Князь Барбашин (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович

Обучение в школе велось весь год. Зимой гардемарины постигали теорию, а каждое лето ходили в море "на практику", где, выражаясь словами князя, давно заработавшего среди мореходов новгородских немалый авторитет, они свои теоретические познания учились применять на практике. Практику любили больше, потому как она заодно и деньжат подзаработать позволяла, а то на гардемаринском жаловании сильно-то не пожируешь. Вот только, с князем на одном корабле Тимке больше ходить не довелось, потому как учили их управляться не только со шхунами, но и с другими типами кораблей. Ведь не секрет, что ходить под прямым парусом и косым вовсе не одно и то же. Вот и гоняли их, дабы прочувствовали, как ведут себя разные корабли на разных курсах относительно ветра – в фордевинд, бакштаг, галфвинд и бейдевинд. Да научились вовремя замечать усиление ветра и определять необходимый момент начала манёвра и уборки парусов. Да запомнили, какие паруса и когда ставить да убирать. И хоть и понятно, что опыта ему ещё набираться и набираться, но о парусах теперь Тимка знал куда больше, чем прежде. И лодья с её опускаемым парусом, ныне казалась ему довольно простой в обращении. У тех же немцев на некоторых кораблях реи уже не опускались на палубу, как раньше, и чтобы убрать парус его приходилось подвязывать, для чего необходимо было вскарабкаться на рей и лёжа на животе, постоянно рискуя свалиться вниз, работать со снастями. Одна из таких вот каравелл-редонд, с редкой пока ещё для Балтики стеньгой, была приведена в Норовское в качестве приза и стала использоваться для обучения как гардемаринов, так и простых мореходов. Однако, когда несколько из них, не удержавшись во время качки, свалились вниз и разбились кто о палубу, а кто и об воду, которая вовсе не была при падении с такой высоты мягкой и податливой, на ту каравеллу все стали смотреть со страхом и неприязнью. И даже поползли слухи, что придумана она была специально на погибель православным. Но тут о произошедшем прознал князь. Примчавшись в затон и осмотрев каравеллу со всех сторон, он в очередной раз показал себя изрядным выдумщиком и искусным корабелом. Подчиняясь его указаниям, мастер Викол довооружил судно пеньковыми тросами, протянутыми вдоль всех реев, а для того, чтобы удерживать этот трос на нужном расстоянии и устранить его чрезмерное провисание, его подвязали одним – тремя отрезками к самому рею. Эти отрезки князь смешно обозвал подпертками, а сам трос пертом. И оказалось, что работать с парусами, упираясь ногами на эти самые перты, стало куда удобнее и безопасней. Хотя бояться той каравеллы мореходы, особенно молодые и неопытные, ещё долго не переставали.

А ещё на той практике курсанты постоянно работали с навигационными приборами, и их умение частенько проверял сам Гридя Фёдоров, давно назначенный не только капитаном краера, но и главным штурманом компании. Сейчас он, всё ещё бледный после тяжёлого ранения, сидел рядом с князем, внимательно выслушивая ответы и задавая дополнительные вопросы.

Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают. Экзамен Тимка сдал на преотлично, не зря же дожил до конца учёбы. А ведь не все дотянули до выпуска. Кто-то погиб, ведь в бою все равны, а кто-то просто не осилил программу и был отчислен. За уши не тянули никого, зато бывших курсантов с охотой брали на корабли всё той же компании. И многие даже неплохо устраивались. Однако из полутора десятка юнцов до экзамена дожили лишь семеро.

Зато теперь все они, получив на руки дипломы (впрочем, Тимофей не сильно верил, что сей бумаге, пусть и с печатью, сильно поверят где-то вне компании) были приглашены в кабинет начальника, где им торжественно вручили их первые назначения. Ведь ещё поступая в школу, они обязались отработать пять лет на судах компании, после чего могли искать работу на стороне, коли им в компании работать надоест.

Торопливо вскрыв полученный конверт, парень присвистнул. Ему надлежало по весне прибыть на борт "Новика" и всю навигацию проходить в роли помощника тамошнего штурмана. Ну а как вы хотели? Кто же неопытному юнцу сразу корабль доверит? Ну да Тимка не отчаивался. Лихость руссо-балтовских каперов была давно на слуху, а богатства, получаемые его экипажами, вечной темой для обсуждения. Так что своим назначением Тимка остался вполне доволен, даже когда узнал, что кормщиком вместо князя стал всё тот же Гридя Фёдоров.

Лето в походах пролетело, даже не заметил. То сопроводили купеческий конвой в Любек. То пошли гданьских купцов пограбили. Потом всей силою сходили до орденской столицы, по пути намяв бока всё тем же гданьским морякам. А теперь вот вновь вышли в поход. Причём к трём каперским кораблям ("Верную супружницу" оставили для защиты побережья) зачем-то прихватили две каравеллы, причём выбрали те, кто был в наиболее лучшем состоянии, да ещё и загрузили их провизией и водой, словно им предстояло дальнее плавание.

По пути, разумеется, не преминули спуститься к Вислинскому заливу, поохотиться за купцами. А то как же? Ведь в Гданьске, несмотря на войну, ярмарку никто не отменял. Ну и, разумеется, без добычи не остались. Правда, большинство кораблей пришлось пропустить мимо, потому как были они чьи угодно, только не гданьские, но, в конце концов, и им повезло, углядели среди нидерладских флагов польский хольк. Только голландцы отчего-то решили вступиться за товарища, чем весьма сильно обидели каперов и князя, после чего вместо одного приза взяли три, заодно создав командованию, по выражению Гриди, лишнюю головную боль. Ведь захватив подданных испанского короля, они тем самым совершили акт пиратства. Но, видимо, захваченный груз перевесил все минусы, и призы с пленниками были отправлены назад, а мореходам объявили, что, коли не хотят повиснуть высоко и коротко, то в иноземных портах, да и дома опаски ради, не стоит упоминать, что тут был кто-то ещё, кроме ляхов. Ну дак, люди-то вокруг с понятиями собрались. В петлю никто не хочет, а вот деньги за призы – это всем в радость. А что до пиратства, так дело в море обычное, а морская пучина надёжней всех хранит чужие тайны. К тому же у многих были друзья или знакомые, которых взяло море, и никто из них не знал, господней ли волей или происками морских разбойников. Так что никто долго по случившемуся страдать не собирался.

Ночью молодой штурман самостоятельно, хоть и под приглядом Гриди, выправил курс отряда по звёздам. Корабли шли в бакштаг на хорошей скорости, поскольку работали все паруса, и кормовые не затеняли передних. Так день за днём, караван и пересёк Варяжское море, оказавшись возле берегов острова Борнхольм.

Этот небольшой холмистый островок с обрывистыми берегами был давним владением Дании. Лежащий на перекрестье торговых путей Балтики, он не мог не стать крупным купеческим центром. Столицей острова был городок Рённе, на западном побережье. На его гостеприимном рейде всегда хватало кораблей, однако русский отряд не стал терять время на стоянку, и просто горделиво прошествовал мимо.

Тимка, словно вновь став мелким зуйком, с интересом рассматривал открывавшийся по мере прохождения пейзаж. Борнхольм через легкую дымку проявлялся постепенно, не торопясь явить всю свою красоту сразу. Обрывистые, покрытые зеленью берега имели тут и там яркие бело-красные вкрапления строений, отмечающие человеческие поселения, а так же многочисленные желтые поля люцерны, которые окрашивали серо-зелёную сушу в радостный солнечный цвет.

Впрочем, долго любоваться видом ему не дали: пришла пора заступать на вахту.

Переход от острова Борнхольм до столицы датского королевства Копенгагена уложился в одни сутки, за которые отряд испытал все причуды балтийской погоды, вплоть до грозы и жестокого ночного шквала.

Когда же к утру тревожную ночь растопили солнечные лучи, и немного развиднелось, впереди показалась земля, берег которой был ровным и низким, со светло-жёлтой полосой дюн. А потом впереди показался и сам город.

Копенгаген был расположен на зеландском берегу Эресунна и на малых островах. Благодаря выгодному стратегическому положению (ведь всем известно, что Варяжское море – это бочка, а Копенгаген в нём – пробка) и рыболовному промыслу город рос и богател из года в год. А потому не стоит удивляться, что не всем его богатство и статус пришёлся по вкусу. Несколько раз Копенгаген был разграблен и разорен. А в 1369 году Ганзейская лига вообще полностью разрушила город, включая и крепость на островке Слотсхольмен, построенную ещё епископом Абсалоном. И лишь полвека спустя на месте развалин старой крепости началось строительство замка, в стенах которого со временем разместилась королевская резиденция.