Могучая крепость. Новая история германского народа - Стивен Озмент
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 11
Неоднозначный немец
ГЕРМАНИЯ ПОСЛЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
8 мая 1945 года война в Европе официально закончилась безоговорочной капитуляцией всех немецких сил генералу Дуайту Д. Эйзенхауэру, которая произошла в предыдущий день в Реймсе. К этому времени в результате бомбардировок союзников уже были разрушены крупные города Германии, а общее количество мертвых немцев дошло до 4,5 миллионов человек. Из них 500 000 составляло гражданское население городов, 2 миллиона солдат умерли на полях сражений, еще два миллиона беженцев вынужденно покинули занятые немцами Венгрию, Польшу и Чехословакию между 1944 и 1946 годами. Последнее было названо «крупнейшим миграционным движением современности»{733}.
Празднующие победу союзники, которые теперь хотели восстановить порядок и объединить поверженную Германию, сами разделились, имея разную историю, политику, культуру. Эти различия, которые наиболее ярко проявились в дальнейшем в оккупационных зонах во время холодной войны, также формировали будущее Германии. Французы и леволибералы из немецких интеллектуалов считали, что решение германской проблемы лежит в постоянном разделении Германии. Однако в итоге именно необходимость союзников решить собственные разногласия создала две Германии{734}.
На Тегеранской конференции в ноябре 1943 года Великобритания, Соединенные Штаты Америки и Советский Союз согласились разделить Германию на оккупационные зоны. Во время второй встречи, на Ялтинской конференции в феврале 1945 года, обсуждалась необходимость разоружения и денацификации Германии в полном объеме. В трех западных зонах союзники стали обращать немцев в демократов, в то время как в восточной Советы пытались сделать из них социалистов. Во всех четырех зонах немцы неохотно обращались, подавляющее их большинство надеялось на демократическо-социалистический «третий путь», который поможет сохранить германские земли объединенными и доступными для всех немцев.
Потсдамская конференция претворила в жизнь договоренности союзников летом 1945 года. Она проходила под руководством президента Гарри С. Трумэна и премьер-министра Великобритании Клемента Р. Эттли. Союзники приняли решение о прагматическом правлении. Оно уже спасло немцев после еще одного панъевропейского кризиса несколькими столетиями ранее: правитель земли, или в данном случае, командующий военной зоной союзников, будет править в этой зоне так, как посчитает наилучшим.
Среди разнообразных вопросов обсуждались репарации. Советский Союз оккупировал территориально крупнейшую, но наименее заселенную и имеющую меньше всего промышленных предприятий зону. СССР настаивал, чтобы имеющие лучший доход западные союзники, зоны которых включали индустриальный Рур, отдали ему дополнительно 10 % своих репараций. Нуждающиеся советские разобрали большое количество немецких фабрик, чтобы транспортировать их к себе на родину и собрать там, показывая, что они не собираются надолго оккупировать Германию. Французы тоже разобрали свою зону во время первых четырех лет оккупации. Однако к 1948 году западные союзники, с которыми к тому времени Франция пришла к соглашению, вспомнили последствия Версальского договора и выбрали политику восстановления и реконструкции вместо наказания и разграбления. Стратегические инвестиции в сумме 1,4 миллиарда долларов, в рамках рассчитанного на четыре года плана Маршалла, предоставленные Соединенными Штатами для быстрого восстановления Европы, помогли сохранить целостность Западной Германии и производительность, которая шагала в ногу с европейской, что впечатляло{735}.
К концу войны в Западной Германии жило мало истинных демократов, на Востоке также насчитывалось мало истинных коммунистов. С точки зрения союзников, обе Германии были словно созданы для их работы. Коллективно рассматривая немцев, как нацистов, западные союзники изначально отрицали существование антифашистских групп и их роль в восстановлении страны. Таким образом, была упущена возможность раньше начать строить германскую демократию и поставить ее под местное политическое руководство{736}. Также немцев держали вне игры в западных зонах из-за рьяных усилий союзников по денацификации и переобучению. У американцев имелись анкеты по выявлению нацистов, они нашли 136 обязательных причин для исключения немца из послевоенной занятости. Для допрошенных немцев существовало четыре возможных категории вины и только одна — оправдания{737}. Такое послевоенное изучение и обучение, которые продолжались в различных формах на протяжении холодной войны, создавали бюрократические кошмары для одновременно несчастных и виновных. Они вызвали сильное негодование у репрессированных немцев{738}.
В отличие от этого Советы нацелились, скорее, на германские социополитические структуры, а не на отдельных людей. Вместо старого нацистского режима появился марксистско-ленинский коллектив, в который направили существовавшие ранее Социал-демократическую и Коммунистическую партии. Новая Социалистическая единая партия Германии с тех пор стала единственной законной восточно-германской политической партией. [Утверждение не вполне корректно, в ГДР существовала номинальная многопартийная система, хотя о реальной многопартийности и демократии речи не шло. — Прим. ред.] Подавляя личные свободы и предпринимательство, новая экономика под руководством по типу советского постоянно подрывала ранее завоеванную политическую стабильность.
Несмотря на изначальные проверки, значительное число бывших членов нацистской партии заняло важные посты в восстановлении Германии. Во многих случаях у них были лучшие навыки и опыт, и по большому счету их наем являлся более практичным. Во время суровых нацистских лет многие работы и должности требовали членства в партии, что вынуждало бесчисленное количество немцев становиться номинальными нацистами не из идеологических причин, а по необходимости. В первые месяцы реконструкции нацеленность союзников на выявление и наказание истинных нацистов создала конфликт, который продолжается до сих пор — а именно, как сбалансировать человеческую ответственность перед воспоминаниями с жизненно важной необходимостью двигаться дальше. Первое, конечно, имело больший вес для союзников, второе — для немцев, которые пережили самое ужасающее поражение в своей истории. Ведь еще не забылось и предыдущее, напоминающее нынешнее{739}. Получался очень знакомый для немцев перекресток: в свое время для них невозможность забыть 1918 год и горькие годы Веймарской республики проложила путь к 1933 году.
В мае 1949 года по наказу союзников германское Учредительное Собрание ратифицировало новую временную конституцию для западных зон, известную, как Основной закон. Президент Собрания Конрад Аденауэр, семидесятитрехлетний бывший обер-бургомистр Кельна, католик и антикоммунист, подписал законопроект, ставший законом, за три месяца до того, как сам стал первым послевоенным канцлером Западной Германии. Западной Германии больше требовалась стабильность, чем перемены. Два десятилетия там
