Штормовые стражи - Виктор Северов

И его я помнил. Это же его тогда…

З-зараза…

– Я… Я не виноват.

– А кто же тогда, если не ты?

Си Джей медленно брёл мне навстречу, волоча по песку за ремень свой «эмрис», который всегда берёг и потерял по пути сюда. Грудь Джонсона была буквально разорвана попаданиями нескольких пуль, перемешавших рваную ткань и пластины бронежилета с плотью и костями.

– Думаешь, из-за кого это? – Си Джей прикоснулся двумя пальцами к груди… И тут же рассыпался облаком песка, который моментально подхватил и унёс налетевший ветер.

– Но я… – моя пересохшая глотка с трудом выплёвывала слова, мало похожие на человеческую речь. – Но я ведь просто не успел…

– А как по мне, ты успел сделать всё.

Шею Дойла охватывал багровый кольцевой след.

– Вот только надо ли было это всё делать, садж?

Григорий прошёл мимо меня и разлетелся на ветру, а я продолжил брести вперёд.

– Я думал, что… – Накатило бессилие на грани отчаянья. – Я просто хотел всех спасти…

– Я помню, как ты меня спас.

Новый силуэт был мне знаком гораздо меньше, но всё же знаком. Ноги агента Махоуни были сломаны, но он всё же умудрялся как-то ковылять мне навстречу.

– Ты же просто оставил меня там. Даже не застрелил, хотя я и просил.

– Ты заслужил это. – На секунду мелькнуло что-то похожее на гнев. Что-то похожее на эмоции… – Заслужил!

– А ты? – Агент вспыхнул жадным ярким пламенем от головы до ног, а затем рассыпался прахом.

– А я? – На смену Махоуни пришёл совсем уж мне неизвестный человек… Или как раз-таки слишком известный? – Я тоже заслужил это?

Если цээрушник был просто сильно обожжён, то этот солдат был обожжён страшно. До жути – до самых костей. И он всё ещё горел. Когда воздух добирался до застрявших в плоти частичек белого фосфора, он снова горел.

– Ты ведь даже не понял, что здесь происходит. – Солдат распался на ветру.

– Я… я думал…

– Ты слишком много думаешь, – бросил мне на ходу Юрий, весь страшно обожжённый и окровавленный. – А надо было делать. Делать только то, что приказано. Или действительно спасать всех, включая и себя, и меня.

– Я не успел тебя спасти.

– Да ты особо и не пытался.

Эмоций не было.

Ни гнева, ни вины, ни раскаяния, ни злости. Ничего. Я просто шёл вперёд, не зная, зачем вообще иду.

Я иду, потому что у меня есть ноги. Я умею ходить и поэтому иду?

И ведь это уже не в первый раз. Не впервой мне уже идти по этой дороге. По какой?

– Да, именно по этой.

Из всего города осталась лишь одна башня. Не из слоновой кости, а из бетона и стекла. Чёрная, словно бы опалённая стеной огня до самого неба. Причудливо закрученная, будто бы изломанная чудовищными порывами ветров Бури Тысячелетия.

Меня не ждёт там принцесса, которую нужно освободить, но и я не прекрасный принц на белом коне. И дракона или лича, который встанет на моём пути, – тоже нет.

Здесь только я.

– Верно, брат, ты такой же, как и мы, – скалится выходящий из песка белый человеческий череп.

Точнее, это не он выходит, а стремительно отступает песок, рушась куда-то вниз. Он сыпется и сыпется вниз. В бесконечность. В бездну. Остаётся лишь башня вдалеке, дорога передо мной и багровые небеса над всеми нами.

Уходящий песок обнажает полотно дороги. Это не бетон и не асфальт, а человеческие тела.

– Это те, кого ты «спасал».

Это говорит… кто? Полковник? Или я? Или башня? Багровое небо? Песок?

– Это твои благие намерения.

Верно. Голос прав, кем бы он ни был, – вот они мои благие намерения, вот чем я всегда мощу свою дорогу. И вот куда она меня ведёт.

Песок на дороге передо мной уходит вверх вертикальной стеной, а затем всё вокруг озаряет вспышка осветительного снаряда.

Мы говорим, что эти болванки, начинённые «вилли питом», всего лишь приносят свет, но мы лжём. Потому что свет тоже может быть злым и жестоким, потому что свет слишком часто стал пахнуть фосфором.

Огонь охватывает всё вокруг. Горит дорога у меня под ногами, горит песок и сам воздух. Наверное, горю и я.

Или не я? Или ещё не горю? Или уже не горю?

Огонь жадно лижет летящий вверх песок, сплавляя его в единую массу.

Шаг за шагом я иду к громадному зеркалу, преграждающему путь. Шаг за шагом ко мне идёт моё отражение.

Моё отражение?..

Полковник Коннорс смотрит на меня.

У нас хватает общих воспоминаний. У нас теперь много общих воспоминаний.

У нас много общего.

– Выбор, Алекс, – говорит мне полковник. – Выбирай. Ещё раз. Ещё раз!

«Беретта» всё ещё в моей руке – та самая «беретта». В капризном механизме – кувейтский песок. Шансы, что пистолет выстрелит – пятьдесят на пятьдесят.

Всё или ничего.

– Я думал, что в этом чёртовом городе моих людей нужно защищать от песчаных бурь, «танго» и предателей-цээрушников… Но я ошибся. Я должен был защищать их от тебя!

Коннорс достаёт из-за пояса «кольт» и наводит на меня.

– Выбор, Алекс. И ты знаешь какой. Ты ведь всё прекрасно знаешь.

– Да… – хрипло произношу я, тоже наводя на него пистолет. – Я знаю.

– Это твоя вина, – говорит полковник.

– Это твоя вина, – говорю я.

Выстрел.

Зеркало разлетается на куски, и мир по ту сторону обрушивается на меня.

Глава 64

Эль-Кувейт, 2021 г.

Я глубоко вдохнул и закашлялся. Всё тело болело, лицо было залито кровью из мелких порезов. Каждое движение приносило лишь всё новые и новые вспышки боли.

– Прости, Алекс… – Не знаю, слышал ли я голос полковника Коннорса на самом деле, или он мне лишь мерещился. – Но ты ведь и так знал, чем всё это кончится, верно? Твои люди – мертвы, город – в огне, а ты остался один… Ты неудачник, Алекс. Впрочем… Это нас объединяет.

Я перевернулся на живот, кое-как поднялся на ноги и побрёл вверх по песчаному склону, держась рукой за полыхающий болью правый бок.

Идти было тяжело – ноги, ставшие словно ватными, заплетались и запинались на ровном месте. Да и переставлять их было той ещё задачей – хоть они и были как будто ватными, но в то же самое время весили многие тонны.

Но я всё-таки шёл, спотыкаясь и запинаясь, пока не оказался прямо перед входом в Башню.

Сквозь песок проглядывала когда-то алая, а сейчас просто выгоревшая на солнце ковровая дорожка. Повсюду валялись опрокинутые золотистые столбики с обрывками торжественных лент на них.

Винтовка всё ещё болталась у меня на плече, так что я кое-как перевесил её поудобнее и захромал по лестнице к высоким и широким дверям. Толкнул одну из створок, которая с ощутимой натугой поддалась и со скрипом распахнулась.

Внутри громадного вестибюля были расположены десятки каких-то деревянных контейнеров, вокруг которых были в беспорядке разбросаны золотые монеты, украшения, пачки банкнот и банковские мешки с купюрами.

Я побрёл мимо всех этих ценностей, до которых мне сейчас не было совершенно никакого дела. И которые, если честно, не возбуждали во мне ни капли алчности.

К чему мертвецу деньги и золото? К чему золото и деньги тому, кому они были нужны и которые теперь не нужны ему совсем?

Обошёл один из контейнеров, который был вскрыт и распотрошён. Равнодушно перешагнул через валяющиеся на усыпанном песке полу золотые слитки с затейливой вязью мусульманского письма. Мельком скользнул по каким-то непонятным контейнерам с предупредительными значками химической и биологической опасности.

И двинулся к виднеющемуся впереди проходу, за которым вдоль расстеленной на полу дорожки стояла пара десятков людей в американской форме. Без оружия и в торжественных стойках.

Я положил было указательный палец на спусковой крючок, но затем убрал его и опустил ствол автомата.

Что я могу сделать, если впереди меня ждут «штормовые стражи»? Что я могу сделать им? Да ничего. А что они могут сделать мне? Тоже ничего.

Я уже не живу. А значит, меня нельзя убить.

И поэтому я всё тем же неровным шагом, едва не шатаясь от слабости, вошёл внутрь помещения, в дальнем конце которого виднелись двери нескольких лифтов.

– Отряд, смирно! – скомандовал кто-то, и «стражи» моментально подчинились, застыв вдоль дорожки десятками неподвижных статуй.

– Сэр, – в паре метров передо мной выступил вперёд невысокий худой лысый солдат лет тридцати, – мы все, кто выжил из 2-го пехотного полка. Мы сдаёмся, сэр. Кувейт ваш.

«Штормовые стражи» чётко отсалютовали мне.

– Где… – выдавил я, обдирая словами пересохшее горло, – где полковник Коннорс?

– Там, где он всегда был, сэр, – на самом верху. Он ждёт вас.

Я прошагал мимо салютующих мне солдат и подошёл к дверям лифта, которые с мелодичным звоном распахнулись. Вошёл внутрь и нажал на самую последнюю кнопку, которых тут было великое множество.

Скоростной лифт возносил меня на сотни метров вверх, а тем временем ожил спутниковый телефон, что я всё ещё таскал у себя в разгрузке.

– Молодец, Алекс, – иронично произнёс полковник Коннорс. – Ты сделал то, что не смогли ни бури, ни агенты ЦРУ, – ты уничтожил Второй пехотный. Наверное, чувствуешь себя героем? Хотя… о чём это я? Ты же не герой – у тебя совсем другие… таланты.