Сталин и заговор военных 1941 г. - Владимир Мещеряков

Доклад я сначала показал Б. М. Шапошникову и М. В. Захарову— людям, чье мнение для меня было особенно авторитетно. Оба отнеслись к нему с одобрением. 12 октября(1940 г.)(как раз в этот день соединения вермахта были введены в Румынию) доклад лег на стол К. А. Мерецкова и действие возымел. Содержащиеся в нем соображения относительно увеличения глубины УРов до 30–50 километров и создания предполья были отражены в директиве наркома обороны военным советам приграничных округов, изданной 20 февраля 1941 года. Но времени для выполнения этой директивы оставалось, увы, слишком мало. Да разве тогда мы знали об этом?…»

Автор, видимо, попытался рассказать о волоките, которая существовала в Генштабе во времена Мерецкова, но его наивные помышления ловко обыграли опытные редактора, замутив существо дела. Действительно, доклад был поначалу согласован с Шапошниковым и Захаровым, но последовавшая новая реорганизация Генштаба задвинула Шапошникова на вторые роли, поставив ему заслон, в виде Мерецкова, а Захарова, вообще, попросили очистить помещение еще в конце июня, направив начальником штаба в 12-ю армию Киевского военного округа.

Обиженный Матвей Васильевич Захаров впоследствии писал:

«Как мне тогда сказал Б.М.Шапошников, это перемещение имело целью дать мне возможность приобрести войсковой опыт в условиях, близких к боевым. Однако вскоре (в августе) Борис Михайлович и сам сдал дела Мерецкову».

Понятно, что Шапошников, может быть, хотел, как-то смягчить горечь от незаслуженной отставки своего товарища, но как видите, и его оттерли в сторону. Вон они, как дела-то разворачивались в отношении тех, чье мнение о подготовке инженерных сооружений на западной границе было авторитетным для нашего героя. И это у нас идет речь о защите западных рубежей нашей Родины. А потом, тот же Жуков ахал, да охал — не успели построить крепкую оборону. Супостат не вовремя напал!

А теперь прикиньте время, которое понадобилось документу, чтобы он, рассмотренный в июне Шапошниковым и Захаровым, лишь 12 октября смог лечь на стол К.А.Мерецкова, и застрять на нем неопределенное время. Кирилл Афанасьевич, видимо не очень жаждал видеть документ на своем столе, а когда, несмотря ни на что, доклад оказался все же у него, то не дал ходу этому документу, затянув с его рассмотрением до своей смены на посту начальника Генерального штаба.

А с 1-го февраля, как утверждал сам, Георгий Константинович, уже он, стал начальником Генерального штаба. Как видите, Жуков тоже внес свою посильную лепту, чтобы потянуть резину по строительству УРов. Начиналась уже последняя декада февраля (20-е число)1941 года. Впрочем, Георгий Константинович сам может сказать несколько слов по этим событиям, разумеется, стряхнув пылинки со своего кителя:

«…Я хотел бы остановиться на судьбе новых и старых укрепленных районов (УРов). К строительству новых укрепленных районов на западной границе приступили в начале 1940 года. Проект строительства УРов был утвержден И.В.Сталиным по докладу К.Е.Ворошилова».

Представляется, что Жуков «запамятовал» кем, в действительности, был утвержден проект строительства УРов. На тот момент, Сталин был, просто, одним из секретарей ЦК партии, входивший в состав Политбюро. Если проект был вынесен на утверждение от лица наркомата обороны, то утверждать его должен был Молотов, как председатель СНК. Это после 5 мая 1941 года, как мы знаем, Сталин займет государственный пост. Он документы по Пакту от 1939 года не имел возможности подписывать, как государственное лицо. Понятно желание переложить ответственность на Сталина. Чего не сделаешь, если хочется.

К тому же, здесь Жуковым, как и многими недобросовестными военными и историками, введена путаница в обозначение УРов находящихся на старой границе СССР. Укрепленные районы с находящими на них военными фортификационными сооружениями не были старыми, так как перенос границы произошел по времени всего-то ничего. Когда успело все состариться, трудно сказать? Их умышленно обозначают «старыми» чтобы иметь возможность наплевательски отнестись, как к самим сооружениям, так и находящемуся в них вооружению. В противном случае получается глупость, когда Жуков будет говорить о переносе вооружения из, якобы, старых укрепрайонов в новые. Что, и вооружение, тоже, успело состариться? Или все же вполне было пригодно к использованию? Кроме того, УРы строятся не на пару лет, а на десятилетия, так как госграницы не перетаскивают с места на место по прихоти государственных мужей. Если бы не хитрая игра Гитлера с нашими заговорщиками, то встречать бы Вермахт пришлось бы со «старыми» укрепрайонами, расположенными в западных округах на границе, сложившейся после перемирия заключенного с белопанской Польшей еще в 1920 году. И что? И тогда, Георгий Константинович, стонал бы, что у нас старые укрепрайоны?

Так что о новых УРах можно и нужно говорить так: «строительство УРов на новой государственной границе». И никак не противопоставляя, неким, якобы, «старым», находящимся на бывшей границе 1939 года.

А Жуков, по поводу этих УРов, на новой границе, скорбно причитает:

«…Однако строительство укрепленных районов завершено не было».

Как же оно может быть своевременно завершено, когда план строительства мурыжился по столам начальства. Дела-то принял от своего товарища-подельника Мерецкова, а не поинтересовался, как там со строительством на новой границе? Больше полумесяца вникал в существо дела, а теперь в мемуарах оправдывается. Кроме того, он не хочет пояснить читателю, что понимает под завершенем строительства УРов? Окончание строительных работ или полностью законченное оборудование укрепрайонов, особенно военно-инженерные монтажные работы, связанные с ДОСами (ДОТами)? Хочет ускользнуть от ответа и сразу перепрыгивает на другую тему, тоже, весьма неприятную для него.

«Хочу внести ясность в вопрос о снятии артиллерийского вооружения со старых укрепленных районов (Опять та же песня. — В.М.) В феврале — марте 1941 года на Главном военном совете Красной Армии дважды обсуждалось, как быстрее закончить строительство новых УРов и их вооружение. Мне хорошо запомнились острые споры, развернувшиеся на заседании совета. Но как ни спорили, а практического выхода для ускорения производства УРовской артиллерии и обеспечения необходимой УРовской аппаратурой найдено не было».

Как он ловко вывел себя за рамки проходящего обсуждения данного вопроса на Главном военном совете. Это кто же с кем спорил, дорогой ты наш Георгий Константинович? А где же находились в тот момент вы, «светоч военной мысли» возглавляющий Генеральный штаб? Что конкретного предложили, вы, лично, для ускорения строительства и ввода в действие построенных военных объектов в укрепленных районах? Скромно дистанцировались от обозначенной проблемы. Взяли и перевели стрелки на покойников: Кулика, Шапошникова и Жданова. Дескать, это они не понимали значимость цели и тормозили важное для страны дело — оборона ее рубежей.

«Тогда заместитель наркома по вооружению маршал Г.И.Кулик и заместитель наркома по УРам маршал Б.М.Шапошников, а также член Главного военного совета А.А.Ждановвнесли предложение снять часть УРовской артиллерии с некоторых старых укрепленных районов и перебросить ее для вооружения новых строящихся укрепленных районов. Нарком обороны маршал С.К.Тимошенко и я не согласились с этим предложением, указав на то, что старые УРы еще могут пригодиться».

Хитер, ничего не скажешь! Ведь, в чем подлость момента? Хренов же намекал, что надо было пока построить первую полосу укрепления. Соответственно, меньше будет ДОСов (ДОТов), для которых необходимо артиллерийское вооружение. Ведь, его еще предстояло изготовить на заводах. О чем, видимо, и предупреждал, ранее, маршал Кулик. Но не зря же, затянули принятие доклада Хренова. Сооружения понастроили, особенно ДОСы (ДОТы) и, главное, на обеих полосах укрепления, а начинять их, до обидного, было нечем. Что теперь прикажите делать с ними на границе? Оставлять без «начинки»? Вот и было, видимо, предложено, как крайняя мера, частично демонтировать вооружение из УРов находящихся на старой границе 1939 года. Понятно, что эти УРы были, своего рода, теперь уже второй главной линией обороны. Никто об этом и не забывал. Ясное дело, что это вызвало споры. Не «дубы» же сидели на Главном военном совете? Думается, что в числе тех, кто был против, выступил Жуков. Преследовал свои цели.