься плотно здесь торчать… Слава, я же не дурак. Ты сам на себя не похож.

— Знаю, — Визитер поднял голову, посмотрел на Скицына. Искушение открыться было болезненно-жгучим, садистски приятным. «Степа, а позвони Озерову… спроси, что он со мной пьет…»

— Степа, пошли, выпьем еще.

Степан пожал плечами:

— Тогда с условием, что ты никуда не поедешь. Переночуешь у меня.

— Нет.

Скицын секунду молчал:

— Ладно. Ты человек взрослый, сам решаешь, когда помирать.

Озеров рылся в «баре». Три картонных ящика были плотно забиты вином самых разных сортов.

— Так… нет, это не будем. Гадость. Зачем я его брал? Это совсем уж простое… А это хорошо.

Озеров мгновение размышлял, потом вернул бутылку на место.

— Разопьем, когда у тебя книжка выйдет. Для этого вина нужен достойный повод…

— Я сяду за твою машину?

— Угу, — Тимофей нашел, наконец, в своей коллекции что-то, отвечающее моменту. — «Бастардо Магарач». А?

— Здорово, — Ярослав вошел в коммуникационную программу. — Слушай, Тима, я засвечусь с твоего адреса?

— Давай-давай…

Ярослав запустил текстовый редактор. «Фидонет», любительская сеть компьютерной связи, созданная лет десять назад в Штатах и охватившая весь мир. Принципиально бесплатная, живущая на энтузиазме участников. Любимое место общения.

Что он хочет написать сейчас тем сотням людей, с которыми дружит, спорит, ругается в виртуальном мире электронных ярлычков? Тем, кто читает его книги задолго до выхода, со жгущего глаза экрана, спорит с автором, отвешивает комплименты или ехидно замечает — «раньше ты писал лучше»? Кто они для него — не имеющие ни возраста, ни лица, живущие где-нибудь в Твери или Абакане, любящие тот дурацкий жанр литературы, с которым он связался раз и навсегда?

«Это не Тимофей Озеров, это Ярик Заров. Привет всем».

Он помедлил, потом добавил еще одну строчку:

«Я устал».

В прихожей затренькал звонок, и Озеров, отставив бутылку, вышел. Ярослав коснулся клавиатуры, записывая короткое письмо.

Все-таки к водке он не привык.

Слишком недавно она вошла в обиход — три-четыре визита, десять-двенадцать поколений назад…

«Я очень устал», — набрал Визитер на клавиатуре. Посмотрел, как мелькают строчки на экране компьютера, пакующего его письмо. Скицын кашлянул за спиной:

— Слушай, серьезно, ты никуда сегодня не поедешь. Знаешь, что у нас в Москве нынче творится? Сплошные перестрелки. Сегодня в ботаническом саду какого-то деда шлепнули.

— Его не застрелили, Степа, — Визитер сунул руку за отворот пиджака, достал пистолет.

— Ого, — Скицын взял оружие. — Газовый?

— Да, к сожалению.

— Ты рехнулся. Казахская лицензия недействительна в России.

— Плевать, — Визитер забрал оружие, встал. — Пойду я, Степан.

— Я очень не советую, — Скицын казался более чем встревоженным. — Какой смысл, ночуй у меня! Матушка и сестра явно на даче остались, так что никаких проблем не возникнет! — Он покачал головой: — Ты делаешь какие-то глупости, Ярик.

— Знаю, — Визитер кивнул. — Все сейчас глупо. Драться с дураками, дружить с умными, писать книги и лечить людей — все несвоевременно. Уже несвоевременно.

— А что тогда ты считаешь правильным?

— Что правильно… — Слава посмотрел в окно. — Взять мир за горло. Швырнуть на колени, чтобы каждый понял свое место. И погнать вперед, к счастью. Пинками.