Барабаны осени. Книга 1. На пороге неизведанного - Диана Гэблдон

Может, я медленно оттаивала, а может, наоборот, превращалась в ледышку. Мысленно я отдавала себе отчет в том, что накатила слабость, в то же время со мной случился приступ дежавю: однажды меня уже похоронило под снегом, словно в могиле.

Я машинально повествовала о том, как Боб Крэтчит купил тощего гуся. Слова лились сами собой, в то время как в воспоминаниях я сидела на переднем сиденье «Олдсмобиля» 1956 года, лобовое стекло которого заносило снегом.

Мы ехали на север штата Нью-Йорк в гости к каким-то пожилым родственникам Фрэнка. На полпути внезапно начался снегопад, порывистый ветер швырял густо валивший снег на заледеневшее шоссе. Прежде чем мы поняли, что случилось, машина наполовину оказалась в придорожной канаве, и дворники на лобовом стекле не справлялись с яростной снежной атакой.

Мы ничего не могли поделать, оставалось только дождаться утра, а вместе с ним и помощи. У нас была корзина с припасами для пикника и несколько старых одеял. Мы посадили Брианну между нами на переднее сиденье, накрылись одеялами и пальто и прихлебывали чуть теплое какао из термоса, обмениваясь шутками, чтобы девочка не боялась.

Позже, когда стало холодней, мы сгрудились ближе друг к другу, и Фрэнк начал по памяти рассказывать «Рождественскую песнь», чтобы отвлечь дочку; если он что-то упускал, на помощь приходила я. Кто-то один не справился бы, но вместе у нас получилось хорошо. К тому времени, как появился злой Дух Будущих Святок, Брианна мирно посапывала под грудой из пальто, прижавшись ко мне теплым, почти невесомым тельцем.

Можно было дальше не рассказывать, однако все же мы закончили. Я запомнила большую теплую руку Фрэнка, лежавшую на моей; он поглаживал мою ладонь, бездумно перебирал пальцы. Ему всегда нравились мои руки.

В машине скопился пар от дыхания, по стеклу побежали капли. Профиль Фрэнка, подобно камее, темнел на белом фоне. Нос и щеки у него остыли, но губы, столь близкие к моим, были теплыми. Он прошептал заключительные слова.

– «Да осенит нас всех Господь Бог своею милостью!» – Я закончила рассказ и замолчала. В сердце впилась острая иголочка горя.

Джейми повернулся и положил ладонь мне на бедро.

– Сунь руки мне под рубашку, саксоночка, – ласково сказал он.

Я протянула одну руку ему на грудь, а второй обняла и погладила по спине. Старые шрамы от плетей на ощупь были словно канаты.

Он накрыл мою ладонь своей, крепко прижав к груди. Джейми был очень теплым, и сердце его билось размеренно и спокойно под моими пальцами.

– Спи, nighean donn[21], – сказал он, – я не дам тебе замерзнуть.

Я внезапно очнулась от дремоты, которую нагнал холод, потому что по моему бедру поползла рука Джейми.

– Тихо, – прошептал он.

В нашем укрытии все еще было темно, но иначе. Наступило утро, нас укутало плотным снежным одеялом, которое не пропускало дневной свет, однако сумрак, или, другими словами, плотность ночной тьмы, рассеялась.

Рассеялась и тишина. Снаружи доносились приглушенные звуки. Я услышала то же, что и Джейми – отдаленное эхо голосов.

– Тихо, – снова шепнул Джейми и сильнее сжал мою ногу.

Голоса приближались. Почти можно было разобрать слова. Почти. Я прислушалась, но не смогла понять ни слова. Тогда я поняла, что язык мне незнаком.

Индейцы. Впрочем, говорили они не на языке тускарора; интонации были похожими, но ритм отличался. Я откинула волосы со лба, раздираемая противоречивыми чувствами.

С одной стороны, нам требовалась помощь – судя по голосам, там было несколько мужчин, которые могли донести Джейми. С другой стороны – стоит ли привлекать внимание незнакомых индейцев? Они ведь вполне могут оказаться разбойниками.

Джейми приподнялся на локте и вынул из ножен охотничий нож, зажав его в правой руке.

Снежный ком сорвался с ветки нашего укрытия и плюхнулся прямо мне на голову; я невольно вздрогнула. От моего движения снег сверкающим каскадом посыпался сильнее, припорошив волосы и плечи Джейми тонким слоем пудры.

Сошедший снег обнажил сложенные веером ветки, в просветы между иголок тсуги можно было разглядеть, что происходит снаружи. Я осторожно выглянула из-за плеча Джейми.

В шаге от нас гора шла немного под уклон; рощица, где я вчера нарубила веток, росла на несколько футов ниже. Снегопад закончился, восходящее солнце озаряло черные деревья красно-желтыми лучами. Индейцы зашли в рощу с другой стороны, теперь их было ясно слышно. Судя по голосам, они о чем-то спорили. От внезапной догадки по рукам у меня побежали мурашки: проходя через рощу, индейцы могли обнаружить срубленные тсуговые ветки. Я ведь действовала не то чтобы аккуратно, там наверняка остались иголки и обломки коры. Достаточно ли снега выпало, чтобы скрыть следы моей ужасающей небрежности?

За деревьями что-то мелькнуло, потом еще и еще, и вот из рощи вынырнули индейцы, грозные, словно обнажившиеся драконьи зубы.

Они были одеты по-зимнему, в кожу и мех. Некоторые надели плащи или шерстяные накидки, из-под которых торчали ноги в узких кожаных штанах и ботинках из мягкой кожи. Все несли одеяла и какую-то снедь, на головах были меховые шапки, у большинства за плечами болтались снегоступы.

Индейцы были вооружены. Я насчитала несколько мушкетов, кроме того, у каждого на поясе висел томагавк. Шесть, семь, восемь… пересчитывала я про себя, пока они шли из рощи гуськом, ступая след в след. Один из последних крикнул что-то со смехом, возглавляющий колонну ответил, но его ответ унес порыв ветра.

Я глубоко вдохнула, ощутив запах Джейми – к привычному мускусному аромату, которое всегда хранило после сна его тело, примешивался острый запах свежего пота. Я тоже покрылась потом, несмотря на холод. Интересно, у них есть собаки, которые могут нас учуять даже под завалом еловых и тсуговых ветвей?

Затем я сообразила, что ветер в нашу сторону, потому что до нас доносились голоса. Нет, даже собаки не смогут нас учуять. А вдруг индейцы разглядят ветки, которыми мы загородили наше логово? Только я это подумала, как целый пласт снега скользнул вниз и упал снаружи с едва слышным шорохом.

Джейми резко втянул в себя воздух, а я приникла к его плечу. Замыкающий колонну уже вышел из рощи. Он приложил руку ко лбу, защищая глаза от блестящего на солнце снега, и внимательно осмотрелся.

Это был иезуит. Поверх облачения на нем была надета накидка с капюшоном из медвежьей шкуры, кожаные штаны и мокасины, но под накидкой виднелись черные одежды, подоткнутые под пояс, чтобы удобнее было идти по снегу, и плоская черная шляпа с широкими полями, какие носят священники; он придерживал ее одной рукой, чтобы не унесло ветром. Когда он повернулся, выяснилось, что у него светлая борода и настолько бледная кожа, что даже на таком расстоянии видно было, как покраснели нос и щеки от мороза.

– Давай их окликнем, – прошептала я, склоняясь как можно ближе к уху Джейми. – Скорее всего, они христиане, раз с ними священник. Они нас не тронут.

Джейми медленно покачал головой, не отрывая взгляда от цепочки, постепенно скрывавшейся из виду за заснеженным перевалом.

– Нет. Может, они и христиане…

Он снова покачал головой, на этот раз более решительно.

– Нет.

Спорить было бессмысленно. Я закатила глаза, испытывая одновременно разочарование и смирение.

– Как спина?

Джейми осторожно потянулся и тут же замер, издав сдавленный стон, словно ему в спину воткнули вертел.

– Видать, не очень? – поддела я, скрыв сочувствие за насмешкой.

Он смерил меня недобрым взглядом, затем вновь медленно зарылся в постель из груды опавших листьев и с легким вздохом закрыл глаза.

– Наверняка ты измыслил какой-то прекрасный способ спуститься вниз, – вежливо предположила я.

Джейми приоткрыл один глаз.

– Нет, – ответил он и глаз закрыл. Грудь под охотничьей рубашкой поднялась и опустилась – на вид сама безмятежность.

День был холодный, но ясный. Солнце лучистыми пальцами забралось под навес нашего убежища, отчего крошечные островки снега вокруг искрились словно сахарные. Я сгребла один из них в ладонь и осторожно стала ссыпать Джейми на загривок, просеивая сквозь пальцы.

Он с присвистом выдохнул, крепко сжав зубы, распахнул глаза и холодно взглянул на меня.

– Вообще-то я думаю.

– Ох, прости. – Я вытянулась рядом с ним, укутав нас в пальто. В щели стал задувать ветер, и я поняла, что Джейми прав: снег защищает как одеяло. Только вот сегодня, похоже, никакого снега не дождешься.

И на еду рассчитывать не приходилось. Время от времени мой желудок заявлял ноту протеста, а в животе у Джейми началась настоящая забастовка.

– Тихо там, – с упреком сказал он на гэльском и метнул взгляд наверх. Затем вздохнул и посмотрел в мою сторону. – Ладно. Подождем, пусть дикари отойдут подальше. А потом ты сходишь в хижину…

– Я не знаю, где она.

Джейми рассерженно прицокнул языком.

– Как же ты меня нашла?