Цмцерон - Пьер Грималь

Мешал им и еще один человек, Катон, слывший совестью сената, как Цицерон слыл его голосом. В свое время Помпей пытался привлечь Катона на свою сторону, предложив установить брачные связи между обеими семьями. Катон отказал, и теперь от него тоже надо было как-то избавляться. Клодий сумел добиться проведения закона, по которому Катону доверялась ответственная миссия на Востоке. Ему предстояло присоединить к владениям Рима остров Кипр, где правил один из Птолемеев; кроме того — и таким образом надолго, — откладывалось возвращение Катона в Рим, он должен был добиться возвращения в Бизанций некоторых его граждан, вынужденных ранее уйти в изгнание из-за внутренних гражданских распрей. Катон отбивался как мог, утверждал, что поручение, которое на него возлагают, не почесть, а кара, но уехать из Рима ему все-таки пришлось. Вернулся Катон в столицу через два с половиной года, в ноябре 56 года. Катон покинул Рим, когда собирались голосовать за утверждение закона «О казни граждан», а Клодий подготовил новый маневр в борьбе против Цицерона — закон, в котором прямо был назван консул 63 года; тут уж Цицерону не оставалось ничего другого, кроме изгнания. В последнем перед отъездом разговоре Катон советовал Цицерону покориться неизбежному и уехать.

Голосование за Клодиев закон состоялось 12 марта. Цезарь выехал из Рима 10-го, Цицерон — 11-го, накануне голосования. Помимо закона Клодия, то же народное собрание, concilium plebis, приняло закон о распределение консульских провинций: Пизону досталась Македония, Габинию — Сирия. То был гонорар, которым Клодий расплачивался с обоими за борьбу против Цицерона. Возвратясь из изгнания, Цицерон перед всем Римом раскрыл подоплеку этой сделки.

Прежде чем покинуть Город, Цицерон поднялся на Капитолий и в храме Юпитера принес богу в дар статую Минервы, которой особенно дорожил. Он избрал Минерву потому, что она считалась «хранительницей общины», божеством, от которого зависело спасение Рима. Поступок Цицерона имел символическое значение, он позволяет нам проникнуть во внутренний мир оратора, понять не только его политические, но и религиозные воззрения. Философы много говорили о роковом круговороте, которому обречено всякое существо, утратившее внутреннее равновесие; теперь Риму, подпавшему под власть тирании, предстояло вступить в этот круговорот. Вырвать Город из цикла, которому он оказался обречен, в состоянии только забытая Римом высшая мудрость — достояние Минервы. И вот Цицерон обращался к богам с последней отчаянной молитвой в том Капитолийском храме, где восседал властитель римского государства — Юпитер, бог, облекавший властью консулов и приветствовавший победоносных триумфаторов. Отсюда, из Капитолия, исходит любая власть; да озаботится Минерва, чтобы магистраты, ею облеченные, пользовались своим могуществом умеренно и мудро. Для римлян была характерна политическая религия, но в благочестивом жесте Цицерона нет оснований видеть один из тех обрядов, которыми магистраты тешили народ, сами не слишком в них веря. Что же — просто театральная патетика? Есть, конечно, и это, но не будет ли всякий выглядеть несколько театрально, если чувствует, что все взоры сошлись на нем и каждое его слово воспринимается как пророчество? Мы думаем, что Цицерон выразил искреннюю веру — может быть, не во всемогущество официальных богов, но, во всяком случае, в надмирные силы, что определяют судьбы государств и внушают образ действий их правителям.

На основе «Переписки» можно, хоть это и нелегко, восстановить пути Цицерона в изгнании, к которому, как он и предвидел, Клодий сумел его принудить. Покидая Рим, Цицерон еще надеялся, что неурядицы вскоре улягутся и он сможет вернуться. Кое-кто из его друзей предрекал именно такое развитие событий, обещая оратору скорый триумфальный въезд в столицу. Но Клодий не дремал. Уже 13 марта он объявил, что намерен выдвинуть следующий законопроект, где Цицерон был назван по имени и обрекался на изгнание. Учитывая все те же временные интервалы, которые в Риме полагались между отдельными стадиями прохождения законов, голосование могло состояться не ранее 24 апреля. Полагалось также выставить проект закона на всеобщее обозрение самое позднее за 24 дня до голосования, то есть в апрельские календы — в тот день, когда вся полнота консульской власти переходила к Габинию. Однако через несколько дней (скорее всего 6 апреля) Клодий внес в свой проект дополнение, так что голосование отложили. Оно состоялось, насколько можно судить, 29 апреля. Что же делал Цицерон эти долгие полтора месяца?

Первое письмо написано в Нарах Луканских, небольшом городке в области того же названия, датировано оно шестым днем перед апрельскими идами, то есть 8 апреля. До той поры Цицерон, очевидно, оставался под Римом на одной из своих вилл — в Арпине, в Анции или в Формиях. Он жадно ждет вестей, все еще на что-то надеется, но надежды рушатся одна за другой. Если бы только удалось объявить незаконными все меры, принятые в консульство Цезаря... Тогда незаконным стал бы и переход Клодия из патрициев в плебеи, а следовательно, и избрание его в трибуны, и законы, которые он как трибун провел. Такой маневр задумали откупщики, которые хотели защитить Цицерона. Но Клодий сказал, что тогда незаконным окажется и сокращение на тридцать процентов их долга государству, который оставался за ними после сбора налогов в Азии. После разъяснения Клодия откупщики больше не настаивали на своем предложении.

Мало-помалу надежды покидают Цицерона, он подгружается в мрачное отчаяние. Снова и снова посещает его мысль о смерти. От самоубийства удерживает оратора Аттик, который в эти дни находится рядом с ним. Вскоре, впрочем, Аттику приходится срочно вернуться в Рим: имущество Цицерона разграблено, дом на Палатине стоит опустевший и обгорелый, разбойному нападению подверглась вилла в Тускуле, Теренцию публично оскорбляют на улицах Рима. Аттик прежде всего оказал помощь Теренции, и Цицерон благодарит его в письме, отправленном 13 апреля из Турий. Цицерона же сопровождает кто-то из отпущенников и друг — Гней Саллюстий. И все-таки оратор настаивает, чтобы и Аттик не покидал его в беде и поскорее к нему присоединился.

Цицерон понимал, что оставаться вблизи Рима опасно. Сначала он подумывал об одном из имений Аттика в Эпире, где мог бы найти убежище рядом с испытанным другом. Он отправляется на юг, видимо, намереваясь по Аппиевой дороге добраться до Брундизия. В пути, однако, его планы меняются. Судя по тому, что 8 апреля герой наш, как мы видели, находится в Нарах Луканских, он свернул от Кум на Попилиеву дорогу, ведшую к Сицилии. Там, где оставалось у него столько друзей, где пользовался он таким влиянием, Цицерон рассчитывал поселиться надолго. После Нар Луканских — Форум Попилиев и Атина. Здесь привиделся оратору пророческий сон, который он пересказал в первой книге трактата «О предвидении»: ночуя неподалеку от Атины на вилле друга, он долго не мог заснуть и лишь на заре погрузился в сон, но зато столь глубокий, что, несмотря на дорожную спешку, Гней Саллюстий не позволил будить его. Проснулся Цицерон лишь около семи часов утра и рассказал сон, который ему приснился. Печально бродил он в какой-то пустынной местности, и вдруг предстал перед ним Гай Марий. Впереди Мария шли ликторы с фасцами, перевитыми лаврами, как подобает победоносному полководцу. Марий спросил Цицерона, о чем он грустит, и тот рассказал, как заставили его покинуть отечество. Тогда Марий взял Цицерона за руку и принялся утешать, а затем приказал первому ликтору отвести оратора к своему памятнику, сказавши, что там ожидает Цицерона спасение. Памятником Марию был храм Чести и Доблести, победитель Югурты и кимвров отстроил его в ознаменование своих побед. И в самом деле: годом позже именно в этом храме сенат принял решение о возвращении Цицерона в Рим. Пророчество снова озаряло судьбу Цицерона. Воспрянув духом, он двинулся по Попилиевой дороге дальше к Сицилии.