Зарница - Сергей Александрович Милушкин

— А вы кто?

— Я… извините… я мама Вити Крылова, они с Леной в одном классе учатся… я… — Маша запнулась. Ей было так страшно, что она не знала, как задать этот вопрос, чтобы не услышать худшее.

Мужчина молчал, и она слышала его тяжелое дыхание.

— Лена еще не приехала? — выпалила она. — Вы же знаете, они утром уехали на «Зарницу» и Вити до сих пор нет дома.

— Нет… ее еще нет, — сказал голос задумчиво. — Хотя пора бы…

Спокойствие мужчины было подозрительным. Как можно не волноваться, если твоя дочь…

— Извините, что спрашиваю… Лена же ваша дочь?

— Да, — подтвердил он как-будто неохотно.

— Они должны были приехать в шесть вечера, а уже почти полдевятого. И никто нас не предупредил, что они задержатся.

— Вы кому-нибудь еще звонили?

— Только одному мальчику… но он не ездил… у него был пожар дома и поэтому он не поехал…

— Пожар… — мужчина словно констатировал данность. — Интересно.

Что в этом было интересного, она решительно не понимала.

— Позвоните еще кому-нибудь, потом перезвоните мне, — сказал он и тоже повесил трубку. Ни здрасьте, ни до свидания. Просто повесил трубку.

Маше показалось, что она готова разбить телефон от злости. Почему они все так себя ведут, словно ничего не происходит?

Она набрала еще четыре номера. На первом трубку подняла бабушка Гены Вострикова, — да, он еще не приехал, но ничего страшного, он под надзором военрука, классного руководителя и еще учителя физкультуры, так что не стоит волноваться.

Ага, — подумала Маша и попрощалась с бабушкой. Учитель физкультуры. Наслышана.

Еще один звонок мимо — никто не поднял даже после двадцатого гудка.

В третьем сонный и слегка нетрезвый голос сообщил, что Дима уже давно приехал и куда-то ушел гулять с друзьями — Маша попыталась выяснить, точно ли это и где его можно найти, но тщетно.

— Не знаю где. За гаражами скорее всего или на стройке, — был ответ.

Ей стало ясно, что папа Димы Осеева явно нетрезв и вряд ли вообще отдает себе отчет в происходящем.

Четвертый номер был Пети Марченко — его Маша конечно же хорошо помнила — толстячок с папой-начальником. Кем была его мама, она не знала и не разу ее не видела.

Ей ответил женский голос.

— Здравствуйте, — сказала Маша. — Вас беспокоит мама Вити Крылова, Петя с моим сыном в одном классе учатся… а вы должно быть мама Пети…

— Нет, но… что вы хотели?

«А кто же ты тогда, если не мать⁈» — чуть не вырвалось у Маши. Она поняла, что нервы распоясались до предела.

— Вы не знаете, Петя уже вернулся с «Зарницы»? Дело в том, что Вити до сих пор нет… и я…

— Евгений Викторович в командировке… я… в общем… Петра еще нет, он пока не приехал.

Маша отняла трубку от уха и посмотрела на черные дырочки, испускающие этот слегка насмешливый голос, которому был явно до лампочки, приедет ли Петя вообще или сгинет где-нибудь в подмосковных болотах.

— И он не звонил, не предупреждал, что задержится?

— Кто? Евгений Викторович? Нет… не звонил… А что-то случилось?

Маше показалось, что весь мир над ней решил поиздеваться.

— Какой еще Евгений Викторович⁈ — не выдержала она. — Петя! Я имею ввиду Петю… Петя не звонил?

— А… Петя… нет. Не звонил. Извините, у меня еще много работы… До свидания.

И в трубке снова послышались короткие гудки.

Совершенно опустошенная, Маша положила трубку на аппарат и минуту смотрела на отражение телевизора в зеркале трюмо — там показывали улыбающегося Рональда Рейгана и его супругу — они стояли посреди какой-то зеленой лужайки в окружении журналистов и весь их вид ну никак не вязался с воинственной риторикой, всей это стратегической оборонной инициативой и звёздными войнами, об опасности которых Маше завтра предстояло докладывать.

Теперь же она вообще начала сомневаться, что политинформация состоится — в груди разгорался пожар тревоги. Мысли в голове панически метались, и она никак не могла сосредоточиться — что же нужно сейчас сделать — и потому продолжала тупо смотреть в отражение телевизора, на худощавое лицо Нэнси Рейган.

«Он же сказал позвонить…» — вдруг вспомнила Маша, схватилась за трубку, палец коснулся диска номеронабирателя.

«Только бы никуда не ушел… Гром… почему он так представился?»

В трубке пошли длинные гудки.

— Ну же… бери трубку! Бери ее, черт возьми!

Она не заметила, как заговорила вслух — обращаясь словно бы не к невидимому собеседнику, отцу Лены, а к Нэнси Рейган, которая уставилась на Машу своими огромными светло-карими глазами.

Длинные гудки. Третий. Пятый…

— Бери, мать твою! — рявкнула она.

Нэнси удивленно моргнула, застыла на мгновение, потом, словно бы обидевшись, обернулась на мужа. И в этот момент мужской голос сказал:

— Ну что?

Маша подумала, что это сам Рональд Рейган задал ей вопрос — его как раз показали крупным планом и он смотрел на Машу выжидательным взглядом.

«Откуда он знает русский язык?» — пролетело у нее в голосе, но в следующую секунду она опомнилась — и сразу же забыла, что должна сказать.

— Э… — запнулась она и покраснела как девочка. — Я… простите…

— Вы позвонили? — напомнил голос.

— А… да! Да! — выпалила она, в ту же секунду послав и Рональда, и Нэнси куда подальше. — Я позвонила! Слушайте, — никого! Никого нет! Они еще не приехали! Понимаете⁈ Хотя должны были быть в городе в шесть часов, но до сих пор их нет. И нам никто не позвонил, не предупредил, что они задержатся… я имею ввиду классную руководительницу… как ее там, — имя классной вылетело у нее из головы. — Короче, никто! И вот уже программа «Время» идет, тут Рейган… — она не понимала, зачем это говорит, но продолжала, глотая слова и буквы: — … а их все нет! Вы… вы меня вообще слушаете⁈ — она замолкла и прислушался к тишине. Может быть, он уже повесил трубку, а она тут распинается…

Сердце ее стучало как паровой молот. Руки мелко и противно дрожали.

Маша увидела на трюмо таблетки валидола, потянулась к ним и отправила под язык белый кругляш. Язык защипал приятный холодок.

«Лишь бы инфаркта не было. Только не сейчас», — подумала она, ощущая разливающееся по сознанию вязкое болото паники.