Сказания о Хиль-де-Винтере - Моранн Каддат

Фигура вдруг замерцала, как будто огоньки собирались распасться и опять занять свои места на стенах Цитадели.

— Подождите, — вскрикнул я, пытаясь остановить этот процесс.

— Что тебе, смертный? — Нетерпеливо спросила фигура, словно ей поскорее хотелось стать простым огнем.

— А что произойдет тогда, через тысячу лет? — спросил я, пытаясь перекричать все нараставший рев пламени. Огненная фигура ответила мне чудовищным хохотом.

— Никому этого знать не суждено, но, возможно, что конец этого света, — невозмутимо ответила огненная фигура.

Я сглотнул комок, подступивший к горлу.

— Все так ужасно? — Только и смог выговорить я.

— Хуже некуда, — неожиданно ответила фигура. — Ваш мир ничем не лучше Мрака, это хаос, которому никогда не приблизиться к идеалу Абсолюта. Земля погрязла в кровавых войнах, жестокости, лжи и лицемерии. Этот мир вряд ли сможет стать на путь истинный, как и ты, Раус, на твоей совести тот мальчишка с рынка, помнишь?

Я вздрогнул. Откуда эти духи огня узнали мое имя? Ведь это я придумал его себе, кроме меня его не знал никто. Если про мальчишку еще как-то можно было узнать, выследить, то имя… Неужели они читают мои мысли?

— Я же не знал, что камень услышит меня и испепелит вора! — Попытался оправдаться я.

— Ты не имел права лишать кого-то жизни даже в своих мыслях, — просто ответила фигура и, не дожидаясь новых вопросов, рассыпалась на сотни огней, занявших свои места на стенах Цитадели.

— Я еще о многом хотел спросить, — напомнил я им, но огни вдруг исчезли, оставив меня в кромешной Тьме, а потом появились вновь, словно показывая, что к ним лучше не обращаться с глупыми вопросами.

— Так и быть, — проворчал я. — Так и быть, останусь пока здесь, а там посмотрим. Тысячу лет, не больше!

С тех пор прошло так много времени, что мне никаких свечей не хватило бы сосчитать время своего заточения в Цитадели. Время шло, а я все ждал и ждал, кого-то, кто должен был забрести в эту глушь за Камнем, но люди, кажется, забыли, что на земле есть такое место, как это.

Странное дело, но мой пес, которого я окрестил Свордом, тоже не собирался уходить в мир иной, и я благодарил Бога и этих самых духов, что хоть одно живое существо было оставлено мне, чтобы скрасить мое одиночество.

Я остался жить в Цитадели, как и было оговорено, лишь время от времени покидая свой пост, чтобы взглянуть на Солнце и осмотреть верхушку Цитадели с Камнем.

Годы шли, я решил, что прошло не одно столетие с тех пор, как я добровольно заточил себя в Цитадели. Каждое утро я находил еду на алтаре в центре «холма» — какую-нибудь пташку, запеченную целиком, с перьями, словно это духи огня избавляли меня от необходимости охотиться. Конечно, им только и надо, чтобы я поменьше выходил из Цитадели, следил за камушком.

Назначения самого алтаря я не понимал и скоро превратил его в постель.

— Все-таки я не понимаю, какому идиоту понадобится красть этот камень, если ничто живое не сможет выбраться из кольца огня, а, духи? — я, как обычно, размышлял вслух.

— Узнаешь, — услышал я не то тихое шипение, не то свист, как может свистеть только огонь.

— Эй, вы опять на связи? — Я удивился, что мне ответили спустя столько лет.

Ответом мне было лишь почесывание пса. Сразу две мысли, толкаясь, родились в моей голове. Мысль первая: духи огня явно здесь не для разговоров по душам. И вторая: зря я чесал пса на днях. У него, оказывается, блохи. Откуда только они взялись в этой глуши, будь они неладны.

Покончив с чтением записок, обнаруженных в тайнике герцога, Като поставила их на место и еще раз прошлась по комнате. Одновременно было страшно и любопытно. Но страх — ярмо тех, кто пугаясь всего абсолютно, даже своих мыслей, забивается в нору и так коротает дни. Поэтому, остановившись на секунду перед письменным столом герцога, Като отбросила страхи и решительно выдвинула первый ящик. Записи, документация Хиль-де-Винтера, что-то личное, но нет, не время разбирать чужие любовные переписки. Вытащив пачку писем, бумаг и пергаментов, она осмотрела дно ящика.

Пасьянс. Как странно.

Это были карты со странными рисунками и необычным крапом. Неизвестно, что хотел сказать художник, изобразив на обороте картинок (а карты были рисованные, а не распечатанные на принтере), рассветное море с перевернутым месяцем, своими рожками, словно руками, тянувшимся к морю. Может, это был какой-то знак, символ, явно забытый в нашу эпоху и в нашем мире.

Сами картинки изображали странное существо, с большими горящими глазами, под которыми залегли черные тени, черными же извивающимися волосами и гибким, без намеков на принадлежность к какому-то полу телом. На карте, что лежала сверху, это существо сидело, как одинокий отшельник, скрестив руки, в норе-пещере. На стене висели цепь и факел, на сводах пещеры играли странные красноватые отсветы. На следующей карте он (или она?) стоял с поднятыми к небу руками, как символ отчаяния, а вокруг него танцевали демоны в трансе с хищными оскалами и копьями в когтистых лапах. На третьей карте существо смотрело на расстилавшийся перед ним пейзаж, лениво развалившись на пушистом белом облаке. На четвертой у него в руках был окровавленный нож. Нигде не было видно не надписи, ни пояснения, и толкователем, Матей, судя по всему, не пользовался. Като пролистала колоду, постепенно теряя интерес к тому, чего разгадать не представлялось возможности. И только одна из предпоследних карт кое-что прояснила для нее.

Посреди песчаного фона высился постамент, на котором лежал темный, без оправы, камень. Наверное, это и был тот самый пресловутый Шерл. Его охранял большой белый пес с янтарными глазами. Сворд. Андрогинное существо с предыдущих карт тоже присутствовало на изображении, но на этот раз оно безвольно стояло на втором плане, и все внимание Като захватил рисованный белый пес.

Интересно, Матей знал Грейда? А Грейд Матея? Теперь Като начала догадываться, что Матей не был далек от всей этой истории с Камнем. Но какую роль играл он во всем этом? Как ни притягательно было изображение белого пса, но его вместе со всей колодой придется оставить на том же месте, где они лежали прежде.

Теперь ее внимание привлекли полки со всякой всячиной. В груде красных лоскутков она обнаружила восковую куклу, из груди которой торчала длинная игла. Пугающая игрушка. Затем Като заинтересовало содержимое первой попавшейся склянки полкой выше. Она была из темного, иссиня-черного стекла, покрыта пылью и липкой на ощупь. Вдобавок ко всему от нее странно пахло, словно в церкви. Пока склянка стояла, она ничем не отличалась других таких же склянок, сгрудившихся на полке. Но как только Като взяла ее в руки, ее вдруг охватило необъяснимо странное и пугающее чувство, смесь ужаса и тревоги, она совсем забыла, где и зачем находится. Позади нее громко ухнула сова, и девушка от неожиданности выронила склянку.