Белая субмарина - Влад Савин

Несомненным успехом для немцев было то, что им удалось обеспечить внезапность. Так, горючее, боеприпасы, авиационно-техническое имущество было заранее переброшено на испанские аэродромы под видом «помощи для Испании». В результате полной неожиданностью для англичан оказалось, что авиаудар по Гибралтару, который позже назвали «европейским Перл-Харбором», был нанесен меньше чем через сутки после объявления о вводе в Испанию войск Еврорейха. Однако главным фактором, сыгравшим свою роковую роль, было благодушие союзников, не ожидающих от противника столь решительных и энергичных действий. То есть налицо был авантюризм, ставка на ошибки врага, в данном конкретном случае полностью оправдавшаяся, — характерная особенность германского военного планирования.

Наиболее слабой составляющей вооруженных сил Еврорейха был флот. И без того уступающий союзному, он понес огромные потери на северном театре от действий советского ВМФ. На тот момент в распоряжении Еврорейха к действиям в Атлантике были способны лишь один линейный корабль («Шарнхорст») и авианосец («Цеппелин»), плюс два французских линкора («Дюнкерк» и «Страсбург»), и шесть итальянских (в том числе лишь два современных). В то время как один лишь британский флот имел двенадцать линкоров и семь авианосцев, с учетом же ВМС США превосходство союзников на море становилось подавляющим. Чтобы компенсировать это, немцы сделали ставку на планирование, с правильным выбором места и времени. И это удалось им в полной мере. Момент был выбран исключительно удачно, когда США имели в Атлантике лишь корабли, проходящие боевую подготовку, а потому не могущие считаться полностью боеспособными, а у Англии значительная часть военно-морских сил находилась на удаленных театрах или в ремонте.

Прежде чем мы приступим к подробному рассмотрению рейда эскадры Тиле, заметим, что утверждения о «гениальности» этого «величайшего европейского тактика морской войны», весьма распространенные в современных западных источниках, не имеют под собой основания. Именно Тиле был командующим немецким Арктическим флотом в период его наибольших поражений, фактически разгрома, гораздо меньшими силами нашего Северного флота — и, что характерно, против советских моряков этот германский адмирал не показал абсолютно никаких талантов великого флотоводца! Подлинная причина успеха рейда Тиле в том, что это была по сути первая на Атлантическом театре операция взаимодействия разнородных сил, палубной авиации, надводных кораблей и подводных лодок, к противодействию которых союзники оказались совершенно не готовы.

Испания, Гибралтар.

Мне не в чем каяться. Если вы уже вынесли нам приговор, так делайте свое дело и прекратите эту комедию. Единственное, о чем прошу, о замене повешения расстрелом. У нас, в Англии, вешают лишь разбойников и воров, а мы все же честные солдаты, принесшие присягу нашему королю Георгу.

О каких преступлениях вы говорите? Если мой король что-то требует от вашей страны, не нам, его солдатам, судить, зачем он это сделал, наверное, были основания. Вы подло напали на нас, атаковав наш флот, вы открыто встали на сторону нашего врага в этой войне. Как еще следует понимать ваш ответ на ультиматум, «обеспокоившись за наш суверенитет, вынуждены обратиться к Германии за защитой»? Если вы надеялись, фактически ведя войну, сохранить маску нейтралитета, то никого не обманули, по крайней мере здесь.

Вы напали на нас подло и внезапно. Да, уже четвертый год идет война, но Крепость ни разу еще не подвергалась обстрелу или бомбежке. Мы лишь принимали и отправляли тех, кто шел в бой. Кого-то из гарнизона переводили в Африку, на фронт — но почти никого, с боевым опытом, к нам обратно. Крепость всегда была незыблемым оплотом Британии, сама мысль, что кто-то посмеет ее штурмовать, казалась невероятной. Да, мы слышали про Сингапур — но здесь все же Европа, а не край земли, метрополия рядом. И если нас четвертый год не решались тронуть, но отчего это должно произойти именно сейчас? Нас подвела наша британская обстоятельность, привычка ко всему готовиться не спеша. Встать, умыться, позавтракать — и затем лишь идти на войну.

Германцы вошли в Испанию двенадцатого мая. Нам объявили об этом утром, нет, никаких особых мероприятий не проводилось. В гавани стояла эскадра, «Родней», «Нельсон» и пришедшие только из метрополии новый линкор «Хоув» и авианосец «Юникорн», а также крейсера, эсминцы. Один вид этой армады внушал уверенность, как может быть что-то недопустимое там, где находится британский флот, Роял Нэви? Кто решится заглянуть в дула шестнадцатидюймовых пушек его линкоров? Приготовления к войне — какие, мы же Крепость, считается, что должны быть готовы всегда.

Тем более что вечером должен быть большой концерт. Приехала большая группа артистов из Голливуда, и среди них сама Вивьен Ли, та самая Скарлетт или леди Гамильтон. Была хорошая погода, и чтобы видели все, в качестве сцены была выбрана полетная палуба «Юникорна», расцвеченная, как рождественская елка. И другие корабли в гавани тоже несли иллюминацию, надо же было вдохновить сынов Британии, идущих в бой?

Парни из службы связи постарались, мощные громкоговорители позволяли слышать музыку, наверное, даже на испанской стороне бухты. Песни были… Наверное, дома, слушая их за пивом в пабе, мы замечали их не больше, чем уличный шум, но здесь они говорили нам о том, что где-то есть дом, где нас ждут. Веселье, беззаботность, и никакой войны. Забыть, хотя бы на час, что завтра, возможно, придется умирать, что будут кровь, грязь, окопы или пыль. День, ночь мы идем по Африке. Только пыль от сапог. Эту песню мы проводили молчанием, без аплодисментов, она напомнила нам, кто мы и где. Тогда снова вышла она, Вивьен, — и обратилась к нам с речью. Вы делаете большое и нужное дело, парни, так возвращайтесь же скорее с победой, а мы дома будем вас ждать.

И тут мы услышали самолеты во тьме. Много самолетов. Они шли с северо-запада, могли быть и нашими. Я не знаю, что думали штабные, может быть, не захотели прерывать концерт не разобравшись. Но хорошо помню, что свет на кораблях погас, лишь когда упали первые бомбы. С берега, с четырехсот ярдов, я видел, как вспучилась палуба «Юникорна», летели в стороны обломки и тела, и взметнулся столб пламени от горящего авиабензина. Самолеты выходили из пике и проносились над самой водой, черными птицами апокалипсиса, по ним сначала даже не стреляли. Берег не бомбили, только корабли — но почти все начальство, все штабные, были на «Юникорне», в первых рядах партера. Нет, кажется, досталось еще аэродрому, там вроде бы засыпали после воронки на полосе. Паники не было, была неразбериха, кому и куда бежать, есть ли угроза штурма с моря или с суши? Все спешили занять позиции по тревоге, но, пока добежали, все уже закончилось. Было тихо и темно, никто больше нас не атаковал.

Джерри бросали тяжелые бомбы, по тонне. «Юникорн» горел всю ночь, а затем опрокинулся и затонул там же, у причала. «Родней» получил бомбу в надстройки, там все разворотило. Тяжелее всех, не считая «Юникорна», пришлось старине «Нельсону»: две бомбы, два прямых попадания по тонне было слишком даже для него. Подорванный еще раньше вашей предательской торпедой, он накренился на левый борт и сильно сел носом, а затем, когда палуба до первой башни ушла в воду, вдруг перевернулся кверх килем, это случилось ночью, и говорят, водолазы слышали, как наши парни, заживо погребенные в его отсеках, стучали по корпусу, в надежде что им помогут. Один лишь «Хоув» не пострадал, хотя две бомбы взорвались в воде очень близко, было сотрясение, даже где-то разошедшаяся обшивка, но ничего серьезного. Откуда я в этом разбираюсь, хоть сухопутный? Падре, я из Белфаста, работал на верфи «Харланд энд Вольф». А отчего не попал во флот или технари береговой базы? Давайте не будем о том сейчас…

Помню, нас всех, сразу после налета больше всего волновало, жива ли Вивьен. Оказалось, что ее сбросило с палубы в воду, и кто-то там прыгнул вслед, помог ей выбраться на берег. Погибло очень много людей, даже на «Роднее», наверное, половина экипажа, там ведь все были на верхней палубе, да еще старались залезть повыше, чтобы было лучше видно, — представляете, что было, когда в эту толпу попал тонный фугас? И не всем упавшим в воду, особенно раненым или контуженым, повезло так, как Вивьен. И что было делать с «Нельсоном», будь у нас оборудование, можно было бы прорезать дно, установить шлюзовую камеру, вывести на поверхность тех, кто живой, — но у нас не было ничего этого, а ждать, пока привезут из метрополии, было бесполезно. Кажется, водолазы пытались протащить шланги, подать воздух в отсеки. Может быть, им и удалось бы кого-то спасти, если бы нам дали время.

Падре, не надо говорить мне, что у вас не было в Крепости шпионов. Откуда еще джерри узнали про концерт, выбрав столь удачный момент для удара? А правда, что они же захватили французский флот в Тулоне, заранее и тайно введя на базу своих переодетых солдат со спрятанным оружием, как нам рассказали? Потому не надо нас винить, что мы в ответ должны были провести изоляцию «потенциально враждебного элемента» — все испанцы, работающие в Крепости, были арестованы и до выяснения заключены в подземелья Скалы. Насколько мне известно, насилие применялось в пределах допустимого, никаких эксцессов не было.