Мир, где тебя нет (СИ) - Дементьева Марина

Старк уже падал, когда его четвёртая стрела нашла цель.

***

Это погребение (поспешное, на грани соблюдения церемонии, — малефики единогласно утверждали, что следующий прорыв не заставит себя ждать) запомнилось Диане почти обморочной оторванностью от происходящего. Быть может, потому что она не видела смерть Старка собственными глазами. Или оттого что всё произошло слишком быстро. Или потому что она совершенно не ожидала потерь в этот краткий, промелькнувший стрелой у виска бой, унёсший одну-единственную жизнь, — его.

Так бывает. Едва ли сам Старк мог ожидать, что ничем не знаменательная, ни продолжительностью, ни напором, битва возьмёт с него последнюю цену. Диана помнила лурни по последней мимолётной встрече — он смеялся. Старку вообще не свойственно было молчаливое уныние.

А может, всё ещё проще. И Диана просто очерствела от вереницы смертей. И строгий ритуал уже не мог ввергнуть душу в трепет, присущий прикосновению к тому пределу, за которым ожидает вечность. Этот ритуал так часто повторялся, что стал обыденным, чуть менее будничным, чем трапеза или отход ко сну. Усталость шлифовальным камнем сглаживала последние зазубрины.

Перед тем, как поднесли огонь, к костру подошла Фреа. Ветер топорщил слои пёстрой одежды, ворох мелких, перевитых тесьмой и нитками косиц. Мелкие, острые черты лурнийки застыли в несвойственном ей сосредоточенном выражении.

Низко склонившись, отчего её волосы закрыли покойному лицо — с похожими чертами уснувшей птицы, — Фреа что-то коротко прошептала и прикоснулась губами к застывшим губам Старка. И ушла, обхватив себя за острые плечи, волоча по жухлой бесцветной траве истрёпанный и пёстрый хвост шали.

С этого дня она уже никогда не смеялась.

А после Магистр велел всем, кроме дежурных, отправляться спать. Это был приказ, и Диана, оставаясь в том же режиме автопилота, дошла до своей спальни, откуда Трей уже увёл к себе Ниери, и, не раздевшись, легла на постель. Она провалилась в сон, как в лесную западню, яму, прикрытую еловыми лапами и хворостом. Там не было ничего, одна чернота.

Она спала, когда всё повторилось.

Диана не разрывала связь, когда зрение стало меркнуть — в конце концов, зоркость от аккумулятора не требовалась. Не остановилась, когда носом пошла кровь — по ощущениям, это случилось спустя какие-то жалкие минуты боя. Ничего удивительного: тех часов сна не хватило, чтобы восстановиться хотя бы на треть. Но она ещё способна была что-то дать, и отдавала эти крупицы — только так она могла внести свой вклад. Её силами были оплачены огненные заряды Кристалины, прицельно испепеляющие тварей. Без неё Хлои не удержала бы участок стены. Если бы не хранительница, Солейн не обезопасила бы скопище крогов, для их, увязнувших в образовавшемся болоте, дальнейшего уничтожения. И Фреа окунулась в забвение боя — благодаря первоисточнику.

Кровь запеклась на губах и подбородке, но по щекам заструились тёплые слёзы. Диана уже давно могла видеть во тьме лишь вспышки да огни. Она провела рукой по лицу и на бледном пятне ладони различила тёмные потёки.

Под нею захрустели, надламываясь, хрупкие веточки хвороста — последнее, что отделяло от падения в черноту лесной ловушки.

Пуповины связи оборвалась почти помимо её воли — воля вместе с сознанием соскальзывала в темноту. Словно хвосты отсечённых электрических проводов хлестнули по изнанке сути, и вспышка боли отрезвила на краткий миг. Диана подставила ладони, чтобы не упасть плашмя. Опалило стёсанную кожу. Погасшее зрение рассеивало свет факелов; метались тени, и по смазанным очертаниям Диана не могла узнать, кого видит перед собой. Живые или не-мёртвые?

Диана через долгое усилие качнула тяжёлой, клонящейся на руки головой. Косые всполохи — свет отразили полосы авалларской стали — Кристалина. Коротко вскрикнула женщина.

Снизу, из глубины каменной тверди, ударил толчок. По стене прошла зыбь.

Диану потянули вверх чьи-то руки, женский голос настойчиво повторял одно слово. Камни не отпускали её. Она словно вросла в прочную кладку, сама стала тяжёлой и неподвижной, как камень.

Последовал толчок, мощнее прежних. Потревоженная твердь всколыхнулась рябью. Кладка раскалывалась, как скорлупа гигантского ореха. Незримую женщину отбросило от неё; Диана лежала и всем распростёртым телом ощущала движения того, что переставало быть единым целым, распадаясь на пласты, осколки, лишь по случайности ещё сохраняющие равновесие.

Чьи-то руки, действующие гораздо более решительно, вздёрнули Диану в воздух. Мужчина перекинул её через плечо и побежал, меняя темп, но не останавливаясь ни на мгновение. Где-то он двигался протяжёнными прыжками, а твердь, прекратившая быть твердью, расступалась под его ногами.

Наконец они остановились. Мужчина снял Диану с плеча, где она лежала на протяжении всей этой роковой гонки, безвольная, как поклажа, не умеющая даже ощутить страх. Маг, а это, конечно же, был маг, опустил её на землю, и тело обмякало, Диана стояла лишь благодаря тому, что мужчина удерживал её за пояс. Приникнувшим к его боку телом она ощущала, как он переводит дыхание.

— Илле... — скорее догадалась, чем узнала.

— Да, госпожа, — откликнулся он. — Вы можете идти?

Она отрицательно качнула головой. Раздавались глухие, рокочущие звуки ударов, а может, это кровь стучала в виски.

— Прости, Илле.

— Ничего, — ответил он. — Вы не виноваты.

— Где мы? — Она слепо повела кругом рукой, рассекла ребром ладони пустоту, оцарапала кончики пальцев о камень. — Где все?

Она по-прежнему ощущала глубинную вибрацию, но ослабленную, отдалённую.

— Стена не выдержала, — коротко отозвался Иленгар.

"Нас отрезало", — поняла Диана с холодной ясностью. В зрячей памяти вспыхнули образы почти годичной давности. Завалы между неровными обрывками стены, тела, что доставали из-под обрушения — исковерканные, смятые, разорванные.

Чудо, что их не увлекло с обломками... "Продолжишь ли ты считать это чудом, когда тебя начнут заживо рвать на части?"

У Илле есть шанс на спасение. Но только у него одного.

Диане не требовалось зрение, чтобы знать, что небо скрыто за чёрными крыльями. Воздух сконцентрировался, и он становился всё гуще, плотнее ненадёжной, готовой в любой момент расползтись, как болотная ряска, тверди. Крылатые твари чуяли их.

— Оставь, Илле, — произнесла как приказ. — Магистра здесь нет.

— Мне не нужно присутствие Магистра, чтобы защищать вас, — возразил маг с холодным гневом.

Близкая вспышка ослепила её почти незрячие глаза.

"Что будет, когда он исчерпает последний резерв силы?" Внутри провернулся ножик.

В воздухе свистело и хлопало, словно над Телларионом развесили сотни и сотни ярдов парусины. Диана ощутила, как в ней затеплились первые искры первоисточника. Густой мрак, заволочивший взор, почти неощутимо светлел. От напряжённого усилия оболочку глаз окутало влагой: кровью ли или слезами омыло их на сей раз.

Бойницы в Телларионе укреплялись с внутренней стороны, как раз для подобных случаев — защиты этой было достаточно, только чтобы не попасть врасплох в первые секунды. Вровень за её спиной к стене как раз прилепился такой выступ для стрелков — исковерканное напоминание о парящей в выси беседке в великолепии садов Каста-Алегры, замершей посреди осени, где всё дышало поэзией и предчувствием любви. В серовато-багровом сумраке призрачно плыло светлое лицо с неразличимыми, точно сглаженными давностью лет чертами.

— Почти как тогда, — негромко произнёс Илле и, кажется, усмехнулся.

— Прошу, Илле... — в последний раз позвала Диана.

Удерживающая её рука напряглась стальным обручем, вжимая её обессиленное тело в мужское, в слои дублёной кожи, в кольчужные звенья, щитки наручей. Сорванное дыхание Иленгара обожгло Диане губы. Склонившись к её лицу, он с кратким вздохом прикоснулся поцелуем к щеке, у самого уголка приоткрывшихся для слов протеста губ.

И спиной вперёд втолкнул Диану в тесное огороженное пространство с раструбом выемки в стене, что оканчивалось узкой прорезью. Дверь воздвиглась перед нею, словно поднятый щит.