Трон Торна - Дмитрий Воронин

Барон настроился ужинать основательно, долго, с чувством. На чисто выскобленном дощатом столе появились и поросенок, зажаренный целиком, и перепела, блюдо редкое в тавернах, подходящее больше для богатых домов, и горы другой снеди, в том числе и нехитрой — наваристая каша, пирожки с разной начинкой, окорока, сыр, пиво… Поначалу у Рона даже возникло сомнение, что вся эта прорва поместится в желудках сидящих за столом, но, заметив, с каким здоровым аппетитом барон и его гвардейцы приступили к уничтожению яств, понял, что они справятся. Сам он ел немного, может быть, сказалась старая привычка наемников — всегда сохранять легкость движений, поскольку в случае чего целостность собственной шкуры куда важнее сытости.

Ильтар тоже лениво отщипывал небольшие кусочки мяса и отпивал крошечные глотки вина — не местного, довольно, впрочем, неплохого, а своего, из заветной фляги. Рон его очень хорошо понимал — после драгоценного эльфийского напитка даже лучшие вина из подвалов самого императора покажутся ослиной мочой.

Сегодня людей здесь было немного. Пожалуй, в иные времена под крышей «Дикого вепря» собирались компании куда более многочисленные, но сейчас в Империи было неспокойно и на дорогах стало менее людно. Трое купцов, не счевших нужным сесть за один стол со своими слугами и охранниками, неторопливо тянули вино, вполголоса обмениваясь тихими, им одним слышимыми репликами. С десяток мужчин поскромнее, видать погонщики и охрана, шумно хлестали пиво, не забывая сопровождать возлияние обильной закуской. Да еще несколько явно местных, забежавших на огонек опрокинуть кружечку-другую. Вот, пожалуй, и все посетители — а зал таверны мог вместить людей чуть не втрое больше. Здесь имелись и широченные, на большую компанию, столы, и крошечные столики на одного-двух. Стены были увешаны оружием — это было модно, и многие трактирщики с удовольствием украшали свои трактиры и таверны щитами и мечами, копьями и арбалетами. Обычно оружие это было никуда не годным старьем, а то и просто муляжом, вырезанным из дерева долгими зимними вечерами, вычурно раскрашенным и вывешенным на всеобщее обозрение. В «Диком вепре» тон задавало оружие охотничье. Среди рогатин взгляд Рона сразу отметил одну, явно настоящую — порядком выщербленный стальной рожон видать не раз бывал в деле. Были здесь и разные охотничьи инструменты: железные капканы, угрожающе распахнувшие свои зубчатые пасти… остроги, коими опытный рыболов мог успешно бить не только рыбу, а и иную добычу, двуногую… самострелы, что устанавливают у звериных троп, такая штука пришпилит оленя к дереву, да так, что и сам он не оторвется, и охотник изрядно помучается, освобождая свою добычу. Охотничьи луки, пара топоров, с коими ходят на медведя… Остальное оружие, включая страшные на вид боевые топоры, массивные щиты, кистени и палицы, было откровенно бутафорским. Но все это вместе создавало довольно приятное впечатление — он, наемник, чувствовал себя здесь уютно и спокойно.

Расторопные девушки-служанки со смазливыми мордашками сновали между столами, поднося очередные порции угощения. Вот кто-то из стражников, выпив явно больше, чем следовало, смачно хлопнул одну из служанок по мягкому месту. Та взвизгнула… Хозяин поднял бровь, и спустя буквально несколько секунд возле ловеласа предстал детинушка, в плечах, пожалуй, раза в полтора пошире могучего барона Тодцта. Он что-то прошептал на ухо стражнику… Рон со своей скамьи не слышал слов, но они, видимо, оказались более чем убедительными, поскольку молодой воин тут же сник и на протяжении всего вечера даже не рисковал поднять глаз на хорошеньких девушек.

— Интересно, что он ему сказал? — пробормотал Рон.

— Он сказал, что сегодня клиентов обслуживают дочери хозяина, и он, хозяин, вполне способен подсыпать нахалу крысиного яда в пиво, — сообщил Ильтар, отличавшийся куда более чутким слухом. — Солгал, наверное.

— Наверное, — Рон рассмеялся. — Ладно, друг Ильтар, пора, кажется, и на покой. Наш друг барон, я думаю, на мерен пить до утра, но я на такой подвиг не способен.

Сейшел поднялся и неторопливо двинулся к широкой лестнице, ведущей на второй этаж — туда, где располагались отведенные им комнаты.

Он проснулся как-то сразу, как бывало не раз, когда угроза, еще неявная, неоформившаяся, начинала витать в воздухе. Бывало, это чутье спасало жизнь, бывало, просто не давало выспаться. И это не означало, что звериное, годами оттачиваемое чутье наемника на опасность сработало зря — иногда опасность эта проходила мимо.

Он прислушался. Кругом царила непривычная тишина — такая тишина просто невозможна на постоялом дворе, да еще ранним утром, когда ночная тьма сменяется рассветными сумерками. В это время всегда слышны какие-то звуки, даже более отчетливо, чем днем. Где-то шумно топает по своей комнате постоялец, решивший уехать затемно, гремят на кухне котлами поварята, хлопает дверь, впуская молочника со свежим молоком.

А сейчас вокруг было тихо. Как будто в «Диком вепре» остался один-единственный живой человек, сэр Рон Сейшел, сидящий на широкой постели и нашаривающий пальцами рукоять меча.

Внезапно до слуха рыцаря донесся какой-то звук, шорох… Кто-то, стараясь не шуметь, и немало в этом преуспевая, крался по коридору.

Рон бросил взгляд в сторону другой кровати, на которой мирно спал Ильтар. Бесшумно спрыгнув на пол и моля Торна, чтобы доски не заскрипели, Рон метнулся к эльфу и дернул его за плечо, одновременно поднося руку ко рту, чтобы тот не вздумал спросонья подать голос. И совершенно напрасно, Ильтар, отличавшийся собачьим чутьем, лишь что-то проворчал во сне, но не проснулся. Рон тряхнул его сильнее — тот же эффект.

Похоже, разбудить эльфа не удастся. Этого просто не могло быть, а значит, в дело вмешалась магия. Рон взглянул на кольцо, что по-прежнему плотно сидело на его пальце. Он уже не сомневался, что на Ильтара наложены сонные чары… а судя по тишине, не только на него. И лишь на Сейшела колдовство не подействовало.

Чуть слышно скрипнула дверь. Звук донесся с той стороны, где располагалась комната Айрин, и Рон, стараясь поменьше шуметь, выскользнул в коридор. Он оказался прав, успев заметить, как медленно затворяется створка двери, ведущей в покои молодой волшебницы. Несколько осторожных шагов, и Рон резко распахнул не успевшую до конца закрыться дверь.

Айрин спала, разметавшись по постели. Ее рыжие волосы спутались, но лицо было таким нежным, таким милым и умиротворенным, что у Рона защемило сердце. А возле постели стояла знакомая фигура, одетая в длинную, до пят, белую ночную сорочку. Светлые волосы, старательно отмытые от грязи и пыли, красивыми волнами лежали на плечах.