Жизнь с гением. Жена и дочери Льва Толстого - Надежда Геннадьевна Михновец

и читал Николаева «Понятие о Боге». Очень, очень хороши первые три главы первой части. Сейчас готовлюсь к постели. Не обедал, и очень хорошо.

Л. Н. Толстой в записи Д. П. Маковицкого.

Л. Н. (о книге П. П. Николаева): Без скромности говорю, если он заимствовал (многое) у меня, то я нахожу у него, что я должен был бы сказать. Три главы, которые прочел второго тома, – превосходны.

Конспектом первого тома Л. Н. недоволен. Он говорил, что Николаев, наверно, переработает его.

Я спросил Л. Н., читает ли он Достоевского и как…

Л. Н. (о «Братьях Карамазовых»): Гадко. Нехудожественно, надуманно, невыдержанно… Прекрасные мысли, содержание религиозное… Странно, как он пользуется такой славой.

Душан Петрович: Слава Богу!

Л. Н.: Да, слава Богу! Видно, что религиозное содержание захватывает людей. П. П. Николаев говорит, что человека без религии нет. Эгоизм, семья, государство, человечество – исполнение воли Бога – мотивы-двигатели.

Л. Н.: Николаев говорит во второй главе, что все великие религиозные учителя указывают, в чем состоит смысл жизни, а последователи извращают (их учения), вводят суеверия. Наука очищает религию от этих суеверий, которые затемняют истинное учение, и (что) ученые, Бокль, Штраус, Ренан, собственно, религиозные люди. Сами не зная того, они очищают религию. Тут Николаев поправляет меня.

Л. Н. еще говорил, что читает эту книгу медленно, только тогда, когда свеж мыслью. И что желал бы знать, в каком положении эта книга: корректура ли – или отпечатана.

Книга Николаева была Л. Н. необыкновенно дорога. Я не видал, чтобы он с какой-либо книгой так нянчился, как с этой. Читал ее с благоговением.

Трогала и радовала его. Л. Н. послал недавно Николаеву рассказ Кудрина.

Это рассказ сам по себе превосходный, и желательно самое широкое его распространение.

В 9 [часов] 40 [минут] Л. Н. вышел к чаю, в 10 часов ушел к себе. Л. Н. написал сегодня четыре письма. Гулял пешком. Первый снег. Вечером было –6 [градусов].

В 11 часов, когда я вошел к нему, Л. Н. читал «Братьев Карамазовых».

Л. Н.: Ох, какая чепуха, ужас! Как мальчик укусил за палец… Помните? Как Катерина Ивановна послала 200 рублей капитану, которого Митя (Карамазов) потащил за бороду.

19 октября

Приезжала Е. В. Молоствова, увлекается изучением разных сект и пишет о них. Она умная и чуткая и может многое понять. Рассказывала я ей о своих горестях; она многое порицает в том смысле, что для меня Чертков рядом со мной, женой Льва Никол-а, представляет такую малую величину, что недостойно думать, что он может занять мое место в отношениях с Львом Ник. Но меня это не убедило, и я продолжаю страшиться возобновления их.

Все мы и Лев Ник. порознь гуляли. Вечером Л. Н. увлекался чтением «Братьев Карамазовых» Достоевского и сказал: «Сегодня я понял то, за что любят Достоевского, у него есть прекрасные мысли». Потом стал его критиковать, говоря опять, что все лица говорят языком Достоевского и длинны их рассуждения.

Вчера в ночь я была очень встревожена исчезновением дневника Льва Никол-а со стола, где он всегда лежал в запертом портфеле. И когда ночью Лев Ник. проснулся, я взошла к нему и спросила, не отдал ли дневника Черткову? «Дневник у Саши», – сказал Л. Н., и я немного успокоилась, хотя обидно, что не у меня. Саша выписывает мысли из дневника, очевидно для ненавистного Черткова, у которого своих чистых и хороших мыслей быть не может.

Очень ясно и морозно; сейчас 8 градусов мороза, звезды и тишина. Все спят.

Л. Н. Толстой. Дневник для одного себя.

Очень тяжелый разговор ночью. Я дурно перенес. Саша говорила о продаже за миллион. Посмотрим что. Может быть, к лучшему. Только бы поступить перед Высшим Судьей, заслужить его одобрение.

Беседа Л. Н. Толстого с Е. В. Молоствовой о сектантах в записи Д. П. Маковицкого.

Л. Н.: Религиозная истина только та, которая движется.

Он спросил, кто занимается сектантами. 〈…〉

Л. Н.: Я бы желал, чтобы перечислили секты, которые существуют.

Молоствова: Это непочатый угол, мне кажется.

Л. Н.: И огромной важности.

〈…〉

Л. Н. говорил о письмах, которые получает о вере:

– Это не сектантство, это у молодежи, в прошлом революционной, совсем полное, свободное отношение. Они не примыкают ни к какой секте. Они одного боятся: чтобы их не причислили к толстовцам.

Л. Н. прочел вслух полученное сегодня письмо крестьянина, просящего Евангелие. Удивительное письмо!

– Писем такого характера каждый день по крайней мере одно получается, – сказал он.

Александра Львовна: Послать большое Евангелие? Один писал, что год потребовался, пока он его (большое Евангелие) понял.

Л. Н.: Есть такие люди, которым нужно основательно все, каждое слово понять.

Молоствова рассказала про воспитание одной девочки: бабушка – иеговистка («вся любовь», она молится за тех, которые посадили ее сына), отец – революционер-атеист. Мать спрашивает Молоствову, как девочку направлять. Она ответила: «Не направлять ни в какую, пусть ребенок идет, в чью сторону его „повлечет“. И девочка сама сказала мне: «Кажется, что Бог есть».

Л. Н. на это сказал, что ребенка Бог увлечет, но что мы не должны на него влиять и мы не замечаем тех влияний, какие внушаем ребенку в «Отче наш еси на небесех», в ношении креста, в исповеди.

Софья Андреевна: Как же иначе сказать ребенку о Боге, как не о небесном? Это значит о бесконечном.

Л. Н.: Определить Бога «на небесах» – это самый узкий эпитет. 〈…〉

Л. Н. заговорил о Достоевском: о поучениях старца Зосимы и о Великом Инквизиторе.

– Здесь очень много хорошего. Но все это преувеличено, нет чувства меры.

Софья Андреевна: Жена Достоевского стенографировала, и он никогда ничего не переделывал.

Л. Н.: «Великий Инквизитор» – это так себе. Но поучения Зосимы, особенно его последние, записанные Алешей мысли, хороши.

Молоствова: Как начнешь читать Достоевского, возникает протест, но потом захватывает.

Л. Н.: Я очень понимаю, что на него Белинский, кажется…

Молоствова: Я думаю, молодым не следует читать Достоевского.

Л. Н.: Ах, у Достоевского его странная манера, странный язык! Все лица одинаковым языком выражаются. Лица его постоянно поступают оригинально, и, в конце, вы привыкаете и оригинальность становится пошлостью. Швыряет как попало самые серьезные вопросы, перемешивая их с романическими. По-моему, времена романов прошли. Описывать, «как распустила волосы…», трактовать (любовные) отношения человеческие…

Софья Андреевна: Когда любовные отношения – это интересы первой важности.

Л. Н.: Как первой! Они 1018-й важности. В народе это стоит на настоящем месте. Трудовая жизнь на