Из бездны - Герман Михайлович Шендеров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Компьютер Самосатского был сплошной помойкой. Кое-как среди схем, формул, фотографий трупов и искаженных изображений Витрувианского человека я все же обнаружил записи по йоге для мертвых. Найти их было нелегко: старик спрятал файлы среди картинок, расширения файлов изменил с doc на jpg. Если б Володя не рассказал мне про эту хитрость, я бы ни за что не догадался.
До раннего утра читал я вслух тексты, а Володя внимательно слушал. Сам я постепенно перестал понимать смысл того, что читал. Сознание почти отключилось от словесных верениц, которые я заглатывал глазами и выплевывал ртом. Все эти «витальные разложения» и «аутолиз сознания» мешались в какое-то дурнопахнущее месиво. Володя слушал молча и бесстрастно, лишь на нудном параграфе про «обратное управление» его лицо исказила гримаса, словно он захотел сплюнуть что-то мерзкое.
– Ты чего? – спросил я. – Что-то… плохое?
– Лучше забудь об этом, если не хочешь, чтобы я и твои мозги засунул в микроволновку, – произнес Володя мрачно.
И я честно постарался забыть.
Когда мы закончили и микроволновка поджарила предварительно отформатированные, потом раскуроченные хард-диски – один внешний, другой из ноутбука, – Володя поднял правую ладонь, растопырил пальцы, и у него на ладони расцвел бутон пламени.
– Теперь уходи. Обо всем забудь. А я тут все сожгу.
– И сам сгоришь?
– Жди, ага! – отвечал он с полуулыбкой, от которой мне стало не по себе. – Это тело уже не сгорит. И я в этом теле еще приду к тебе, если что.
Ледяным взглядом смотрел он на меня, и не хватало сил отвести глаза. Так, наверное, обреченный кролик чувствует себя в ловушке змеиного гипноза. Наконец Володя сам отвел взгляд, точно выдернул из меня иглу, на которую я, как бабочка, был насажен, и посетовал:
– Обидно, что при всех новых возможностях я теперь не способен читать. Мысли – пожалуйста. А буковки, словечки… Черт бы их побрал! Смотрю на них – и ничего не вижу. Рябь какая-то, туман. У меня даже такое подозрение закрадывается, что я и не ожил вовсе, а сплю где-то в загробной норе и это мне только снится. И ты, Димон, снишься, а самого тебя нет, и я тут беседую с фантомом во сне.
– Ну, это, Володя, знаешь ли, наглость, – пробормотал я зло и с неожиданной для меня самого смелостью, – когда оживший труп так заявляет живому человеку, что тот – фантом, привидение какое-то…
Володя внезапно взорвался хохотом. Звонко шлепнул меня по спине левой ладонью. Он хохотал, а я пятился. Только сейчас почувствовал по-настоящему, что он – не человек, что это кошмарное существо, выползшее на свет из потустороннего мрака. Если говорил он с обыденными интонациями, то смех – нечеловеческий, остервенело-механический, жуткий – выдавал в нем чудовище. Так смеяться не мог никто из живых.
Огонь взмыл с его ладони к деревянным перекрытиям потолка, и я ощутил, как волосы скручиваются от жара.
– Беги, Димон. И помни – я за тобой присматриваю.
Я сглотнул, выскочил из дома и побежал – прочь от разгоравшегося пожара, прочь от жуткой Володиной улыбки, прочь из этого кош мара.
* * *С того дня я жил в постоянном страхе. Лишь изредка он затихал, чтобы вскоре вернуться. Походил на легкие почечные колики в сопровождении тошноты. Страх преследовал меня, словно хронический недуг, от которого не помогает никакое лечение. Я все время чувствовал смерть как границу, проходящую где-то рядом – где-то прямо за моей спиной. А по ту сторону границы мне мерещилась тьма, жуткая и опасная, из которой за мной следят чьи-то внимательные глаза.
Меня пугала мысль о мертвых вообще и о Володе Николаеве в частности. Ведь он же наверняка способен передумать, разве нет? Пусть он обещал не трогать меня, пощадить, но надолго ли хватит обещаний мертвеца? Может быть, он уже решил – прямо в сей самый момент – все-таки расправиться со мной? И скоро придет. Или уже пришел и наблюдает из какой-то укромной тени, поблескивая бесчеловечными глазами.
Эта мысль изводила меня каждый день. Из-за нее все валилось из рук, я не мог ни на чем по-настоящему сосредоточиться. Меня будто заживо пожирали черви – скользкие мыслишки и мутные оттенки чувств, порожденные страхом.
Надо ли говорить, что про йогу для мертвых я никому и полслова не вымолвил?
* * *Это был муторный дождливый день, полный, как всегда, тревожных ожиданий. Я лежал дома больной, с высоким давлением, с головной болью, с температурой.
В прихожей раздался звонок.
Пошатываясь, я подошел к входной двери, прильнул к окуляру глазка и увидел – вот уж неожиданность – искаженное линзой Павлушино лицо. Оно походило на знаменитый кадр из фильма Мельеса «Путешествие на Луну». На вздувшемся лунообразном лике – кратеры оспин и возвышенности прыщей. Похабный кончик языка просунулся меж тошнотворных мясистых губ. Глаза в похотливой поволоке. Ноздри – как две норы, откуда вот-вот зазмеится какая-то вязкая космическая дрянь.
Холодцов впервые заявился ко мне без предупреждения. Совсем не в его стиле.
Отворив дверь, я никого не увидел. Пустая лестничная клетка. Черт бы побрал этого Павлушу! Вздумал шутки шутить? Или… он просто мерещился мне, когда я заглядывал в глазок?
Разозленный, закрыв дверь, я вернулся в комнату и остолбенел. Павлуша стоял спиной ко мне, перед моим книжным шкафом. Он повернулся, улыбнувшись, но странная вышла улыбка – надменная, незнакомая. Так он никогда не улыбался. В руках держал книгу – солидный старый фолиант в потертом кожаном переплете. Не из моей коллекции.
– Думаю, тебе интересно будет взглянуть, – сказал он, нежно поглаживая пальцами корешок.
– Погоди, Павлуша, ты как здесь… – пробормотал я.
Он молча протянул мне книгу, я взял ее, открыл и похолодел, прочитав на титульном листе напечатанное старомодным дореволюционным шрифтом:
А. Л. Самосатскiй
ЙОГА ДЛЯ МЕРТВЫХЪ
Наскоро я пролистал страницы – никакого текста, только схемы, пиктограммы и рисунки, будто книга писалась для дошкольников или умственно отсталых. Для тех, кто не умеет читать. Я поднял глаза на Павлушу. Он уже не улыбался. Его взгляд обжигал и подавлял.
– Тут есть пропуски, которые нужно заполнить, – произнес он. – Ты, Дима, единственный из живущих, кто прочел все записи Самосатского перед уничтожением. Наживку старик проглотил, но… подавился раньше времени. Этот сучий Николаев спутал мне все карты. Благо он не стал размениваться на такое бездарное и ссыкливое чмо, как ты. Знаешь, в чем настоящий смысл йоги для мертвых? Мы искали способ овладевать телами живых с изнанки. Но, сам понимаешь, заниматься этим по ту
