Тень всадника - Анатолий Гладилин

Загадка осталась неразгаданной, но с тех пор в мои апартаменты во Франции (включая, естественно, и студию на Лурмель) привидения не являлись.

В "служебные" командировки меня всегда отправляли в загранку, и Боже упаси, чтоб они затрагивали "национальные интересы" (цитирую Глубоководную Рыбу) моей страны. Более того, когда действия координировались, французы меня прикрывали, как, например, в Бейруте. С Жан-Пьером мы просидели двое суток в подвале разрушенного дома, тепленькое было местечко, наверху все полыхало, друзы бомбардировали город из тяжелых орудий, мы пытались высунуться, но невозможно было понять, где христиане, где мусульмане, а ошалевшие от жары, дыма и наркотиков боевики палили во все четыре стороны, во все, что двигалось. У нас имелась бутылка воды, и мы отпивали из нее крошечными глоточками, экономили. "Герд, - говорил мне Жан-Пьер (не знаю его настоящего имени, а я был западногерманским технарем), - если мы выберемся целехонькими из этого пекла, то ставлю тебе шампанское". Да, помнится, по легенде, Жан-Пьер был бельгийским журналистом, однако после первой моей фразы он спросил: "Ты, немчура, в каком квартале живешь в Париже?" Когда над головой трясется потолок и в любой момент фугасный снаряд может распотрошить наше убежище - языки развязываются. Мы обсуждали достоинства и недостатки каждого ресторанчика на бульваре Сен-Жермен. Жрать было нечего. В ночь на третьи сутки нас нашел посыльный от генерала Ауна... Разве такое забывается?

Забывается, когда прикажут забыть.

Я встретил Жан-Пьера на авеню Клебер, он сделал стеклянные глаза и прошел мимо.

Все правильно. Ведь я числился по иностранному ведомству.

Лет десять тому назад мне потребовалось навести справки по одному вопросу. В принципе можно было позвонить куда надо, представиться, взять rendez-vous дело было вполне невинное. Нет, решил я, раз французы меня не замечают (якобы!), зачем возникать первому? Найди пенсионеров, они словоохотливы. Короче, раскопал по телефону отставного дипломата, который, по моему разумению, был в курсе некоторых событий, объяснил ему, кто я и что мне от него нужно. Отставник надулся от важности (это я почувствовал по его тону) и назначил мне свиданку в здании на Кэ д'Орсэ. Я еще удивился, почему не на нейтральной территории? Потом понял: дипломат желает мне продемонстрировать, что он до сих пор причастен к министерству. В ресторанчике мы бы с ним беседовали на равных, в здании Кэ д'Орсэ - в библиотеке, в кантине или хоть за столиком в вестибюле я поневоле проникнусь уважением к старому грибу.

Ладно, о'кей! Я его подождал у метро "Инвалидов", мы пересекли улицу, направились к служебному входу. За дверью - полицейский. Дипломат ему тычет свое удостоверение (наверняка просроченное) и что-то вещает. В ответ надменный жест: не положено!

Я уж не знал, куда глаза девать, чтоб не быть свидетелем такого унижения. Человек проработал в министерстве всю жизнь, а теперь его не пускает рядовой охранник.

В этом вся суть французский бюрократии. Сейчас ты не служишь - не суйся!

Потрясенного отставника я долго отпаивал в кафе бордолешкой Сан-Эмильонского розлива.

Как бы встретили меня, личность постороннюю?

Мордой об стол.

Это я к тому, что старые связи забываются, а прямых путей не существует.

Неоднократно размышлял на тему: почему французы меня в упор не видели? (Только не говорите мне про политес, в Системе его не бывает.) Думаю, по двум причинам, взаимно друг друга исключающим. Или были раздосадованы (своего рода ревность), что я на них не работаю. Или решительно не хотели, чтоб я у них работал.

"Вы превратились в крупную международную фигуру, мало управляемую", сказала Глубоководная Рыба. В сущности, комплимент сказала, как человеку в отставке, чтоб потешить его самолюбие. Если бы я продолжал работать в Системе, мне бы такое не сказали, ибо неуправляемые в Системе не работают. В Системе все управляемы. Ведь только после Копенгагена я начал вспоминать подробности, кем я был когда-то. До этого вспоминать было некогда. Вызывали и поручали: "Шеф отдал нам приказ лететь в Кейптаун..." Есть, будет исполнено!

Но могло вот что случиться. Всплывают Глубоководные Рыбы - не для того, чтобы мне мозги прочистить (для этого есть начальство), а для того, чтобы разъяснить сложность, запутанность и пикантность предстоящей миссии. Отечески наставляют, разъясняют, а далее неизбежно следует:

- И вот, молодой человек, - (у Рыб все в Системе юноши), - когда я работал с А...

Подразумевается, что учились службе и всем ее секретам у знаменитого и почитаемого А.

Другая Глубоководная подхватывает:

- Когда А. еще работал с В.

То есть перенимал опыт у В.

- В. работал у С.

- С. работал у D.

- D. работал у Е.

- Е., он же ученик того самого легендарного F.! Господа, мы просто забываем прошлое. Именно так, молодой человек, выстраивалась преемственность...

А молодой человек, ваш покорный слуга, вдруг как бы мимоходом замечает:

- Да знаю я F. Только его всему научил G., a G. я посылал в лавку за вином.

И разом рушатся все Святое, Неприкасаемое, Традиционное. Легендарное, на чем стоит, на чем основана Система. Святотатство!

И главное, такое я могу сказать лишь своим соотечественникам. Факт, никуда не денешься. Действительно, зимой 1793/94 года я посылал G. в лавку, правда, не за вином - за чем-то еще, не помню.

* * *

Интенсивная жизнь с Лос-Анджелесом (по телефону) протекала в заранее назначенные вечера. Этот звонок был неожиданным.

- Я говорила с твоей - (моей???) - Ингой Родней. Она мне все подробно объяснила. Им срезали бюджет. Она не смогла продлить контракт двум своим преподавателям. На кафедре плач и стенания. В такой ситуации приглашать кого-то со стороны, да еще из Европы - нонсенс, скандал. Она абсолютно ничего не может для тебя сделать.

- Спасибо за хлопоты, - ответил я. - Сам бы не согласился. Не хочу никого лишать заработка. Мне с сентября определили пенсию (сказал все-таки словечко, само вырвалось), что-нибудь придумаем. Надеюсь, ты не настаивала?

- Не настаивала. Не имело смысла.

Повесив трубку, я не проделал, как обычно, фигур высшего пилотажа под потолком. Куда девался волшебный голос? Дженни разговаривала со мной (а я различаю все ее интонации) так, будто я был занудливым, надоевшим клиентом. Разозлилась на Ингу, и мне влетело рикошетом? Или разозлилась на меня, дескать, сидит, увалень, в Париже, размечтался, а здесь от него все отбрыкиваются?

Но я заранее считал вариант с Ингой дохлым. Почему Джен-ни в него упорно верила?

Отправил очередные конверты в Монтану и Небраску. Климат северных штатов мне более привычен. А в Лос-Анджелес буду летать с пересадкой в Солт-Лейк-Сити.

* * *

Вернулись с океана дети - загорелые, веселенькие. У моей дочери - идиллия. Ожидается прибавление семейства.

...Стучу по дереву и удаляюсь на цыпочках.

3 сентября на мой счет в банк перевели дополнительную пенсию. Если бы такую сумму получать ежемесячно! Фигу, дополнительная пенсия - раз в квартал. Основную буду получать по одиннадцатым числам, а она в девять раз меньше дополнительной. Все равно, спасибо Франции, в кои-то веки можно жить ни хрена не делая, совершать для здоровья моцион, покупать Аньке и Леле сникерсы, булочки, а там, глядишь, скоро еще кто-то появится - судя по папаше, очень энергичный...

Благодать!

Заведу шуры-муры со строгой дамой из ядерной медицины, приобретя предварительно, как осторожный француз, счетчик Гейгера. Начнет дама юбку расстегивать, а я незаметно ей спину счетчиком поглаживаю: если не затрещит пожалуйста, дорогая, в постель. А какие у нас будут волнительные, страстные беседы за столиком в ресторане! "Дорогая, бокал сотерна?" - "Возьми лучше красного вина, по последним исследованиям американцев, оно хорошо для сердечно-сосудистой системы". - "Рыбу или мясо?" - "Рыба полезна для головы, говядина повышает содержание гемоглобина. В качестве приправы, милый, закажи брокколи. Это тебе против холестерина".

И чтоб совсем скучно не было, стану завсегдатаем кафе, где коротают свой досуг отставники из министерства внутренних дел. Нет такого кафе? В Париже все найдешь, если поискать. Еще один путь, неординарный. Связаться с журналистом из той же "France-Soir", который вхож на Кэ д'Орфевр. Связаться, подружиться, заинтересовать. Разумеется, полиция ему сливает дозированную информацию, он лишь ушами хлопает. Но ты ему подготовишь конкретные вопросики и не в лоб (иначе полицейский чин заподозрит подвох), а вокруг да около, называется это неводом, вытаскивает невод много тины и, по теории вероятностей, кой-какую живность. Наметанный глаз разом эту живность ухватит.

* * *

- При-и-вет! Как настроение?

Я ответил длиннющей тирадой. Дескать, как человек допотопный и не доверяющий калькуляторам, купил в антикварном магазине бухгалтерские счеты. Щелкаю костяшками направо и налево. Определяю, какую сумму из ma retraite оставить на покрытие неизбежных трат - содержание квартиры, налоги и т. д., а какую можно безболезненно переводить в Лос-Анджелес. Однако по сравнению с заработком твоих докторов, которые кадрятся к тебе в госпитале, капитал получается жалким. Поэтому жду с нетерпением письма из Небраски, обещали пригласить (тут я вру безбожно!) на второй семестр.