Белая субмарина - Влад Савин

Страшно было за летчиков. Но британцы никогда не бежали от опасности. И если надо было любой ценой обнаружить в океане эскадру противника, радировать координаты, ну а после, как повезет, удастся или нет уйти от спешно поднятых палубных «мессершмитов»… но у Англии ведь много храбрых летчиков, как и моряков? Два самолета, «Галифакс» и летающая лодка, уже пропали, еще один «Сандерленд» успел скрыться в облаках, но о постоянном слежении за немцами нельзя было и думать, только несколько «точечных» обнаружений. В любом случае при удаче немцы должны были заплатить за все!

Немцы, правда, тоже проявляли активность. Несколько раз были замечены их разведчики, однажды эсминцы бомбили субмарину, безуспешно, но атаку сорвали. И когда после полудня была замечена группа самолетов, похожих на «Веллингтоны», такие же большие, двухмоторные, это была особенность «Хейнкелей-177», четыре двигателя стояли в двух спаренных гондолах — никто на британской эскадре не воспринял угрозу всерьез, попасть бомбой в движущийся корабль с горизонтального полета на высоте шесть километров было практически нереально. Причем английским морякам это было известно лучше, чем кому бы то ни было, ведь именно это когда-то было их пугалом на Средиземном море, итальянская воздушная мощь, основу которой составляли многочисленные горизонтальные бомбардировщики. На бумаге в мирное время эта угроза казалась внушительной, но с началом войны выяснилось, что итальянцы совершенно не умеют взаимодействовать с флотом, бомбя с одинаковым усердием и своих, и чужих и, что примечательно, ни разу ни в кого не попав! А ведь довоенная итальянская авиация имела высокую репутацию, фейерверк рекордов и перелетов, внимание самого дуче, боевой опыт испанской войны — и все это оказалось блефом при испытании войной. Так что к бросанию бомб по кораблям с большой высоты британцы не испытывали ничего, кроме презрения, и были абсолютно правы, по реальному боевому опыту.

Вот только бомбы, сейчас подвешенные в бомболюках «Хейнкелей», пятидесятой бомбардировочной эскадры люфтваффе, еще не применялись против настоящего противника никогда, только на полигонах. Первые в мире «умные» боеприпасы, корректируемые авиабомбы «Фриц-Х», в нашей истории использованные осенью сорок третьего. В этой, альтернативной реальности, ракетные удары по Банаку и Хебуктену, вкупе с дотошностью группенфюрера Рудински, подключившего к вопросу спецов-конструкторов, заметно ускорили работы — хотя скопировать неизвестное оружие русских не удалось и даже с воспроизведением материала были проблемы, внимание «свыше», рост финансирования, да и просто уверенность, что это реально создать, сыграли весьма стимулирующую роль. И готовые к применению бомбы появились на пять месяцев раньше — против совсем другого противника. В нашей истории это были итальянцы, уже вышедшие из войны. Здесь «Хейнкели» заходили в атаку на английские корабли. Причем если итальянцы, уверенные, что война для них уже закончена, даже не сыграли боевую тревогу, то британцы успели открыть зенитный огонь.

Будь корабли американскими, все могло быть иначе. Универсалы 127/38 недаром состояли на вооружении до начала семидесятых, отличная СУО, автоматически связанная с радаром, снаряды с радиовзрывателями, были бы очень серьезной проблемой для больших и неманевренных самолетов даже на шестикилометровой высоте. Но вот англичане ничем подобным похвастаться тогда не могли. Статридцатитрехмиллиметровые пушки, тяжелый зенитный калибр «королей», были в большей степени орудием противокорабельным при отличной баллистике: слишком тяжелый снаряд, малая скорострельность, устаревший дистанционный взрыватель, не позволяющий оперативно выставить дальность разрыва. Так что зенитный огонь был для немцев доставляющим некоторое беспокойство, но не более того.

Телекамеры на бомбе не было. Хотя конструкторы, прочтя переведенную с русского фантастическую книжку, вышедшую как раз после тех точных и мощных русских ударов и отчего-то сразу же изъятую НКВД, пытались воспроизвести приведенную там схему. Но не получилось, и решение было самым простым, трассер на бомбе, хорошо видный бомбардиру-оператору, в обязанности которого входило командами вверх, вниз, в стороны удерживать на одной линии свой глаз, падающую бомбу и цель. Вероятность попадания была, конечно, не сто процентов — хорошо, если двадцать-тридцать. Но если сравнить с долями процента при сбросе в таких же условиях бомбы обычной…

И состоялось третье дежавю — не иначе, разные ветви исторических реальностей все же имеют между собой какую-то пока неведомую науке взаимосвязь. Две бомбы, с интервалом в несколько минут, так как самолеты заходили на цель поодиночке, чтобы не мешать друг другу, врезались в палубу «Герцога Йоркского». И никакая броня не могла сдержать бомбу весом без малого в полторы тонны, падающую со скоростью, близкой к звуковой. И если первая бомба, совсем как на «Роме», 9 сентября 1943 года нашей истории, пробив корабль насквозь, взорвалась под днищем, вырвав значительный его кусок, то вторая оказалась смертельной. На «Роме» сначала взорвался погреб противоминного калибра, здесь же сразу сдетонировали погреба носовых башен, первой и второй, по восемьдесят снарядов на каждый из шести стволов!

Что после случается с кораблем, могут рассказать спасшиеся с «Худа», все трое из почти полуторатысячного экипажа, и им еще чертовски повезло.

Еще одна бомба попала в «Ринаун», точно так же как в другой истории в «Витторио Венето». Взрыва боезапаса на этот раз не произошло, как и там, но корпус старого корабля готов был переломиться. И это могло случиться даже от последующего близкого разрыва или на большой волне, так что «Ринауну» сейчас оставалось очень осторожно, не вступая бой, боже упаси, малым ходом двигаться к базе и срочно вставать там в док. Оставались еще два легких крейсера и эсминцы — но как им атаковать днем неповрежденный линейный корабль?

И эскадра Тиле беспрепятственно прошла мимо охотников. Предложение послать вслед один из крейсеров было отвергнуто: что помешает немцам поднять палубные бомбардировщики и нанести преследователю повреждения, мешающие развить ход, после чего «Шарнхорст» развернется и легко расправится с легким крейсером?

Немецкая эскадра вошла в Брест 7 мая, по пути отразив налет британской береговой авиации, два «Бофорта» сбиты истребителями, торпеды прошли в стороне. Экипажи встретили на базе как героев, с пафосом, никому, однако, не показавшим излишним, никогда ведь еще германский флот не одерживал столь славной победы! Были все положенные почести и дождь наград, в этой версии истории именно Тиле, а не пропавший без вести Лют удостоился быть первым героем Кригсмарине, кавалером Рыцарского креста с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами. Были, конечно, и недовольные, ведь рейхсфюрер ничего не забывал и тотчас вспомнил: а кто это уговаривал арестовать Тиле как врага рейха? Это просто глупость, несоответствие занимаемой должности — или вредительство еще не пойманных заговорщиков, захотевших скомпрометировать истинного героя? Но эта сторона дела осталась для широкой публики практически незаметной, так, исчезли в неизвестном направлении несколько чинов…

Особое влияние на последующие события оказала запись кинохроники с интервью адмирала. Поначалу, правда, были сомнения, стоит ли ее показывать полностью, включая кадры расправы с плавающими в воде? Решили, однако, показать все, «для поднятия боевого духа», а то в германский флот стало слишком мало идти добровольцев. Да и фильм, смонтированный и режиссированный лучшими мастерами Германии, производил сильное впечатление. Особенно удалась грозная фигура адмирала-берсерка, потопившего самый сильный линкор врага без особых своих потерь. Позабыв о недавних поражениях на Востоке, газеты рейха уже грозили выкинуть американцев с англичанами из Африки и перетопить в Атлантическом океане, «как научил адмирал Тиле»! А на очереди ведь еще был Гибралтар!

Совсем другая реакция была за океаном. Все газеты США бились в истерике, соревнуясь в изобретении достойного наказания: от банального повешения пирата на рее до четвертования. В знакомой нам истории величайшими одномоментными потерями американцев на море были «Рона», потопленная в январе сорок четвертого, тысяча сто погибших, и «Леопольдвиль», декабрь того же года, девятьсот человек. Здесь же, на «Куин Элизабет», «Санта-Розе», в эскадрах «Айовы» и «Карда», всего за три дня погибли почти тридцать тысяч человек! Причем остались живые, сумевшие на плотиках дождаться спасения, свидетели, рассказывающие, как их расстреливали в воде, рубили винтами, приманивали акул! И тот, кто приказал так поступить с десятками тысяч американских парней, вскоре стал известен каждому американцу не меньше, чем каждому немцу. Пират, маньяк, палач, потрошитель и людоед — это были еще самые мягкие эпитеты, которыми награждали Тиле, затмившего по дурной славе Гитлера и японского императора, вместе взятых.