Истории про девочку Эмили - Монтгомери Люси Мод

— Я знала, что мама Илзи не могла так поступить, — сказала Эмили торжествующе.

— Мы теперь упрекаем себя в неверии, — сказала тетя Лора. — Нам тоже следовало знать… но в то время, Эмили, нам казалось, что все свидетельствует против нее. Она была пылким, красивым, веселым существом, и мы считали ее тесную дружбу с кузеном совершенно естественной и безобидной. Теперь мы знаем, что так оно и было… но все эти годы, что прошли со дня ее исчезновения, думали иначе. Мистер Джеймс Ли ясно помнит, что в ночь, когда исчезла Беатрис, колодец стоял открытым. Его батрак в тот вечер снял с него старые сгнившие доски и собирался сразу же заменить их новыми. Но тут загорелся дом Роберта Грирсона, и батрак побежал вместе со всеми спасать его. К тому времени когда пожар потушили, было уже слишком темно, чтобы закрывать колодец, и батрак ничего не сказал об этом до утра. Мистер Ли ужасно рассердился на него… сказал, что это безобразие — оставить колодец вот так, без всякой крышки. Он сразу пошел к колодцу и сам поставил на место новые доски. Он не заглядывал в колодец… да если бы и заглянул, ничего не увидел бы, так как папоротники, которые росли на боковых стенках, не позволяли рассмотреть дно. Это было сразу после сбора урожая, так что никто не выходил в поле до следующей весны. Мистер Ли никогда не связывал исчезновение Беатрис с открытым колодцем… и теперь удивляется сам себе. Но понимаешь… дорогая… ходило немало злобных сплетен… и было известно, что Беатрис поднималась на борт «Девы ветров». Все считали само собой разумеющимся, что она уже не сошла с корабля на берег. Но она сошла… и направилась через старое поле Ли прямо к гибели. Это был ужасный конец ее яркой юной жизни… но все же не такой ужасный, как мы думали. Двенадцать лет мы несправедливо обвиняли мертвую. Но… Эмили… как ты узнала?

— Я… не знаю. Когда доктор пришел ко мне на следующий день, я ничего не помнила… но теперь мне кажется, я что-то припоминаю… как если бы видела все во сне… да, я видела маму Илзи… как она идет по полям и напевает. Было темно… и все же я видела красное сердечко у нее лбу… ах, тетечка, не знаю… почему-то мне не хочется думать об этом.

— Мы больше не будем говорить на эту тему, — мягко сказала тетя Лора. — О таких вещах лучше помолчать… это одна из божественных тайн.

— А Илзи… отец любит ее теперь? — с жаром спросила Эмили.

— Любит ли? Да он не может на нее нарадоваться! Кажется, что ему хочется немедленно излить на нее всю свою любовь, которую он упорно подавлял эти двенадцать лет.

— Он, вероятно, настолько же испортит ее теперь безмерным потаканием, насколько прежде портил пренебрежением, — сказала Элизабет, которая внесла в комнату ужин для Эмили и услышала слова Лоры.

— Чтобы испортить Илзи, потребуется много любви, — засмеялась Лора. — Она впитывает ее, как высохшая губка. И отвечает ему безумной любовью. В ее душе нет и следа обиды на него за то, что он так долго пренебрегал ею.

— Все равно, — мрачно возразила Элизабет, затыкая подушки за спину Эмили очень ласковым движением, странно не соответствовавшим суровому выражению ее лица, — даром это ему не пройдет. Илзи бегала без надзора двенадцать лет. Он обнаружит, что не так-то легко теперь заставить ее вести себя как следует… если он вообще будет пытаться это сделать.

— Любовь творит чудеса, — мягко отозвалась тетя Лора. — Разумеется, Илзи до смерти хочется прийти и повидать тебя, Эмили. Но ей придется подождать, пока не исчезнет опасность заразиться. Я сказала ей, что она может написать… но, когда она узнала, что мне придется прочитать тебе ее письмо, из-за твоих глаз, она сказала, что лучше подождет, пока ты не будешь в состоянии прочесть его сама. Очевидно, — Лора снова засмеялась, — очевидно, Илзи нужно сообщить тебе что-то очень важное.

— Не знаю, может ли еще кто-нибудь быть таким счастливым, как я сейчас, — сказала Эмили. — И ах, тетя Элизабет, так приятно снова чувствовать себя голодной и получить еду, которую можно пожевать.

Глава 31

Великая минута в жизни Эмили

Поправлялась Эмили медленно. В физическом отношении ее выздоровление шло с нормальной быстротой, но довольно долго сохранялась некоторая вялость, душевная и эмоциональная. Человек не может заглянуть в тайные глубины бытия и избежать расплаты за это. Тетя Элизабет говорила, что Эмили «хандрит». Но на самом деле Эмили испытывала слишком глубокую радость и удовлетворение, чтобы хандрить. Просто жизнь на время потеряла для нее свой аромат, словно за недели болезни высох, а теперь снова медленно наполнялся некий источник внутренней энергии.

Поиграть ей в эти дни было совсем не с кем. Перри, Илзи и Тедди слегли с корью в один и тот же день. Миссис Кент сначала с горечью заявила, что Тедди заразился в Молодом Месяце, но на самом деле все трое заразились на пикнике воскресной школы, где присутствовали дети из Дерри-Понд. На том пикнике заразились все в Блэр-Уотер. Корь поистине свирепствовала в поселке. У Илзи и Тедди она проходила не очень тяжело, но Перри, который настоял на том, чтобы при первых же симптомах отправиться домой, к тете Том, чуть не умер. Эмили, чтобы не слишком ее беспокоить, не говорили, что его жизнь в опасности, пока кризис не миновал. Даже тетя Элизабет беспокоилась о Перри. Она с удивлением замечала, как им всем не хватает его в Молодом Месяце.

К счастью для Эмили, в это унылое время в Блэр-Уотер гостил Дин Прист. Его общество было именно тем, в чем она нуждалась, и чудесным образом помогало ей на пути к полному выздоровлению. Они подолгу гуляли вдвоем — третьим был с лаем крутившийся вокруг них Твид — по окрестностям Блэр-Уотер, исследуя места и дороги, которых Эмили никогда не видела прежде. Они наблюдали, как молодой месяц от вечера к вечеру становится все старше; они беседовали в душистых сказочных палатах вечернего сумрака, протянувшихся вдоль длинных и таинственных красных дорог; они следовали за манящими на холмы ветрами; они наблюдали восход звезд, и Дин рассказывал ей о них — великих созвездиях и связанных с ними древних мифах. Это был чудесный месяц; но в первый же день, когда стало известно о выздоровлении Тедди, Эмили на весь вечер убежала в Пижмовый Холм, и Кривобок Прист гулял — если он вообще гулял в тот вечер — в одиночестве.

Тетя Элизабет была исключительно вежлива с ним, хотя не слишком любила Пристов из Прист-Понд, и у нее всегда вызывали некоторую неловкость насмешливый блеск в зеленых глазах Кривобока и его чуть заметная лукавая улыбка, которые, казалось, превращали гордость и традиции Марри во что-то менее существенное, чем они были на самом деле.

— Он типичный Прист, — говорила она Лоре, — хотя фамильные черты выражены у него не так ярко, как у большинства его родственников. И он явно помогает Эмили оправиться после болезни… она снова начала набираться бодрости, с тех пор как он приехал.

Эмили продолжала «набираться бодрости», и к сентябрю — когда эпидемия кори пошла на убыль, а Дин Прист, как всегда неожиданно, предпринял очередное путешествие в Европу, где намеревался провести осень — снова была готова отправиться в школу… все та же, но чуть выше ростом, чуть похудевшая, чуть менее ребячливая, с огромными серыми, немного печальными, обведенными тенью глазами, которые, бросив взгляд за завесу, разделяющую жизнь и смерть, и разгадав загадку того, что давно было погребено, хранили с тех пор в своей глубине некое постоянное смутное воспоминание о мире за этой завесой. Дин Прист заметил это, пока гостил в Блэр-Уотер. Заметил это и мистер Карпентер, когда она улыбнулась ему со своей парты.

— Детство ее души осталось позади, хотя телом она все еще дитя, — пробормотал он.

В один из счастливых дней октябрьского золота и туманов он ворчливо попросил ее показать ему ее стихи.

— Я никогда не имел намерения поощрять тебя в твоем увлечении, — сказал он. — Не собираюсь делать этого и теперь. Вполне вероятно, что ты не можешь написать ни одной по-настоящему поэтической строки… и никогда не сможешь. Но дай мне взглянуть на твою писанину. Если она безнадежно плоха, я так тебе и скажу. Я не хочу, чтобы ты понапрасну теряла годы, стремясь к недостижимой цели… во всяком случае, я не буду чувствовать себя виноватым, если ты все-таки продолжишь заниматься стихоплетством. А если в них можно заметить хоть какой-то залог успеха, я скажу тебе об этом так же честно. И рассказы твои тоже принеси… все они пока, вне всякого сомнения, сущий вздор, но я посмотрю, имеются ли достаточные основания для того, чтобы ты продолжала пробовать перо.