Один-единственный - Барбара Бреттон

Но он снова поднялся на ноги и снова пошел в атаку на проклятую гору.

Шале Бертрана было меблировано весьма скудно. Всегда заваленная чем-то комната теперь лоснилась строгой безликостью отделки. Изабель провела рукой по полированной столешнице. Разумеется, тут не было пыли.

— Даже жесты у тебя, как у Сони, — сказал Оноре. — Сходство потрясающее.

Он приблизился к Изабель, и она невольно отступила. Ей сразу же вспомнился день свадьбы Джулианы и тот долгий, интимный разговор в библиотеке. Она уже тогда подумала, сколь детальны воспоминания Оноре о ее матери, но ни разу не задавалась вопросом: почему?

— А мамины платья? — заговорила Изабель, пряча дрожащие руки за спину и молясь, чтобы не началась новая схватка. — Они и правда здесь?

— Да. Все в целости и сохранности, — ответил Оноре. — После того как ты родишь, можешь доставить себе радость и перешить их по своему вкусу. Я уверен, что «Вог» опять с удовольствием пригласит тебя продемонстрировать новые модели. — Он улыбнулся. — И наверное, пригласит вместе с новым супругом.

«Господи, только не дай мне упасть в обморок!» Изабель присела у окна, почувствовав, что снова начинается схватка.

— Я никогда не думала, что мой отец был настолько сентиментален.

— Это не Бертран, — отозвался Оноре. — Это я сберег их, чтобы однажды полюбоваться прелестной дочерью Сони в ее нарядах.

Изабель так и впилась ногтями в подлокотники кресла. Боль нарастала.

— Это не смешно, Оноре.

— А я и не шучу. — Встав перед принцессой на колени, он положил свою руку ей на живот. Изабель с трудом подавила тошноту. — Соня уничтожила моего ребенка, но теперь вы с Эриком мне его возвращаете.

Принцесса попыталась встать, но сильная боль принудила ее остаться на месте.

— Ребенок мой, — сказала она твердо. — Мой и… — Она остановилась, испугавшись, что чуть было все не испортила.

Оноре встал с колен и медленно, упрямо, осторожно, как будто дрессировщик, подходящий к строптивому пони, надвинулся на нее.

— Ты многого не знаешь, Изабель, например, о том, что в последний год мы с Соней были любовниками и что она избавилась от моего ребенка, как от ненужной тряпки, которую вышвыривают на помойку. А для меня семья — все, — сказал он, и эти сентиментальные слова в его устах прозвучали как шутовская насмешка над человеческими чувствами. — Но она заплатила мне за это преступление, за то, что отняла у меня моего сына!

Дождливая ночь, крутой поворот… «Мазерати» с неисправными тормозами, вылетевший с края скалы прямо в небытие и увлекший с собой принцессу Соню.

— Боже мой! — воскликнула Изабель. Значит, это он убил маму! За то, что она якобы предала его. А потом убил ее сестру за то, что встала на его пути к заветной цели. И обязательно убьет ее саму, как только она родит.

Руки его принялись гладить живот Изабель.

— Но ты, дорогое мое дитя, возместишь мне все сторицей. Сын, которого ты скоро родишь, продолжит мой род и твой род и воспримет трон Перро, чтобы сохранить его для законных владельцев.

— Нет! — Изабель с трудом совладала с голосом. — Я хочу сказать, что мой ребенок не унаследует престол, Оноре. На него взойдет Виктория. Ведь она — первая дочь моей старшей сестры Джулианы.

— О, как плохо тебе объясняли здешние законы! Наследником является первый отпрыск мужского рода, Изабель, не важно, твой это будет сын или сын Джулианы. Ей не удалось исполнить свой долг. Но ты, дорогое мое дитя, меня никогда не разочаруешь.

Потом он объяснил, что если два поколения подряд так и не дадут потомка мужского рода, то княжество просто перейдет под франко-швейцарский протекторат. Так установлено договором, подписанным триста лет назад первым правителем Перро. Тем временем руки его непрестанно гладили живот Изабель. Вдруг он положил ладони на ее полную, уже отяжелевшую грудь.

— У Сони она тоже была роскошной, — протянул он. — И соски — как два темных, идеально очерченных круга. — При этом Оноре вытащил рубашку Изабель из-за пояса и запустил под нее свои жадные руки. Его прикосновения так и обжигали ей кожу. Она чувствовала себя изнасилованной и грязной.

— Не надо, — прошептала принцесса, и глаза ее наполнились слезами. — Пожалуйста, не надо.

Пальцы его продолжали свой путь, протискиваясь под резинку специального плотного лифчика для беременных.

— Уже полны молока, — одобрительно сказал Оноре. — А вот моя жена так и не сумела выкормить Эрика. Но ты и тут не подведешь нас.

Что-то внутри у нее резко всколыхнулось, и Изабель удалось встать с кресла. Она двинулась к выходу, но Оноре сгреб ее в охапку и швырнул на диван. Она неуклюже упала, наполовину на бок, наполовмну на грудь, и тут же ее пронзила боль новой схватки.

— Это для твоей же безопасности, — сказал Малро, связывая ей руки за спиной телефонным шнуром. Потом он стянул колени Изабель своим шелковым галстуком. — Ведь нельзя же тебе прыгать по скалам, в особенности теперь, когда ты рожаешь моего внука.

Поняв, что терять больше нечего, принцесса отчаянно завизжала. Оноре отвесил ей звонкую пощечину, и от боли она смолкла. Тогда он затолкал ей в рот вместо кляпа шелковый платок. Ей стало дурно от запаха его одеколона.

— Я не причиню тебе боли, дорогое дитя, — сказал Оноре. Руки его снова потянулись к ее груди. — Ты еще слишком необходима мне, чтобы я поступил так неблагоразумно.

Дэниел старался не думать о том, что парит в воздухе на головокружительной высоте над долиной. Прижавшись всем телом к скале и последним рывком подтянувшись на руках, он вскарабкался на террасу. Не вставая, распластавшись на животе, чтобы его не увидели изнутри, Бронсон пополз к окну. «Единственное мое преимущество — это внезапность нападения, — снова напомнил он себе. — И это единственное мое оружие».

Из дома доносились звуки речи, но кто и о чем говорил, Дэниел не мог разобрать. Он подполз ближе, но по пути вынужден был остановиться, потому что доска под ним скрипнула. Откуда-то снизу, со склона горы, уже слышались звуки автомобильных моторов. Оставалось молиться, чтобы они не спугнули Малро. Конечно, Дэниелу хотелось бы, чтобы Интерпол подоспел вовремя, но, с другой стороны, он понимал, что Оноре не моргнув использует Изабель как заложницу.

«Только продержись еще немного, принцесса. Скоро мы преодолеем все это, и тогда я скажу тебе все слова, которые должен был сказать очень и очень давно».

Вдруг ее крик пронзил тишину Альп и, ударившись о скалы, эхом вернулся к Бронсону. От этого звука все внутри у него перевернулось, в груди вспыхнуло пламя ярости. Взглянув в окно, он увидел, как Малро лапает Изабель за грудь, и все тысячелетия человеческой эволюции мигом превратились в дым — Дэниел понял, что он готов убить этого человека.