Один-единственный - Барбара Бреттон

Тогда Оноре рассказал ей об открытии, сделанном Джулианой незадолго до смерти. Он намекнул Изабель, что их с Эриком встреча в Нью-Йорке вовсе не была случайной. Если Эрик вел подобные разговоры, то неудивительно, что этот факт, добавленный к собственным подозрениям Джулианы, мог привести к такому трагическому концу.

— Ну, полно, полно, Изабель. У нас есть копия твоей сонограммы. Плод — мужского пола. — Когда машина пошла по склону Монт-Воллар, он снова посмотрел на принцессу. — И этот мальчик — Малро.

Горный склон. Чертово шале построено на краю обрыва!

Реки пота струились по спине Дэниела, когда он разгонял машину вдоль крутого подъема. На какой он теперь высоте? Четыре тысячи футов? А может, пять? Вот-вот какой-нибудь самолет пролетит рядом и приветливо помашет ему крылом.

Воздух, вне всяких сомнений, становился все реже. Дэниелу с каждым вдохом было труднее наполнять кислородом свои разрывающиеся легкие. Еще и ограждения на этих дорогах, как назло, отсутствуют! Взять хотя бы на два дюйма правее, и он плюхнется в эту живописную долину — черт бы ее побрал со всеми красотами! — превратившись в месиво из костей и металла.

— Держись, — приказал он себе. — Уже недалеко.

Точнее было бы сказать: не высоко. Он найдет этот дом, и он найдет в нем Изабель, живую и здоровую. Иначе и быть не может.

Изабель сидела молча и подсчитывала свои шансы. Живот ныл не переставая. Оноре ехал медленнее, чем обычно, и принцесса даже подумала о возможности выпрыгнуть из машины, но в этом случае она рисковала потерять ребенка. В конце концов это сейчас было для нее самым главным. Правда, от которой она пыталась отвернуться в течение последних двух часов, наконец-то встала перед нею во весь рост: она рожала.

Сильные боли в спине стали более регулярными, к ним добавились глубокие и мощные схватки живота — ритмичные сокращения матки. Ребенок явно собирался выходить на свет.

«Господи, прошу тебя, — взмолилась она. — Только не теперь!» Возле нее должен был находиться Дэниел, чтобы разделить счастливый миг рождения, как они делили радость зачатия. Изабель набрала в грудь побольше воздуха и сосчитала до десяти. Боль немного утихла, и она глубоко, неровно выдохнула.

— Дитя мое, что-нибудь не так?

— Все прекрасно, — солгала Изабель. — Просто ужасно стыдно, что так получилось.

Оноре сразу размяк.

— На самом деле все даже сложнее, чем ты себе представляешь. Дело в том, что я серьезный бизнесмен, Изабель, и кое-что в моей работе идет вразрез с представлениями толпы.

Пытаясь скрыть растущий в душе страх, она слушала Малро: сорок минут назад, говорил он, когда они садились в «бентли», жандармы уже ехали к замку, собираясь арестовать его.

— Не хотелось бы мне загружать всем этим твою прелестную головку, ведь подобные недоразумения в порядке вещей, но нам придется оставаться в шале, пока я не получу известия о том, что все улажено и можно возвращаться. — Он снова похлопал Изабель по руке. — Я буду защищать тебя и нашего инфанта даже ценой собственной жизни, дорогое мое дитя. Я так долго ждал второго шанса.

— Второго шанса? То есть теперь, после смерти Джулианы?

Он кивнул:

— Джулиана стала слишком… обременительна. Мы просто немного помогли ей найти правильный выход. В конце концов я уверен, что всем это принесло только облегчение. — Улыбка вернулась на его лицо. — И все же мы должны быть благодарны ей за то, что она достала информацию о твоей беременности. Эрик был буквально окрылен этим известием. Я тоже. Но мы оба прекрасно понимали, что присутствие живой Джулианы не позволит тебе поделиться этой радостью с нами.

«Нет. Мне все это снится. — Изабель пыталась сосредоточиться, но никак не могла собрать разбегающиеся мысли. — Я ничего этого не слышу. Ведь я знала этих людей всю свою жизнь. Такого просто не может быть!»

Шале принца Бертрана находилось на полпути к вершине Монт-Воллар. Искусные архитекторы буквально врезали в скалу небольшую площадку, возвышавшуюся над долиной, чтобы построить на ней здание, из окон которого открывалась широкая панорама. Оноре свернул на гравиевую дорожку и уже через минуту помогал Изабель выйти из машины.

— Обопрись на меня, — сказал он, обнимая ее за плечи. — Тропинка довольно крута.

От его прикосновения к горлу принцессы поднялся противный комок тошноты, но она заставила себя изобразить благодарность и принять предложенную помощь. Теперь многое зависело от того, насколько добросовестно она станет разыгрывать свою роль. Очень скоро жандармы непременно отыщут их, обязательно отыщут. Перро — маленькая страна. Рано или поздно вспомнят и об этом убежище. Изабель молилась только о том, чтобы это произошло до рождения ребенка.

Примерно в тысяче футов над головой Дэниел увидел шале. Дом буквально нависал над пропастью. Бронсон не знал, какой архитектурный фокус позволил построить это здание, наполовину висящее в воздухе, но впечатление было потрясающее. Дэниел припарковался в стороне от дороги, скрыв машину за деревьями. Когда он заглушил двигатель, ему послышался звук хлопнувшей дверцы автомобиля Оноре.

У Бронсона была только одна попытка и ни малейшего права ошибиться. Потому он тщательно продумал возможные варианты. Собственно, их было только два: подобраться к шале можно либо по дороге, но это отнимет у него единственное преимущество — неожиданность, либо… Внутри у него все так и перевернулось, когда он посмотрел на крутой, густо поросший деревьями склон.

— Ты должен, Дэнни, — сказал он себе вслух. — Если любишь ее, то пройдешь.

Первые сто футов было еще ничего. Он относительно легко карабкался от одной опоры до другой, и вскоре совсем осмелел, перестав даже думать о том, что в любой момент может скатиться со склона. Вдруг правая нога потеряла опору, и Дэниел едва-едва успел ухватиться за торчащий камень. Казалось, ногти вот-вот вонзятся в него! Ах черт! Как же плохо лазать по горам в ботинках с кожаной подошвой!

Вновь собираясь с силами, чтобы продолжить путь, Дэниел принялся перечислять в уме: «Рибок», «Найк». Вспомнил и о своих бейсбольных кедах. Чтобы отвлечься, он упорно перебирал в памяти всю известную ему спортивную обувь. Так он прошел еще две сотни футов, после чего снова потерял опору и свалился футов на десять вниз, на большой колючий куст. Левой щекой он ударился об острый камень и тут же ощутил привкус крови во рту. Брюки на коленях порвались, на плече была прореха.

Но он снова поднялся на ноги и снова пошел в атаку на проклятую гору.

Шале Бертрана было меблировано весьма скудно. Всегда заваленная чем-то комната теперь лоснилась строгой безликостью отделки. Изабель провела рукой по полированной столешнице. Разумеется, тут не было пыли.