Немеренные версты (записки комдива) - Владимир Джанджгава

Бой за овладение поймой принял затяжной характер. Дивизиям приходилось отражать многократные контратаки врага. Помимо того, все дивизии, действовавшие на пойме, почти непрерывно подвергались артиллерийскому обстрелу с кораблей, стоявших в Щецинской бухте. А по боевым порядкам полков правофланговой нашей дивизии велся яростный огонь из зенитных и артиллерийских орудий из Щецина. Укрыться от него было практически негде. В болотистой пойме окопы не отроешь.

Чтобы как-то дезориентировать противника, лишить его возможности вести прицельный огонь из Щецина, дивизионные химики периодически ставили дымовые завесы, но у гитлеровцев все было заранее пристреляно, так что дымы мало в чем помогали. Трое суток почти непрерывных боев за пойму стоили больших потерь. Правда, как раз в это время дивизия получила 1700 человек нового пополнения. Многие из них дрались смело, но все же сказалась неопытность. При отражении вражеских контратак молодые бойцы наступали скученно, мешали друг другу.

На восточный берег Вест-Одера части дивизии вышли в три часа дня 19 апреля. К тому времени на пойму через Ост-Одер были уже доставлены переправочные средства — тяжелые лодки и плоты. Несколько лодок удалось провести по узкому поперечному каналу, а остальные пришлось тащить волоком по торфяному болоту. Таким же образом на волокушах, вручную, под непрекращавшимся артобстрелом артиллеристы и пехотинцы подтаскивали к восточному берегу Вест-Одера пушки. Труд тяжелейший, поистине сверхчеловеческий. На войне, однако, не существовало слова «невозможно». Лодки, плоты, пушки были переправлены через пойму вовремя.

Поздно вечером поступил приказ командарма: на рассвете 20 апреля приступить к форсированию Вест-Одера.

Тревожная ночь

Перед форсированием Вест-Одера личный состав частей и подразделений нуждался хотя бы в непродолжительном отдыхе. Даже на фронте силы человеческие не беспредельны. К исходу дня все было подготовлено к предстоящему преодолению Вест-Одера. До рассвета, казалось, можно, немного передохнуть. Однако ночью случилось то, чего не ожидали.

Еще до наступления темноты с моря подул холодный северный ветер, сила которого стала быстро нарастать. Сначала на это никто не обратил сколько-нибудь серьезного внимания. Офицеры и бойцы просто констатировали сам факт усиления ветра, в нелестных выражениях говорили о капризах апрельской погоды. Первый сигнал тревоги подал командир полка Павлов. Его полк действовал тогда на самом правом фланге.

— Беда, товарищ генерал, — доложил по телефону Михаил Никитич. — Река вышла из берегов. Вода затопляет пойму и уже поднялась сантиметров на сорок.

Это была действительно беда. Уровень воды в Вест-Одере непрерывно повышался. Ее холодные воды быстро заливали и без того мокрую, чавкающую под ногами заболоченную пойму. Немедля приказал Павлову принять все необходимые меры по сохранению доставленных полку переправочных средств, чтобы их не смыло и не унесло в реку.

— Меры принимаем, — ответил Павлов.

Вскоре после звонка Павлова ощутимо почувствовались признаки начинавшегося наводнения и на дивизионном НП, расположенном на стыке полков. Связался по телефону с командиром корпуса Алексеевым.

— Знаю, о чем хочешь доложить, — упреждая сообщение, сказал комкор. — Дрянь дело. Будем думать, чем помочь. Но и сами не сидите, действуйте по обстоятельствам.

По тону разговора понял, что на помощь надеяться нечего. Главное — не допустить растерянности, паники, сохранить переправочные средства. Все необходимое для этого уже делалось. Бойцы, командиры, политработники, с трудом передвигаясь сначала по колено, а потом и по грудь в холодной воде, привязывали лодки и плоты к деревьям. В ход пошли даже солдатские и офицерские ремни. Дивизионные и полковые связисты под руководством инженер-майора А. Я. Огурэ спешно поднимали на шесты телефонные провода, устраняли повреждения на линиях. Что бы ни случилось, а связь должна работать. Тяжело пришлось артиллеристам, минометчикам. С помощью пехотинцев они старались как можно быстрее погрузить в лодки и на плоты приготовленные к бою снаряды и мины.

А ветер дул все сильнее. Его бешеные порывы порой валили людей с ног, гнали на пойму злые, не знающие пощады волны.

К часу ночи уровень воды на пойме достиг почти метровой высоты, подобрался к замковой части пушек. Некоторые лодки срывало с привязи, и тогда они под действием ветра, сбивая людей, кружились на месте или двигались вниз по течению реки.

Наблюдательные пункты полков и батальонов пришлось поднять на деревья. Для дивизионного НП саперы быстро соорудили между двумя растущими рядом деревьями что-то похожее на капитанский мостик. Завершив работу по закреплению переправочных средств и погрузку в лодки и плоты боеприпасов, поднялись на деревья почти все бойцы и командиры боевых подразделений.

Как позже стало известно, причиной наводнения был не только сильный северный ветер, нагнавший морскую воду в дельту Одера. Чтобы усилить ее напор, фашисты с началом штурма взорвали неподалеку от Щецинской бухты шлюзы, и вода с моря беспрепятственно хлынула в устье реки. С чисто военной точки зрения расчет был простой: стихия, усиленная взрывом шлюза, смоет советские войска со значительной части поймы или, во всяком случае, заставит их оставить пойму, отойти за Ост-Одер. При этом будет неизбежно брошено тяжелое вооружение, боеприпасы, продовольствие. А чтобы ускорить события, гитлеровцы открыли из Щецина по пойме интенсивный артиллерийский огонь шрапнельными снарядами.

И все-таки расчеты противника не оправдались. Стремясь использовать в качестве союзника стихию, гитлеровские генералы не учли, как это случалось не однажды, самого главного — способности советских воинов во имя победы выдержать любые испытания. Все полки дивизии, весь личный состав — от бывалых воинов до молодых — с честью выдержали их. Даже в самые тяжелые минуты, когда уровень воды на пойме достиг метровой высоты, а гитлеровцы усилили обстрел шрапнелью, никто из бойцов или командиров не струсил, не попытался уйти подальше от берега.

Наконец уже в третьем часу ночи штормовой северный ветер неожиданно стих. Вода в пойме стала быстро убывать, словно отсасываемая гигантским насосом. Бойцы, командиры, политработники, как-то сразу преобразившиеся, повеселевшие, покидали свои места на деревьях, где спасались от воды, стаскивали с себя насквозь промокшее обмундирование, наскоро отжимали гимнастерки, брюки, портянки… Ни обсушиться, ни обогреться не было возможности. Все это прекрасно понимали и поэтому сразу же дружно брались за устранение последствий ночного наводнения. Только так можно было быстрее согреться, предотвратить возможную простуду.