Червь - myriad
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Награда, — сказала директор. Думаю, она была оскорблена. Ну и славно.
— Да, — сказала я, ни капли не заботясь о её гордости. — Аркадия — хорошая школа. Ни банд. Ни наркотиков. У неё хороший бюджет. У неё есть репутация, которую она поддерживает. Если бы надо мной издевались там, я могла бы обратиться к преподавателям и получила бы от них помощь. Ничего из перечисленного в этой школе нет.
— И это всё, чего бы вы хотели? — спросил Алан.
Я покачала головой.
— Нет. Если бы я была вправе решать, то я бы хотела, что бы все трое были отстранены от занятий на оставшиеся два месяца, однако, с обязательной явкой и сдачей всех работ. И никаких привилегий. Никаких танцев, участия в школьных мероприятиях, доступа к компьютерам, или участия в спортивных кружках и командах.
— София — одна из лучших бегунов в команде по лёгкой атлетике, — сказала директор.
— Мне абсолютно наплевать, — ответила я. София впилась в меня взглядом.
— Зачем отстранение от школы — и с явкой? — спросил мистер Гледли. — Это будет означать, что кто-то постоянно должен отслеживать их появление в школе.
— Мне пришлось бы ходить на уроки летом? — подала голос Мэдисон.
— Если бы мы пошли по этому пути, то да, пришлось бы организовывать дополнительные занятия, — сказала директор. — Я думаю, что это слишком серьёзное наказание. Как заметил мистер Гледли, это потребует ресурсов, которых у нас нет. У нас и так еле хватает сотрудников.
— Обычное отстранение — это каникулы для них, — парировала я, — они могут просто добраться до Аркадии, поймать меня там и отомстить. Нет. Скорее я бы предпочла, чтобы их вообще не наказывали, чем отстраняли от занятий или исключали.
— А что, это вариант, — пошутил Алан.
— Замолчи, Алан, — ответил мой папа. Остальным за столом он сказал. — Я не вижу ничего невозможного в том, что предлагает моя дочь.
— Конечно, вы не видите, — сказала опекун Софии. — Вы бы заговорили иначе, оказавшись на другом конце стола. Важно, чтобы София продолжала заниматься легкой атлетикой. Спортивные состязания приучают её к дисциплине, которой ей недостаёт. Если отстранить её от занятий спортом, её поступки и поведение станут только хуже.
— Я считаю, что отстранение на два месяца это будет слишком, — добавил свои пять копеек папа Мэдисон.
— Я вынуждена согласиться по всем статьям, — сказала директор. Когда мы с папой дёрнулись в протесте, она остановила нас жестом руки. — Учитывая события, произошедшие в январе, и свидетельства мистера Гледли об инцидентах на его уроках, мы знаем, что постоянные издевательства действительно имели место. Полагаю, мой опыт педагога позволяет мне видеть виновных, когда я сталкиваюсь с ними, и я уверена, что девочки действительно виновны в какой-то части того, в чём их обвиняют. Я предлагаю двухнедельное отстранение.
— Вы вообще слушали меня? — спросила я. Мои кулаки были крепко сжаты, руки дрожали. — Я не прошу отстранения. Мне этого хочется меньше всего.
— Я поддерживаю свою дочь, — сказал папа. — Я скажу, что две недели — это смехотворно, а если учитывать подробный перечень уголовно наказуемых деяний, которые совершили эти девочки, в этом нет ничего смешного.
— Ваш список значил бы что-то, если бы вы смогли подтвердить его доказательствами, — иронично прокомментировал Алан, — и если бы он не был рассыпан по полу.
На секунду я подумала, что папа его ударит.
— Если отстранение будет длиться больше двух недель, то успеваемость девочек может пострадать до такой степени, что они не смогут закончить год, — сказала директор. — Не думаю, что это справедливо.
— Разве моя успеваемость не пострадала из-за них? — спросила я. Гул у меня в ушах достиг своего предела. Запоздало я поняла, что только что дала ей повод поднять тему моих пропусков.
— Мы не утверждаем, что это не так, — ответила директор терпеливо, будто разговаривая с маленьким ребенком. — Но принцип “око за око” не принесёт никому никакой пользы.
Она не упомянула о занятиях. Я задалась вопросом, знала ли она об этом вообще.
— Где здесь справедливость? — ответила я. — Я не вижу её.
— Они будут наказаны за своё поведение.
Мне пришлось остановиться, чтобы усилием воли отослать насекомых прочь. Думаю, что они среагировали на моё напряжение, или я не замечала своих подсознательных приказов из-за сотрясения мозга, потому что они стремились ко мне, хотя я их не звала. К счастью, ни один из них не проник в школу или комнату для совещаний, но я всё больше и больше опасалась потерять над ними контроль. Если это зайдёт слишком далеко, они могут начать не просто потихоньку двигаться ко мне, а собираться в полноценный рой.
Я глубоко вздохнула.
— Неважно, — сказала я. — Ладно, подарите им двухнедельные каникулы в качестве награды за то, что они делали со мной. Возможно, если у их родителей найдется капля сочувствия или ответственности, они сами подберут подходящее наказание. Мне всё равно. Просто переведите меня в Аркадию. Позвольте мне уйти от всего этого.
— Я не могу этого сделать, — сказала директор. — Это юрисдикция...
— Попробуйте, — взмолилась я. — Дерните за ниточки, попросите об одолжении, поговорите с друзьями в другой школе.
— Я не хочу давать обещания, которых не смогу сдержать, — сказала она.
Это означало отказ.
Я встала.
— Тейлор, — мой папа положил свою руку на мою.
— Мы вам не враги, — сказала директор.
— Разве нет? — я горько усмехнулась, — Забавно. Потому что это выглядит так, словно вы, хулиганки и их родители — против меня и моего отца. Сколько раз вы сегодня назвали меня по имени? Ни разу? А знаете почему? Это трюк из арсенала юристов. Они называют клиента по имени, а всех остальных называют жертвами или преступниками, в зависимости от ситуации. Это делает клиента более узнаваемым, а другую сторону обезличивает. Мистер Барнс сразу начал так делать, возможно, даже раньше, чем началась эта встреча, и вы подсознательно на это купились.
— Вы слишком параноидальны, — сказала директор. — Тейлор. Я уверена, что называла ваше имя.
— Идите на хуй, — рявкнула я. —Вы мне отвратительны. Лживая, скользкая, корысто...
— Тейлор! — папа потянул меня за руку. — Стой!
На секунду мне пришлось сконцентрироваться и снова заставить насекомых уйти.
— Я могла бы принести в школу оружие, — сказала я, сверля их взглядом. — Если бы я угрожала ударить ножом одну из этих девочек, вы бы смогли исключить меня? Ну пожалуйста? — я видела, как глаза Эммы при этом широко распахнулись. Хорошо. Возможно, в следующий раз она дважды подумает, прежде чем снова начать изводить меня.
— Тейлор! — сказал папа. Он встал и крепко обнял меня, я уткнулась лицом ему в грудь, и потому больше не могла говорить.
— Может, мне позвонить в полицию? — услышала я Алана.
— В последний раз прошу, Алан, заткнись, — прорычал папа. — Моя дочь была права. Это всё больше похоже на шутку. У меня есть друг в СМИ. Думаю, я позвоню ей, пошлю электронной почтой список писем и список инцидентов. Возможно, давление общественности позволит нам добиться цели.
— Надеюсь, что этого не будет, Денни. — ответил Алан. — Если вы помните, вчера вечером ваша дочь напала на Эмму, и ударила её. Это в дополнение к угрозам, которые прозвучали здесь. Мы могли бы выдвинуть обвинения. У меня есть видео с камер наблюдения торгового центра и подписанное заявление от той супергероини, Призрачного Сталкера. Она видела что произошло, и подтвердила, что это могло спровоцировать беспорядки.
О. Так вот почему Эмма так уверена в себе. У неё с отцом был туз в рукаве.
— Есть смягчающие обстоятельства, — выступил мой папа. — У неё сотрясение, она была спровоцирована, и ударила Эмму только один раз. Обвинение не будет поддержано.
— Нет. Но дело может затянуться. Помнишь, когда мы обедали вместе, я рассказывал тебе, как разрешается большинство дел?
— Решение принимается, когда у кого-то заканчиваются деньги, — сказал мой папа. Я почувствовала, как он сжал меня сильнее.
— Я, конечно, адвокат по разводам, но то же относится и к уголовным делам.
Если мы обратимся к СМИ, то он выдвинет обвинение в нападении только для того, чтобы истощить наши банковские счета.
— Я думал, что мы были друзьями, Алан, — ответил мой папа напряженным голосом.
— Мы были. Но в конечном счёте, я должен защитить свою дочь.
Я смотрела на своих учителей. На миссис Нотт, которую я даже считала своим любимым учителем.
— Разве вы не видите, как всё запущено? Он шантажирует нас прямо на ваших глазах, а вы не понимаете, что эта обработка ведётся с самого начала?
Миссис Нотт нахмурилась.
— Мне не нравится то, что я слышу, но мы можем отвечать и воздействовать только на то, что происходит в школе.
— Это происходит прямо здесь!
— Вы знаете, о чём я.
Я повернулась. В стремлении скорее выйти из помещения, я чуть не выбила дверь. Мой папа догнал меня в коридоре.