Высокие башни - Томас Костейн

— Малышка, я буду занят веер день. Накопилось много писем, и надо бы с ними разобраться. Ты меня не отвлекай.

Фелисите понимала, что он проведет день с отцом Бениг-нусом, славным священником, который увлекался произведениями ювелиров. Они неторопливо будут обсуждать искусную работу мастеров, создавших красивые чаши, миски, графинчики и витые ложки. На следующее утро Фелисите видела, что кипа неразобранных писем не уменьшилась.

Девушка заметила, что барон стал меньше работать с тех пор, как до него дошли новости о том, что Луизиану передали в ведение Антуана Кроза и его торговым партнерам. Это известие здорово подкосило мсье Шарля, и он никогда больше не обрел прежнюю силу, хватку и напористость. Отсутствие бойцовских качеств стало заметно многим, и барон иногда даже этим хвастался.

— Я поздно проснулся нынче. Каким лентяем я стал! Постепенно Фелисите стала выполнять почти всю работу.

Для девушки это явилось спасением, ибо ей некогда было думать о том, что она больше никогда не увидит Филиппа. Освобождаясь от дел и поднимаясь в свою комнату, девушка вспоминала, как они были вместе в часовне. Она вновь и вновь перебирала последние слова, которыми они обменялись, словно бусинки четок.

К облегчению Фелисите, свадебную церемонию пришлось отложить. Об этом она узнала из весточки, которую ей впервые прислал Август де Марья. Ей не понравилось письмо. Оно было полно напыщенных фраз. Его назначение задерживалось, и поэтому ей не стоило покидать Канаду до тех пор, пока не прояснятся дальнейшие планы. Август сожалел, что их знакомство откладывается, потому что ему хотелось увидеть свою невесту. Он подписал письмо: «Остаюсь Ваш преданный и огорченный слуга, с нетерпением ждущий встречи».

Фелисите настолько обрадовалась весточке, что с трудом удержалась от того, чтобы не упомянуть об этом в своем ответе. Последний вариант письма она показала баронессе, и та во всем с ней согласилась.

— Письмо написано вежливо и мило, — заметила баронесса, — даже слишком вежливо для этого дурно воспитанного и надменного буржуа, которого Шарль выбрал тебе в мужья.

Лето подходило к концу. Баржи и каноэ сновали по реке, спеша перевезти все необходимое для того дня, когда лед скует реку и отдалит многие города Новой Франции друг от друга и от остального мира. Фелисите проводила в кабинете барона времени больше, чем он сам, и без всякой помощи занималась делами семейства ле Мойн. Приданое девушки было готово, но она его не сложила в сундук. Как-то миниатюрка с портретом Августа де Марьи упала на пол, и на ней появилась трещина. После этого казалось, что он ухмыляется, и выражение его лица было самое неприятное. Барон и Бенуа наконец закончили дела, связанные с огромными суммами, выделенными в качестве приданого девушке.

Наступила осень с ее туманами, хмурыми рассветами и необычайным сочетанием алого, золотистого и рыжих цветов, постепенно превращавшихся в пурпур и терракоту. Повсеместно весело отмечали Праздник урожая, и женщины были заняты подготовкой запасов на зиму.

Баронесса почти не вставала с кресла, и Фелисите пришлось взять в свои руки засолку огурцов и мелкого лука. Она следила за тем, как коптились ветчина и угри, засаливались говядина и свинина, как убирались на хранение брюква, морковь и яблоки. Ей не очень нравилось заниматься подобными делами, и она все время вспоминала о разных ведомостях и расписках.

Как-то в начале октября Фелисите была на кухне. На ней был огромный фартук, подпоясанный синим кушаком, с двумя карманами. Она увидела, как по лестнице спешно спускается барон, и пошла к нему навстречу, опасаясь, что их ждут дурные новости. В руке барон держал распечатанное письмо и казался очень взволнованным.

— Фелисите! Малышка! Планы опять изменились, и Августа де Марью не посылают во французские провинции. Ты не поверишь, какое у него теперь назначение.

— Его отправляют в Монреаль? Я не ошиблась? — беспокойно спросила она.

— Нет, не в Монреаль. Он направляется в Луизиану! И станет служить под началом Жан-Батиста. А должность ему подберут по прибытии на место. Он отплывет из Франции весной на первом же корабле. Дорогая Фелисите, ты приедешь его встречать, и вы немедленно поженитесь!

Девушка не сразу все поняла.

— Мне не надо будет отправляться во Францию! — воскликнула она. — И не придется ежиться под осуждающими взглядами строгих матрон, которые станут осуждать меня за совершенные ошибки? Я не буду жить вдали от моих милых друзей и не попаду в ссылку. Мсье Шарль, я так боялась этого!

— В Луизиане живет множество людей из Лонгея. От сознания этого тебе будет легче, и Жан-Батист за тобой присмотрит.

— Да, и Филипп тоже.

Барон внимательно посмотрел на девушку.

— Да, и Филипп.

Фелисите испытывала такое облегчение, что совершенно упустила из вида одно неприятное обстоятельство, — ее брак неумолимо приближается. У девушки сразу изменилось выражение лица, и она увидела, что барон также сильно расстроен.

— Я абсолютно уверен, — заявил он, кладя письмо в карман, — что старший де Марья хочет, чтобы все планы в Луизиане провалились. Зачем он посылает туда своего сына? Он должен будет ставить нам палки в колеса?

Барон испытующе уставился на свою воспитанницу.

— Тебе придется нелегко.

— Почему? — потребовала ответа девушка. — Неужели вы сомневаетесь, чью сторону я приму?

Барон покачал головой.

— Сейчас я в этом не сомневаюсь, но брак может разрушить прежнюю верность. Когда сливаются воедино разные интересы… Ну, тебе предстоит столкнуться с проблемой позже…

Установилась настоящая зима, и барон позировал для портрета, который писал молодой священник из Квебека. Во время работы юноша весело посвистывал. Он изображал на холсте человека с округлым лицом, весьма довольного жизнью. Баронесса стала совсем хрупкой, и у нее обострилось лицо. Она вдруг превратилась в очень религиозную даму и проводила много времени с монахом-иезуитом. Старик от пережитых лишений несколько повредился в уме и рассказывал баронессе об ангелах, которых он видел порхающими над водопадами, и даже о своем разговоре с Богом. Тот явился к монаху в трудную минуту в обличье человека, и подбодрил его. Барон был удовлетворен портретом, а баронесса чувствовала себя счастливой в компании старого миссионера.

Зима выдалась холодной и долгой. Все улицы были занесены снегом, и пройти по ним стоило огромного труда. Снег пышным слоем лежал на крышах и парапетах, побелил горгульи на церквях. Люди не помнили такой суровой зимы. Наконец начался ледоход, запоздавший на целые две недели. Спустя еще неделю река полностью очистилась от льда, и из Квебека прибыл в королевской барже Жан Карриер. Фелисите поняла, что день ее отъезда не за горами.