Сталин и заговор военных 1941 г. - Владимир Мещеряков

Трагичнее всего и то, обстоятельво, что даже такие, наполовину готовые УРы, и то запрещалось, во многих местах, заполнять войсками накануне войны. Как же! — боялись, дескать, спровоцировать Германию на ответные действия. К тому же еще и «Сталин» приказал, чтобы без его особого указания, ни шагу — к границе. Так все и получилось в действительности.

С этими укрепрайонами, да с самим товарищем Жуковым так увлеклись разборкой, что чуть было не оставили без внимания нашего Аркадия Федоровича. Он заждался, вкупе с редакторами, чтобы «самому» пояснить сказанное Георгием Константиновичем.

«Наступил новый, 1941 год. С 1 февраля начальником Генштаба стал генерал армии Г. К. Жуков. Генерал армии К. А. Мерецков, принял дела заместителя наркома обороны по боевой подготовке».

Тут нам ранее Кирилл Афанасьевич хотел вроде бы, поведать, как закончилась штабная игра «синих» и «красных», но Сталин «не дал» ему сказать. Помните, прервал на самом интересном месте. Придется помочь «обиженному» товарищу Мерецкову просветить читателя. Дело в том, что за наших — «красных», играл ни кто иной, как сам Жуков. Но ему в игре сильно не повезло и досталось от противника — «синих», за которых «воевал» Павлов. Может быть, Мерецков и хотел бы сказать об этом, но его вовремя схватили за руку: «А как же образ мудрого в провидениях и непогрешимого в делах маршала Победы?» Вот тут Сталин и пригодился со своим несвоевременным вопросом.

А товарищ Хренов продолжает тем временем, по возможности, резать правду-матку в своих воспоминаниях. Теперь его стало волновать другое. Он решил добиваться

«изменения норм инженерного снабжения войск. Результатов не было. Обратился с письмом в ЦК ВКП(б). В нем постарался как можно убедительнее показать значение специальных инженерных частей и роль инженерных начальников в современной операции, разъяснить, что минное оружие является не только оборонительным, но и наступательным, что нам нужны специальные части для устройства и преодоления различных заграждений.

Это письмо, видимо, явилось той последней каплей, которой не хватало, чтобы покончить с недоверием к обоснованности наших запросов. Во всяком случае, после него дело сдвинулось с мертвой точки. Главному управлению предложили дать расчетные данные по всем видам инженерной техники на первые шесть месяцев войны. Эти расчеты были быстро представлены. Нас активно поддержал маршал Б.М.Шапошников.И новые нормы обрели право на существование».

Это тот самый Шапошников, который по уверениям Жукова, якобы, приказал разоружать «старые» УРы, а Георгий Константинович изо всех сил сопротивлялся этому, даже, Сталина побеспокоил.

Интересно, как Жуков отнесется к этому нововведению Аркадия Федоровича, ведь тот так желал усилить оборону стрелковых частей? Тем более что«изменения были весьма ощутимыми. Если раньше на дивизию полагалось 2500–3000 противотанковых и 3000–4000 противопехотных мин, то теперь эти цифры соответственно увеличились до 14000 — 15000 и 18000 — 20000. Правда, принять новые нормы еще не означало снабдить в соответствии с ними армию. Фактически у нас в то время имелось около миллиона противотанковых мин и немногим более противопехотных. К началу войны их количество возросло».

Вроде бы, хорошее дело сделал Аркадий Федорович, но отчего нет радости от написанного? Понятно! Произошло то же, что и со строительством укрепрайонов. Кругом скрытый саботаж. Хренов и поясняет, что принять новые нормы — это хорошо, а снабдить по ним Красную Армию — заведомо, не выполнимая задача.

Это была, видимо, лебединая песня товарища Хренова на поприще начальника Главного военно-инженерного управления Генштаба. В середине апреля 1941 года Аркадий Федорович, вдруг, оказался в Сочи, в военном санатории имени К. Е. Ворошилова. Интересно, смог ли, сдержать свои чувства, узнав, какое название носит данный санаторий? Это были своего рода перегибы того, далекого времени. Не знаю, уж, какие эмоции могли возникнуть у самого Климента Ефремовича, отдыхай он в санатории носящим его имя? Может, ощущался бы необычайный восторг души и прибавление здоровья или, все же, данный санаторий предназначался для другой категории военных, которым всего лишь следовало знать и помнить свое вышестоящее руководство?

«Вся обстановка располагала здесь к отдыху, успокаивала. (Еще бы, в санатории носящим имя Ворошилова. — В.М.). Но можно ли было отвлечься от мыслей о делах? Тем более что на следующий день после приезда я встретил Матвея Васильевича Захарова. Мой давний и очень уважаемый знакомый после назначения из ЛВО на должность помощника начальника Генштаба около двух лет проработал в Москве. В прошлом году его направили начальником штаба в Одесский военный округ. Почти все время мы теперь проводили вместе, и наши разговоры неминуемо возвращались к одному: к тревожной обстановке, предвещавшей близкую войну, к тому, что сделано и не сделано для отпора врагу».

И чего переживали? Ведь в Генштабе же остался «пламенный патриот» Отечества маршал всех времен и народов Георгий Константинович Жуков. Уж он-то, вместо них даст «настоящий» отпор Гитлеру! Ни пяди родной земли врагу!

К сожалению, не знали они истинных чувств «полководца», особенно, Аркадий Федорович. С грустью вспоминает он свою службу в Генштабе, как бы подводя итоги прошедшему.

«Служба на посту начальника ГВИУКА дала мне очень многое как специалисту и руководителю, расширила кругозор. Но главное не в этом. Что я сам сумел отдать службе? Этот вопрос я не однажды мысленно задавал себе. Далеко не все из задуманного удалось претворить в жизнь.

И все ж было немало такого, что приносило законное чувство удовлетворения. Само создание ГВИУКА значило многое, и было лестно сознавать, что разработка его структуры проходила при моем участии. Появилась директива, предусматривавшая увеличение глубины строящихся УРов. Были созданы новые документы по инженерной службе, отражавшие боевой опыт; утверждены реальные нормы снабжения армии инженерным имуществом и минно-взрывными средствами. Шагнула вперед выучка инженерных частей, происходило “осаперивание” всех родов войск. На испытательных полигонах появились опытные образцы облегченных окопокопателей, траншейных, дорожных и прочих специальных; машин. И разве мог я без теплого чувства вспоминать о М. П. Воробьеве, Л. З. Котляре, М. Н. Нагорном, И. А. Петрове, В. В. Яковлеве и других сослуживцах по наркомату, чья помощь была поистине неоценима? Трудились мы дружно, с полной отдачей, жили душа в душу».

Пару слов об опытной технике. Кто бы ее стал внедрять, если, во-первых, в Уставе бойцу Красной армии того времени, было предоставлено право самостоятельно выкапывать для себя небольшую ячейку, а здесь речь будет идти о траншеях. Помните Рокоссовского по лету 1941 года, и его требование при обороне отрывать окопы полного профиля? И, во-вторых. Как это соотносилось бы с действиями наших заговорщиков? Судя по результатам с укрепленными районами на границах, вряд ли бы они способствовали проталкиванию в серийное производство подобные опытные образцы. Непроходимая оборона рубежей Советского Союза — не их удел.

Теперь, что касается грустной тональности в изложении нашего героя.

Отчего это он стал петь себе отходную? Ведь, вроде, отдыхал от повседневных забот? Наверное, сердцем чувствовал приближение перемен в своей военной жизни. Так оно и произошло.

«…Работа в ГВИУКА неожиданно закончилась. Теперь предстояло отправляться к новому месту службы: был получен приказ о моем назначении начальником инженерных войск Московского военного округа».

Часть 3. Московский свидетель

Вот наконец-то и добрались до интересующего нас вопроса: «Как там было по началу войны в Московском округе?» С Тюленевым разобрались. Цензура сильно постаралась. Теперь на очереди воспоминания товарища Хренова. Что же дали сказать «душители свободы слова» Аркадию Федоровичу?

Ну, то, что его взашей вытолкали из Генштаба с ответственной должности связанной со строительством укрепительных сооружений на границе, повторяться не будем. Итак, все понятно. Сейчас нас интересует, как Аркадий Федорович описал события, предшествующие началу войны, находясь в Московском округе.

«С трудом дождался конца отпуска. Не терпелось скорее взяться за дело на новом месте.

Командующий войсками МВО Маршал Советского Союза С. М. Буденный встретил меня приветливо.

— Тут звонок от Главного был, — сказал он. — Велел, чтобы тебя не обижали. Да мы и не собирались обижать…».