Подводники атакуют - Александр Дмитриев

Пришел час выполнить эту клятву.

«Самое дорогое у человека, — сказал писатель-боец Николай Островский, выразив наши мысли и чувства, — это жизнь. Она дается один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы... Чтобы, умирая, смог сказать: «Вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире — борьбе за освобождение человечества».

Наши жизни принадлежат Родине.

Товарищи комсомольцы! Мужественно и стойко громите и уничтожайте фашистскую нечисть! Смерть врагу!

Да здравствуют рубиновые звезды Кремля!»

Вначале было решено, что обращение к комсомольцам, защищающим подступы к Москве, подпишут Оболенцев, Проничев, Перепелкин, Кирилюк, Чернокнижный, Метелков, Манаков, Красивский, Лузан, Заборихин. А потом все до единого поставили свои подписи под этим письмом.

Очень поздно в ту октябрьскую ночь легли спать подводники Д-3. Двадцать пять долгих дней и ночей они недосыпали, ежеминутно находясь рядом со смертью. И, несмотря на все трудности и невзгоды, выстояли тяжелую боевую вахту и победили.

По морским дорогам

А. М. Матиясевич.

Старший лейтенант Алексей Михайлович Матиясевич (ныне капитан 1 ранга в отставке) в годы Великой Отечественной войны (1941–1945) командовал подводной лодкой «Лембит» Краснознаменного Балтийского флота.

В результате боевой деятельности «Лембита», героизма и мужества экипажа, мастерства и отваги его командира за годы войны было потоплено и повреждено торпедными ударами и минным оружием 8 кораблей общим водоизмещением около 17 тысяч тонн и 17 транспортов общим водоизмещением более 57 тысяч тонн.

В марте 1945 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР за выдающиеся успехи в борьбе против немецко-фашистских захватчиков подводная лодка «Лембит» была награждена орденом Красного Знамени.

Вниманию читателей предлагаются фрагменты из книги А. М. Матиясевича «По морским дорогам» (Л., 1978), в которой автор с большим знанием дела, с теплотой и сердечностью повествует о стойкости и героизме подводников «Лембита» в годы минувшей войны.

Первые залпы

К вечеру 27 августа 1942 года впервые обнаружили на горизонте группу военных кораблей: два сторожевика типа «Капарен» и два тральщика шли полным ходом к фарватеру Чекареарен. Сблизиться с ними на дистанцию торпедного залпа не удалось. С наступлением сумерек обнаружили два транспорта в охранении двух тральщиков. В перископ видно плохо. Всплывать на поверхность? Еще светло, лодка тотчас будет замечена. Стрелять по акустическому пеленгу? Велика дистанция. Все же мы пошли на сближение, однако суда через семь минут скрылись в шхерах. Опять неудача.

Несколько дней стояла тихая солнечная погода. Необыкновенно сильная рефракция подняла острова над шхерами, и они как бы висели в воздухе. Во второй половине дня к западу от маяка Богшер показались и быстро исчезли шесть силуэтов судов. Они также были приподняты рефракцией.

Было светлое сентябрьское утро, когда вахтенный командир штурман Харитонов взволнованно доложил:

— Справа по курсу дымы!

— Боевая тревога! Торпедная атака!

Не отрываю глаз от окуляров перископа. Вот мне уже видны мачты и трубы вражеского каравана. Восемь транспортов идут в охранении сторожевых кораблей и катеров. Конвой движется, выполняя противолодочный зигзаг. Уточнив элементы движения, — курс и скорость конвоя, выбрал крупный транспорт, идущий, вторым, и повел лодку в атаку. Наступил самый ответственный момент для командира и всего экипажа. Боевой торпедный залп был тем событием, к которому все мы столько готовились. То, ради чего мы берегли технику лодки в блокадную зиму, ради чего форсировали минные поля, должно было свершиться через считанные минуты.

Торпедисты Ченский, Царев, Луценко уверены в своей технике. Их командир Столов ждет команды, и вот она уже звучит:

— Аппараты, товсь! — И неминуемое: Залп!

Две торпеды вырываются из аппаратов. Лодка вздрагивает, нос ее слегка приподнимается — вот тут рулевым-горизонтальщикам зевать нельзя! Считаю секунды: «Раз ноль, два ноль, три ноль, четыре ноль...» — через минуту сильный взрыв. Подняли перископ, и я увидел на месте транспорта облако густого дыма и снующие в разных направлениях катера, остальные суда полным ходом уходили в шхеры. Один сторожевик шел в направлении на лодку. Было самое время уходить на глубину. Сторожевик прошел почти над лодкой, но бомб не сбросил, — значит, мы не обнаружены. По-видимому, противник посчитал, что транспорт подорвался на мине.

Первый боевой залп оказался удачным. Я с благодарностью вспомнил моих преподавателей Константина Дмитриевича Доронина, Леонарда Яковлевича Лонциха, Петра Ефимовича Савицкого — авторов первого учебника торпедной стрельбы, которые читали теорию стрельбы и отрабатывали с нами на тренажере скрытый выход в торпедную атаку...

На глаз водоизмещение потопленного нами транспорта было порядка 5–6 тысяч тонн. Об этом боевом успехе тотчас передали по отсекам лодки. Всех охватило ликование. «Наконец-то и мы открыли боевой счет возмездия», — говорили моряки.

Какое же значение для сухопутного фронта имело потопление одного транспорта?

На транспорте водоизмещением 10 тысяч тонн может быть размещено в трюмах и на палубе 5–6 тысяч тонн разного груза, например 80–90 тяжелых танков или 250 бронеавтомобилей. Если транспорт перевозит войска, то в его трюмах и каютах может разместиться 2 тысячи солдат и офицеров с вооружением и боеприпасами. Отправляя на дно морское транспорт с продовольствием, подводники уничтожали двухмесячный паек четырех-пяти фашистских дивизий. Особое значение имело потопление танкера. Танкер водоизмещением 10 тысяч тонн мог принять до 6 тысяч тонн горючего, чего хватило бы для одной заправки тысячи самолетов-бомбардировщиков Ю-88 и нескольких тысяч средних танков. В журнале «Агитатор» (№ 19–20 за 1942 г.) была помещена статья, где подробно рассказывалось и иллюстрировалось графическими рисунками, что означает потопление фашистского транспорта, какой огромный ущерб наносили противнику наши подводники.

Мы не знали, что было на потопленном нами транспорте, но несомненно, что груз предназначался для фронта.

После атаки на пять часов положили лодку на грунт. Перезарядили торпедные аппараты и праздничным ужином отметили первую победу.

Прошло несколько дней безрезультатных поисков противника. Днем под водой, ночью над водой утюжили район позиции. Наконец 9 сентября обнаружили большой конвой. Два крупных пассажирских судна с ярко накрашенными красными крестами на белых бортах и два транспорта шли в охранении четырех сторожевых кораблей. Их походный порядок был таков, что для атаки транспортов без риска задеть госпитальные суда надо было подойти на предельно близкую дистанцию. Это удалось выполнить. Мы прошли под кораблями конвоя и, пропустив санитарные суда и транспорт, стали разворачиваться для торпедного залпа по концевому транспорту. В этот момент конвой начал поворот на новый курс. Несмотря на маневрирование полными ходами, мы не успевали выйти на угол упреждения. От торпедного залпа пришлось отказаться. Будь у нас кормовые аппараты!..