Осенний Донжуан - Наталия Гуревич

Учителя, покоренные живостью и сообразительностью ребенка, охотно ставили ему хорошие оценки, даже не замечая, что частенько при этом приходилось кривить педагогической душой: знаний у юного Нелюбова было значительно меньше, чем обаяния. Но зато учительская благосклонность позволяла Нелюбову плотно заниматься вопросами личного первенства среди сверстников. Он покорял одноклассников и завоевывал параллели. Он придумывал масштабные испытания для тех, кто сам хотел бы быть индейским вождем в летней игре. Он не двусмысленно указывал на ошибки тем, кто по-другому представлял отношения с компанией соседнего двора. Как человек общительный, он не стеснялся спрашивать совета учителей и не боялся интересоваться мнением завуча относительно особо щекотливых ситуаций. Нет, он не убегал от драк и признавал их наиболее простым средством выяснения отношений. Но вообще-то простые средства он презирал.

Так и проходили дни в борьбе. А на втором курсе мединститута, где девушки по-прежнему засматривались на потенциального терапевта, Нелюбов понял: только успех у женщин самым естественным образом делает мужчину лидером в любой стае.

Он обвел смелым взглядом ряды взирающих на него дев и внимание его привлек один русый  затылок - это звезда факультета педиатрии Аня Кедрова делала вид, что равнодушна к достоинствам Кирилла Нелюбова. Спустя несколько месяцев Аня стала регулярно бывать у Нелюбова в общежитии, и  три его соседа всякий раз стоически уходили ночевать куда-то еще. Был ли вознагражден их стоицизм или комендант общежития испытывал отеческие чувства к Нелюбову, но к концу второго курса Нелюбов с Аней поселились в отдельной комнате, из числа тех, что предназначаются молодоженам.

Нелюбов и в самом деле собирался стать молодоженом, полгода рассказывал о предстоящей женитьбе знакомым, - их день ото дня становилось все больше. Знакомые, которые видели его с Аней, искренне (а порой и завистливо) поздравляли. Аня была хороша. Тем удивительнее всем было узнать, что Нелюбов не только не женился на ней, но и вовсе расстался.

Аня была первой и единственной женщиной, с которой Нелюбов прожил больше года, соблюдая верность. Столь долгий срок как-будто истомил Нелюбова, и с тех пор его представления о постоянстве значительно изменились. На фоне замелькавших бабочек-однодневок появились несколько женщин, которых он навещал – не по графику, а сообразно настроению, - через разные промежутки времени. На протяжении многих месяцев эти женщины верили, что у них с Нелюбовым пусть странный, но продолжительный роман. Если бы их спросили о постоянстве Нелюбова, они бы ответили, что оно “своеобразное”, однако ни одна не стала бы говорить, что постоянства у Нелюбова нет.

Этих женщин он не бросал. Отношения  переваривали сами себя, как голодный желудок, сжимались в точку, сходили на нет и заканчивались. В какой-то момент вдруг выяснялось, что секс давно уже стал дружеским, что гораздо интереснее “посидеть у камелька”, чем изображать страсть на простынях. Нелюбова по-прежнему радушно встречали, кормили борщом, смотрели на него, подперев рукой щеку. И он по инерции продолжал ходить в дом какое-то время. Наслаждался спокойным уютом. А потом переставал ходить – просто не тянуло туда больше, и все прекращалось. Умирало от застарелых болезней, как сказала одна такая женщина годы спустя.

Самыми живучими оказались отношения с Чучей. Конечно, были еще Галя и Алена, но это другое, совсем другое дело. Алену Нелюбов в минуты романтической слякоти называл “гейшей белоглазою” и воспринимал соответственно: больше про работу, чем про любовь; больше про дружбу, чем про супружество. Галя, наоборот, домотканая суфражистка; это у нее отношения с Нелюбовым, а не у него с ней; просто он не противился – для разнообразия. Но Чуча – история отдельная, история любовная, страстная.

Когда Нелюбов присоединился к добропорядочному обществу, ореол вокруг Чучи уже почти погас, и Нелюбов не сразу сориентировался, что именно на нее в первую очередь стоит направить гиперболоид своего обаяния. Чуча успела раньше, первая приложила Нелюбову штамп “deja vu”. И так она это лихо проделала, что он только удивленно плечом пожимал, выбираясь наутро из ее постели. А Чуча молча поставила Нелюбову “зачет”. Они, как боевые корабли на сводном параде, прошли мимо друг друга, оценив состояние брони и пушек. Как две соперничающие модели, встретившиеся на подиуме, смерили друг друга взглядами. Как две птицы, планируя, покружили рядом в небе, прежде чем надменно взмахнуть крылами и подняться выше.

Затем Нелюбов принялся осваивать новую территорию, и Чуча тоже занялась своими делами – вплоть до того знакового поворота головы, который произвела Чуча при появлении в добропорядочном обществе Доктора Глеба. Тогда она и зацепила Нелюбова, а Нелюбов, добившись права ночевать у нее по нескольку ночей подряд, зацепил Чучу. Зацепились якорями, пряжками, когтями. И как только зацепились, так  сразу стали пытаться освободиться. 

Как-то по осени, незадолго до женитьбы Левушки, сидели Чуча с Нелюбовым на балкончике съемной Нелюбовской квартирки, курили и смотрели вдаль.

- Я думаю в ближайшее время податься в Москву, - молвила Чуча, пуская дым по направлению к горизонту. - Я уже присмотрела себе издательство. Устроюсь туда для начала каким-нибудь корректором или чтецом самым младшим. Надо будет сказать Полтавцевой, чтобы комнату подыскала к зиме.

- Полтавцева – это кто? - спросил Нелюбов, заметно оживившийся.

- Это приятельница моя старинная, вместе в московский универ поступали, - небрежно ответила Чуча и без паузы продолжила делиться планами: - Какое-то время, должно быть будет непросто, но при таком количестве печатных изданий с голоду не помрешь. Через месяц-другой протопчу все нужные тропинки, найду своего издателя, налажу сотрудничество, брошу офисную работу и стану жить, как правильный поэт: с утра проснулся – уже на работе... Поселюсь где-нибудь на Большом Каретном, буду по утрам выглядывать в старый московский дворик, а по вечерам устраивать кухонные посиделки, приглашать дипломированных поэтов и прозаиков. - Чуча усмехнулась, но сразу и задумалась: - А может быть, мне тоже в литературный институт поступить? Забавно, когда в графе “профессия” написано “поэт”.

Чуча все дальше уносилась в счастливое будущее и вполне вероятно, что закончила бы свои дни где-нибудь совсем на вершине мира, но вмешался Нелюбов. Он спросил:

- А где все это время буду я?

- В смысле? - вздернула брови Чуча. Но тут же сориентировалась, пожала плечиком и равнодушно ответила: - Почем мне знать, где ты будешь.

Но Нелюбов все еще не желал понимать свое место и заявил: